Развод. Тот, кто меня предал

Потом принимаю решение дать ей свободу. Временно. Кудряшка не из тех женщин, которые сразу после развода ударяются во все грехи. Моя — нет. Моя чистая, верная, правильная.

Сколько я не выходил из квартиры? Две недели? Три? Довольно. Моей женщине нужен уверенный в себе мужик, на которого можно положиться, а не безвольная размазня.

Все, пострадали — и хватит. Теперь настало время подниматься с колен и идти вперед, строить планы, как вернуть свою Кудряшку. Идей — ноль.

Что делают провинившиеся мужики и можно ли назвать меня провинившимся?

Вот мудаком меня точно можно назвать.

Какой там стандартный подход? Цветы, письма с любовными признаниями? Бред. Нахер ей не упало это все от меня. Да и рано еще. Если у меня не отболело, то про нее и речи быть не может. Значит, пока надо переждать.

Но мысль о том, что за ней все-таки стоит приглядывать, не оставляет меня. Она ж хрупкая, маленькая. А вдруг к ней уебок подкатит какой-нибудь? А Кудряха воспитанная, даже нахуй его не пошлет. Значит, нужен кто-то, кто пошлет вместо нее.

Надо бы узнать у своих безопасников насчет хорошего и проверенного человека.

— Да что же это такое! Все как об стену горох! Мирон?! Миро-он?! С тобой мать разговаривает, будь добр, поддержи беседу!

Сажусь на кровати и разминаю шею, оглядываюсь. С тех пор, как Рита ушла, я перебрался на ее сторону кровати. Укрываюсь ее одеялом, сплю на ее подушке. Она и не пахнет уже ею, теперь там только мой запах — спертая вонь одиночества.

Проебал. Проебал.

— Да, мама, — поднимаю телефон и прикладываю к уху.

— Как ты смотришь на то, чтобы приехать к нам сегодня и познакомиться с Алишей?

Раньше я особо не придавал значения тому, как Кудряха общается с моими родителями, в частности с матерью. С самого начала у них не задалось, мать бесилась, выставляла ультиматум за ультиматумом, но потом все изменилось.

Казалось, золотая середина найдена, и они стали улыбаться друг другу. Только улыбка эта была сквозь зубы. Рита никогда не жаловалась мне на мою мать, хотя я видел, как она ее шпыняет, поучает.

Я наивно полагал, что, если мать перейдет некую черту, Рита придет ко мне, поделится переживаниями, а я обязательно подключусь к проблеме и остановлю мать.

Упрямая дурочка. Терпела, мучилась, переживала все внутри себя. Возможно, если бы мы были честнее друг с другом, не случилось бы этого всего.

— Какая Алиша, мам? У меня есть жена.

— Бывшая! — мать аж взвизгивает истерично. — Бывшая жена, Мироша! Быв-ша-я! Забудь ты ее как страшный сон.

— Прекрати так говорить о ней, — башка раскалывается, горло саднит от огромного количества сигарет.

— Буду говорить как хочу. И даже повторю тебе то, что сказала тогда — она тебе не пара!

— Пара — не пара, но я люблю ее, мам, — бормочу устало. — Какая разница, жена она мне или нет, если внутри душу на части рвет?

Мне хочется услышать от матери слова поддержки, сочувствия что ли. Но я зря надеюсь. Похоже, ее вся ситуация с моим разводом приводит в восторг.

И как я раньше не замечал ее истинного отношения к Рите?

— Ничего, милый мой. Любовь, она знаешь какая? Непостоянная. Сегодня любишь одну, завтра другую. Так ведь? — спрашивает с хитрой усмешкой, явно намекая на истинную причину нашего развода и мою измену.

— Нет, мам. Любовь, она одна.

— В общем так, Алишенька сегодня будет у нас. Приезжай, скажем, к семи вечера. Алевтина приготовит рыбку, откупорим бутылочку вина...

И отметим твой развод, сынок, — так и хотелось закончить.

— Откупоривай, мам. Я не приеду.

— Как это?

— А вот так. У меня дел невпроворот, а на Алишу твою мне откровенно насрать! — Мать на том конце провода ахает. — Пока.

И кладу трубку, не дожидаясь ответной реплики. Какой смысл? Знаю я, что мать дальше втирать мне будет. Теперь только один выход — избегать ее изо всех сил.

Глава 11. Новая реальность

От меня за версту разит жасмином. Я окончательно тронулся головой, раз продолжаю пользоваться гелем для душа своей жены.

Флакончик заканчивается, надо бы новый купить. Точно такой же.

Я скатился на дно, но мне откровенно похуй на это. Хоть так, но она рядом. Знаю — это фантом, но перестать не могу.

Выхожу из душа, бреюсь. Надо бы еще подстричься. Джигурда, блять.

Обматываю бедра полотенцем и иду на кухню. Включаю кофемашину, делаю себе эспрессо.

Снова звонит телефон. Герман, мой зам.

— Привет, — отвечаю ему как можно бодрее.

— Воскрес? — хмыкает пройдоха.

— Твоими молитвами, — усмехаюсь в ответ.

— Если бы моими молитвами, ты бы уже на том свете тусил, а я в твоем кресле сидел.

— А харя не треснет?

— Если только немного, — хохочет друг и говорит уже серьезнее. — Мир, там Левашов нарисовался. Про тендер от администрации весточку принес. Надо бы подготовиться.

— Стоящий тендер? — спрашиваю с интересом.

— Если бы нестоящий, я б не трогал тебя.

— Понял, буду через час.

— Ну, давай, босс. Жду.

Надо бы поесть. А то забыл, когда последний раз еду во рту держал. Надеваю черный деловой костюм и черную рубашку. У меня траур по семейной жизни, хули. По пути на работу заезжаю в барбершоп и окончательно привожу себя в порядок.

В тачке у меня начинает трезвонить телефон. Марина. А этой какого хера надо? Скидываю звонок и выхожу из авто. Размашистыми шагами захожу в офис, киваю охране, которая становится по стойке смирно.

Вхожу в приемную. Валентина, моя секретарша, подрывается и хлопает глазами. Красивая, молодая, сочная деваха. Мужской взгляд подмечает все это, всегда подмечал. Но сейчас, как никогда, мне совершенно неважны ее прелести. Она словно красивая картина — оценил и пошел дальше. Мне нужна моя женщина. Не абстрактный, эфемерный образ, а родная, самая любимая и единственная девочка.

— Мирон Алексеевич? — вытягивает меня из размышлений Валя.

— Валя, закажи мне завтрак и двойной эспрессо. И позови Германа.