Развод. Мы больше не твои

– Не волнуйся, я все организую. И да, ты права, нам лучше надежнее и быстрее. Сейчас же займусь этим вопросом, буду держать тебя в курсе.

– Спасибо. И до свидания.

С облегчением нажимаю на кнопку сброса вызова и перевожу дух. Свекр - все–таки сложный человек. Вроде в высшей степени вежливо и корректно разговаривает, а все равно тяжесть чувствуется. Хорошо, что он не мой отец.

Захожу на кухню и наполняю чайник, предварительно включив рубильник, чтобы в доме снова был свет. В магазин я не заехала, но оно и не горит. Я засунула в рюкзак несколько пачек с самой простой быстрозавариваемой лапшой, сегодня буду питаться ею.

Мой автомобиль стоит во дворе, по нему мне ни с кем не нужно ни о чем договариваться, я его просто заберу и все. Надеюсь, бензина хватит, чтобы доехать заправки, а то, мало ли, на почве ненависти друг к другу, может, мне его слили. Хотя в современных автомобилях не отсосешь топливо через шланг, как на старых отечественных машинах.

Пока закипает вода, набираю тетю. Волнуюсь, конечно, как они там справляются. Искренне надеюсь, что Маргарита ответственная няня не только, когда я рядом.

– Алло, здравствуй. Я прилетела, да, все нормально. И дом в порядке, его Михаил Юрьевич ремонтирует. В общем, все тут отлично, лучше скажи, как вы там?! – отбиваюсь от суетливых вопросов и причитаний тети.

– Да все хорошо, Оленька! Как еще у нас может быть? Разница во времени только, деток скоро будем купать, так что ты еще вовремя позвонила.

– Ой, точно, я и забыла, – хлопаю себя по лбу, – а я списывала собственную усталость на перелет, совершенно не подумав, что на моих биологических часах сейчас давно не день.

– Это ладно, ты мне лучше скажи, обратно с детьми поедешь, раз дом в порядке? – спрашивает тетя.

Она старается сохранить нейтральный тон голоса, но по отдельным ноткам я понимаю, что она очень волнуется, задавая этот, несомненно, судьбоносный вопрос. Но тетя была бы не тетей, если бы намекала или и вовсе ждала, пока я сама решусь рассказать о планах на будущее. Тем более меня можно ждать долго, я вечно хожу в неопределившихся.

– Да нет, я его продаю, тут и покупатель нашелся, – отвечаю прямо. – Мне твой север не нравится, конечно, но здесь я оставаться не хочу.

– Счастье–то какое, Оленька! – в голосе тети слышится облегчение. – Я уж было подумала, что погостили и уезжаете.

– Да в доме бы и тебе место хватило, что ты за глупости думала.

– Нет, слишком жарко у вас бывает, не хочу, – категорично отвечает она. – Ты лучше скажи мне, что за покупатель? Он прям берет или так, думает?

– Берет. Это Михаил Юрьевич, отец Глеба, – не скрываю и это.

– Ой, – тетя настораживается, – подозрительно как–то. У них вся семейка ушлая, ты уж будь там осторожнее, Оленька, хорошо? Лучше бы, конечно, с Егорушкой посоветоваться, он все же адвокат.

– Успокойся, – произношу резче, чем нужно, – у меня все под контролем. Я в состоянии справится сама, не вечно мне сидеть за спинами мужчин. За одним уже посидела, хватит. А Егор наверняка уже уехал. Он не любит подолгу где–то быть и привязываться. А, может, официальная супруга смогла уговорить его с ней поехать. Мне все равно, он мне помог, и спасибо. Пусть дальше своей жизнью занимается.

Конечно, мне не все равно, это откровенная ложь, но раскрывать свои чувства тете я не намерена, она и без того не поняла моего нежелания поговорить с Егором. Не хочу ругаться на тему наших с ним несостоявшихся отношений.

– Но ведь ты в него влюблена, я чувствую, хоть и сильно обижена.

– Тетя, где твоя логика? – все же я раздражаюсь. – Да, влюблена, и что? Из–за этого я должна набрать ему и попросить помочь с продажей дома? Извини, но это полный бред. И вам уже пора купать двойняшек, и без того разговор затянулся.

– Олечка, я на твоей стороне, котик. Все будет хорошо! Отдыхай! – отчего–то повеселевшим голосом произносит тетя и отключается.

Смотрю на телефон в недоумении, а потом в кои–то–веки слушаюсь чужого совета и действительно отдыхаю.

72

72

– Все хорошо, я проверил, можете подписывать, – доверительным тоном говорит мне на ухо юрист, к которому я обратилась, чтобы грамотно продать дом.

– Я ведь все проверяю, не просто так здесь сижу, – оскорбляется нотариус, которого выбрала тоже я.

Искренне надеюсь, что мои решения, действительно, мои, а не искусное незримое манипулирование моего свекра. Мало ли, вдруг ему под силу и такое.

– Я рада, – коротко отвечаю обоим и подписываю договор.

– Деньги уже на твоем счету, Оленька, – произносит Михаил Юрьевич, смотрящий на всех нас, как монарх на простолюдинов, пришедших просить милостыню у стен его дворца. Вроде и прогнать сразу нельзя, а много давать тоже не хочется. – Можешь проверить.

– Да–да, я уже, – мельком бросаю взгляд на приложение в телефоне, – все четко, как и договаривались.

– А по–другому быть и не могло, Оленька, – Михаил Юрьевич бросает на меня снисходительный взгляд и поднимается на ноги. – Что ж, пора мне, дела.

– Ключи, – протягиваю связку и тоже встаю. – Я сюда приехала на машине, забирать больше ничего не нужно. Личные и детские вещи перебрала, что–то выкинула, что–то забрала.

– На здоровье. Моим внукам привет, с нас подарки на Новый год и день рождение. Езжай осторожно, – он перебарывает себя и в последний момент приобнимает меня.

– Спасибо, постараюсь. И вашим всем привет, – специально не называю Глеба и его мать по отдельности. – До свидания.

– Прощай.

На этом наша странная встреча заканчивается, и я с облегчением выхожу на улицу, сажусь в автомобиль и трогаюсь. Звук мотора меня успокаивает, руки с наслаждением держат руль, и я вся предвкушаю восхитительную длинную поездку. Конечно, путь неблизкий и лучше его преодолевать со сменным водителем, но ничего, я справлюсь.

Подбираюсь к выезду из города и попадаю в стандартную для этого места пробку. Частично отвлекаюсь на рюкзак, стоящий на пассажирском сидении, проверяю, хватит ли мне перекуса или лучше сейчас закупиться, пока цивилизация рядом, и, к счастью, краем глаза замечаю резкое движение сбоку от моей машины и лишь на голых инстинктах успеваю среагировать и затормозить.

Адреналин мгновенно повышает пульс, мое сердце стучит где–то в горле, и я судорожно сжимаю побелевшими пальцами руль, всматриваясь в причину моего экстренного торможения.