Развод. Ты разрушил нас

— Что ты наделала, девочка? — мой голос вучит так жалко. — С кем была?

Она смотрит на меня сначала растерянно, но я четко улавливаю момент, когда злость начинает затапливать ее.

— Это ты что наделал, Плотников?! — шипит на меня. — Спустил наш брак в унитаз из-за своей похоти!

— Я слил брак? — завожусь и хватаю ее за руку еще сильнее. — Даже не вздумай, девочка! Ты любишь меня. Ты моя жена. Ею и останешься, ясно тебе?!

Ксюша вырывается, но я держу крепко, не пуская ее.

— Я ненавижу тебя, Плотников! — выкрикивает она мне в лицо. — Если думаешь, что я останусь с тобой после всего, что было, то ты явно не в себе!

Я вижу, как ее ломает, корежит. Пытаясь вырваться, Ксюша двигает плечом, и с него падает лямка сарафана, оголяя часть полуобнаженной груди. Сглатываю, прижимаю жену к себе насильно. Вдыхаю ее сладкий, самый родной на свете запах, перемешанный с соленым ароматом моря и немного подрумяневшейся на солнце кожи.

Где ты была сегодня, девочка?! И с кем? Кто видел все это?

Убью нахер.

И тебя, и его.

— Ненавидишь, — киваю. — Это ничего. Это пройдет, детка.

— Сволочь! — шипит на меня. — Оставь меня! Отпусти! Куда ты тянешь меня?!

А я тяну, да. Потому что нехер пялиться на все это. Все это — только мое.

— Мириться, — поднимаю брыкающуюся супругу и уношу с собой.

Глава 4

Ксюша

— Когда-нибудь! Ксюха, когда-нибудь я добьюсь всего! Весь мир положу к твоим ногам, девочка!

Кир садится передо мной на колени и осыпает мелкими поцелуями мои бедра.

— Когда-нибудь мы съедем из этой панельной однушки с тараканами. Когда-нибудь я заработаю столько бабла, что тебе не придется вообще думать о деньгах.

Поднимаю его голову и беру лицо в руки, целую нос, лоб, уголок губ. Зацеловываю Кирилла.

— Мне хорошо с тобой и тут, Кирюш… — шепчу ему в губы.

— Рай в шалаше? — смеется он. — Над шаурмичной, запах из которой пропитал всю эту гниющую мебель?

Счастливо улыбаясь, киваю:

— Я так люблю тебя, родной, — тяну на себя, и Плотников ложится на меня сверху, располагаясь между ног, — что плевать хотела на этот запах.

— И я люблю тебя, Ксюх. Но ты достойна только лучшего, — говорит серьезно. — Что ни говори, но ты привыкла к другому. У меня пока ничего нет, но знай: я добьюсь. Всего, Ксюха. И весь мир будет твоим.

Крепко прижимаю его к себе и шепчу на ухо:

— Мне вполне достаточно, если ты будешь моим. На остальной мир мне плевать.

Кирилл заносит меня в номер, который я сняла. Я не удивляюсь, не спрашиваю, откуда он знает, где я остановилась. Что ни говори, у него всегда отлично работала служба безопасности.

Наверное, подсознательно я знала, что он найдет меня тут. Поэтому и сбежала утром из номера.

В коридоре с грохотом валится моя сумка, а Плотников заносит меня в душ и ставит на пол. Толкаю его в грудь, но ему вообще хоть бы хны.

Кажется, ему даже не больно. Кирилл врубает ледяную воду, и я визжу, вырываясь. Все это бесполезно. Муж толкает меня в стену, и я ударяюсь о нее лопатками.

Он, будто обезумев, рвет мое платье. Лоскуты ткани падают на дно душевой. На коже остаются красные пятна от ткани и его пальцев.

Все это похоже на сюжет третьесортного фильма.

Я вырываюсь, но ему все нипочем, он методично разрывает на мне одежду и белье. Не успокаивается, пока я не остаюсь совершенно голая. Только тогда он буквально за секунду избавляет себя от одежды.

Становится на колени передо мной, с силой обхватывает бедра. Завтра на коже наверняка появятся синяки. Нам едва хватает места в скромной душевой, но Кирилла это не останавливает. Он высовывает язык и слизывает воду с внутренней поверхности моего бедра.

По коже проходит дрожь.

— Ненавижу… — произношу сквозь зубы. — Господи, как же я ненавижу тебя…

— Я знаю, — отвечает тихо, не поднимая головы, и продолжает целовать мои ноги, осыпает кожу поцелуями.

— Я бы хотела никогда не знать тебя… — шепчу и чувствую соль на губах.

Слезы стекают по лицу, а его прикосновения болью отдают по всему телу.

— Врешь, — тихо говорит Кирилл. — Ты любишь меня, детка. Не обманывай себя. И только я могу сделать тебя счастливой.

— Ты приносишь только боль… — бормочу.

Кирилл поднимается с поцелуями выше. Целует кожу живота, прикусывает ее, разгоняя мурашки по коже. Я не оставляю попыток оттолкнуть его. Во мне совсем не осталось сил на сопротивление, но я продолжаю вялые попытки отстраниться.

Муж закидывает мое бедро себе на талию и одним резким движением погружается в меня.

Вскрикиваю, слезы текут все сильнее. Сжимаю кулаки на его груди и толкаю.

— Ш-ш-ш, ну все, детка, — шепчет мне на ухо. — Я уже здесь…

Толчок.

— Гори в аду… — шепчу сквозь слезы.

— Только с тобой, Ксюша…

Толчок.

— Ненавижу…

— Я никуда без тебя… никогда.

Толчок.

— Ты моя ошибка…

— Наши клятвы…

— Они пустой звук…

— Вместе до конца… В боли и в радости…

Толчок.

Рыдания вырываются из груди.

— За что ты так с нами…

— Я все исправлю детка, — в его глазах столько эмоций, столько боли.

Готова поспорить, в моих глазах ее больше.

— Нас больше ничего не спасет.

— Я спасу нас, малышка…

Толчок.

С силой сжимаю волосы на его затылке, погружая ногти в кожу. Кирилл шипит.

— Нас больше нет, — шепчу ему, и из груди вырывается стон.

Он мало похож на человеческий. Это вой загнанного зверя, который знает, что впереди его ждет лишь одно — смерть.

Толчок. У меня кружится голова, низ живота болезненно взрывается спазмом.