Развод. Тот, кто меня предал

Тут холодно. Осень стала полноправной хозяйкой: сорвала пожелтевшие листья с деревьев, нагнала туч. Перевешиваюсь через карниз и смотрю вниз с шестнадцатого этажа. Зачем я это делаю — не знаю. Никогда не испытывала страсти к высоте.

Раздается звонок телефона, и я возвращаюсь на кухню.

— Привет, Ален.

— Привет, мать! — щебечет в трубку моя давняя подруга. На фоне слышен посторонний шум, играет музыка, кто-то кричит. — Ты куда пропала? Совсем от рук отбилась, не звонишь, не пишешь!

— Ну прости, — выдыхаю устало. — Сложно пересечься с тобой из-за разных часовых поясов. Я ложусь спать, а ты только просыпаешься.

— Раньше тебе ничего не мешало. Гош, ты что-то совсем сникла там, — настороженно говорит подруга. — Случилось что-то?

Никогда не любила этого обращения ко мне, но с годами оно стало настолько привычным, что в какой-то момент начало даже ласкать слух.

— Ален, у тебя своих проблем вагон и маленькая тележка.

Алена мать-одиночка. Ее сын болеет. Сейчас они проходят лечение в Штатах. Я всегда восхищалась Аленкой — ее неуемному позитиву и радости жизни. Мне не хочется нагружать ее своими заботами, именно поэтому ничего не рассказываю ей.

— Кстати, у Тимохи закончился курс лечения, — счастливо щебечет подруга.

— Аленка! — впервые за все эти дни я чувствую облегчение и радость. — Господи, как же здорово! Когда вы возвращаетесь? Я встречу вас.

— Да брось, Гош. Ну что я, сама не доберусь? — звучит в ответ беспечно.

Но на деле я знаю, что все гораздо сложнее. Алена рассчитывает только на себя, у нее только пожилая мама, кто отец Тимохи — секрет, который она хранит за семью печатями. Как могли, мы с Мироном помогали ей; помощь она всегда принимала со скрипом, но все-таки интересы ребенка важнее.

— Даже не вздумай, Ален! Мне не сложно.

— Через пару недель, я тебе потом скину время. Как там Мирон? — спрашивает подруга, даже не предполагая, какую бомбу кидает в мою сторону.

Имя, произнесенное вслух, заставляет сердце биться учащенно. Дыхание перехватывает, я опираюсь о стол и медленно сажусь.

— Ален… — я не знаю, что сказать, слова просто-напросто не находятся.

— Гош? — зовет меня подруга, а я чувствую, как по щекам текут горячие капли. — Ритка? Ты плачешь?

— Давай потом, Ален, — прошу ее хрипло.

— Хорошо, — грустно соглашается подруга.

Немного послонявшись по квартире, натягиваю шерстяные носки и ложусь в кровать. Я так привыкла засыпать рядом с Мироном. Он всегда грел меня. Хватал в свои медвежьи объятия и обдавал жаром. Сейчас же не помогают ни теплые одеяла, ни носки.

Мысленно одергиваю себя и вывожу из транса. Нет в моей жизни Мирона. И больше никогда не будет.

Глава 8. Ребенок

— Вот это квартирка. А бывший-то твой не поскупился на ремонт.

— Перестань, Ален.

— А что перестань-то? Грехи замаливает. Молодец. И ты молодец, что приняла и тачку, и хату. Бабки тоже надо было брать, гордость, знаешь ли, на бутерброд не намажешь.

— Пожалуйста, не надо, — устало прошу подругу и ложусь на подушку.

В последнее время чувствую я себя отвратительно. Меня буквально шатает из стороны в сторону. Аленка присаживается на край дивана и прикладывает ладонь к моему лбу.

— Подруга, выглядишь невероятно хреново. Ты вообще ешь что-то? Уже на анорексичку похожа.

— Мне кусок в горло не лезет. Я насильно запихиваю, и меня потом полдня тошнит, — бормочу еле слышно.

— Мда-а, — тянет Аленка.

Она тоже похудела там, в Америке. Но это и понятно — вечные нервы и тревоги не идут на пользу никому. Только, в отличие от меня, избавившись от нескольких килограмм, подруга похорошела. Ее темные каштановые волосы отросли и теперь красиво струятся вокруг лица.

— Как Тимоха? — вяло улыбнувшись, спрашиваю я.

— Носится как сайгак. Мама только и успевает бегать за ним, — хохотнув, отвечает Аленка. — Знаешь, я благодарна Богу, за то, что нам дали квоту. Это из ряда фантастики! Я в жизни точно сделала что-то хорошее, раз судьба так благосклонна ко мне и моему ребенку. Лучшие врачи, лучшая клиника. Все расходы оплатила по квоте, даже перелет и гостиницу при больнице!

— Я так рада за вас, Ален, — сжимаю руку подруги. — Как буду лучше себя чувствовать, обязательно сходим в церковь и поставим свечку.

Аленка активно кивает, а я подкладываю руку под голову и прикрываю глаза. Мне определенно нехорошо.

Нечто непонятное не дает мне покоя. Я медленно подношу руку подруги к носу и нюхаю ее запястье.

— Чем это пахнет? — бормочу, чувствуя тошноту, подкатывающую к горлу.

Алена принюхивается к своему запястью и хмурится:

— Новый аромат себе купила. Не нравится?

Ответить я не успеваю, потому что подрываюсь с дивана, бегу в ванную комнату и падаю возле унитаза. Меня рвет несколько раз подряд, я обессиленно полощу рот водой и оседаю на пол. Ноги ослабли, попросту не держат меня.

— Давно с тобой такое? — настороженно спрашивает подруга, присаживаясь на корточки рядом со мной.

— Случается периодически, — отмахиваюсь я и отвечаю как можно бодрее. — Наверное, из-за того, что питаюсь плохо. Надо сходить к врачу и провериться на гастрит.

— На гастрит, — повторяет задумчиво Алена и почесывает подбородок. — Ну пойдем, что-ли.

Берет меня под мышки, помогает подняться и даже дойти до дивана:

— Будь тут, никуда не уходи. Хотя о чем это я, — машет рукой, разворачивается и направляется на выход.

— Ты куда? — кричу ей вдогонку.

— В аптеку.

— Купи мне активированный уголь!

Алена уходит, но быстро возвращается и приносит с собой полный пакет… нет, не угля. Тестов на беременность. Штук десять.

— И что это?

— Не знаешь? Рассказать, как пользоваться? — она будто издевается.

— Зачем они мне?

— У тебя когда месячные были последний раз?

Я пару раз моргаю, беру телефон и открываю календарь. Истина доходит до меня медленно и больно.

У меня задержка. Приличная.