Развод. Научусь жить без тебя

Меня задело то, с какой интонацией она произнесла имя моего мужа. Будто на что-то имела право….

— Ты знала?!

Лера фыркнула в трубку:

— О том, что у Юли и Руслана ребёнок будет? Конечно, знала. Она мне сразу об этом сказала.

Комок боли внутри запульсировал с новой силой.

— Знала и все это время охала-ахала, сокрушаясь, что отца ребёнка нет рядом?

— Его и не было. По твоей вине. Да и с чего я должна была тебе говорить? Беременность непростая была, Юле себя надо было беречь, а не с тобой воевать.

Я не могла поверить своим ушам:

— То есть для тебя это — нормально? Что племянница полезла к моему мужу?

— О чём ты? Куда она полезла? — хмыкнула сестра, — он ей прохода давно не давал. Ухаживал красиво, цветы дарил, украшения. К нам сюда каждый месяц приезжал, гостинцы привозил.

— Врёшь.

— А вот и нет, поняла?

14.

— Очнись, Мелания. Ты — хорошая жена, никто не спорит. Удобная, надежная, но Руслан давно и безнадежно влюблен в мою девочку. Мы просто не знали, как тебе сказать. Родные всё-таки, не хотелось вот так — с бухты-барахты. Да и ему стыдно было признаваться, что у него другая…моложе и без дефектов. Сама знаешь, Руслан — мужчина деликатный и обстоятельный.

О, нет. Вот тут она совершенно ошибалась.

Как выяснилось, я вообще не знала своего мужа! Думала, он тот, кто будет рядом всю жизнь: защита, опора, любовь и преданность. Но я оказалась у разбитого корыта….

— А пока мы думали да прикидывали, как бы сказать помягче, Юленька и не выдержала. Сама понимаешь — беременные такие импульсивные, — сестра рассмеялась, а у меня мороз по коже пополз от того смеха. Потому что в нем не было ничего кроме лживого участия и торжества, — но ее тоже понять можно… Живот уже большой, люди судачат, спрашивают: кто отец? А ей приходится отбиваться от бестактных вопросов. Не дело это. Ей беречься надо. Так что прости, Лан, сестры — сестрами, но пора уже и честь знать.

Она говорила, а я даже ответить ничего не могла. В ушах нарастал шум.

— Теперь ты в курсе всего, и я надеюсь, тебе хватит совести не мешать молодым, и не портить моей девочке настроение и жизнь, — продолжила говорить Лера, а я никак не могла поверить в то, что это происходит наяву, со мной. Ещё вчера я думала, что больнее уже быть не может. О, как же я ошиблась… — Хватит того, что ты вчера ее довела. Руслан всю ночь с ней в больнице просидел, чуть с ума не сошел от тревоги. Я сама тут как на иголках — хоть собирайся и приезжай к вам. Бедная моя девочка.…

— Да уж, бедняжка, — процедила я сквозь зубы, и сестра, почувствовав яд в моем голосе, тут же ощетинилась.

— А ты не ёрничай! И не мешай им! Не смогла мужику родить — вот и сиди тихо! А к Юльке моей лезть не смей! Слышишь? Руслан ее любит, у них планов тьма. И дом новый строить будут, и на работу он её устроит, когда из декрета выйдет — чтобы опыта набиралась. Потом в фирму ее введёт, в управляющий совет. Потом — за вторым пойдут. Не смей им мешать!

К холоду, замораживающему все мои внутренности, добавилась ярость.

Я столько времени ходила, как дура, беспокоилась — как там бедная Юленька, как там сестрица! Помогала и деньгами, и услугами, ни в чём никогда не отказывала. Упросила Руслана взять племянницу на стажировку в нашу фирму, хотя изначально он был против.

А теперь я должна отойти в сторону и не мешать? Не доставлять проблем, не мотать нервы и не отсвечивать? Этого они от меня ждут? Совести? Благородных поступков и гордого ухода в закат?

— Ты слышишь меня? — сестра продолжала голосить, — ты не имеешь права им мешать!

— Кто-то собрался говорить мне про мои права?

— Лана!

— Всего хорошего, Лера.

Я сбросила звонок и без сил опустилась прямо на пол. Меня будто выпотрошили. Внутри пустота и боль, приправленная горечью разочарования.

Я думала, у меня есть семья, любящий муж, родственники. А по факту оказалось, что у меня нет ничего! Я совершенно одна.

Кроме малыша под сердцем у меня больше никого нет.

Кругом одни предатели.

15.

После разговора с сестрой от меня не осталось ничего.

Я была растоптана, унижена, обескровлена и выпотрошена наживую. Кажется, в организме не осталось ни единой клеточки, которая бы не корчилась в агонии.

Как они могли? Как они все могли?

Предатели!!

Я представила, какой дурой выглядела, когда суетилась по дому, пытаясь создать уютное гнездышко. Или, когда звонила сестре, чтобы узнать, как у них дела. Как там бедная Юленька, которой попользовался нечистоплотный женатый мужик.

Оказалось, что бедная тут только я. У всех остальных все прекрасно. Юленьку никто не бросал, детеныш под присмотром, а сестра с удовольствием привечает будущего зятя. И срать она хотела на то, что это — мой муж, вообще-то!!

Всем на все насрать! На меня — насрать!

Я только мешала им, путалась под ногами, да проблемы создавала своим дурацким беспокойством и заботой.

А ещё я представляла, как они смеялись, наблюдая за моими жалкими потугами сделать всем хорошо.

Боже.…

Да может, в тот самый момент, когда я звонила Лере, у них в гостях был Руслан. Сидел с моей племянницей и нежно поглаживал ее беременное пузо.

От этих мыслей меня затошнило. Сначала немного, а потом все сильнее и сильнее. Настолько, что пришлось бежать в туалет.

Согнувшись в три погибели, я блевала над белым другом и ревела. Потому что вся моя жизнь в этот момент сливалась в унитаз. Все мои надежды и мечты. Моя любовь и вера в ближних.

Такой вот хреновый токсикоз. Добро пожаловать в беременную жизнь.

Чуть позже, когда я, пошатываясь, и придерживаясь ослабевшей рукой за стену, вернулась на кухню, обнаружилось, что телефон нагрелся от десятков, если не сотен, пропущенных звонков.

Я безучастно пролистывала список незнакомых номеров, прекрасно понимая, что за всеми этими цифрами скрывался муж. Пока ещё муж….

По-хорошему, надо бы ответить, выслушать весь тот бред, что он выдаст. Типа: это не то, что ты думаешь, ты все не так поняла, и вообще я белый и пушистый сладкий мамин пирожочек, у которого лапки, и который понятия не имеет как так вышло, поэтому надо понять, простить и все забыть, и конечно же — нервы ему не мотать!