Развод. Уходи навсегда

Муж, фыркнув, оттолкнул меня и пулей выскочил из квартиры.

Шестнадцатая глава

Данилка уснул в кресле самолёта, а я перебирала по крупинкам наш разговор с Владиславом. Наш недавний, но не последний скандал. Вспоминала, как он орал на меня, как кривил свои красиво очерченные губы, как дрожали его пальцы.

Как он сказал напоследок, перед тем, как вылетел из квартиры, что это я виновата во всём, виновата, что так сложилась наша с ним жизнь. Что если бы я не отталкивала его в последнее время, если бы проявила женскую мудрость и поборолась за него, окружив своим вниманием и теплом, то он не решился бы на связь с Ириной.

Так и сказал:

– Ты сама подтолкнула меня к ней!

И это было очень больно. Больнее всего. Во всяком случае очень обидно,

Потому что, возможно, он был прав. Есть такая вероятность…

Я невидящими глазами смотрела за стёкла иллюминатора, и слёзы текли по моим щекам. Я плакала беззвучно, стараясь не всхлипывать.

Пока сын не видит.

Возможно, мне нужно было вести себя с мужем иначе. Не быть столь резкой. Быть более гибкой и хитрой. Как лиана обвивает дуб, так и мне, возможно, стоило делать, как всегда советовала мне моя мама.

Я знаю много примеров такого поведения. Немало женщин вокруг, которые эксплуатируют тезис «сила женщины в её слабости». Пользующихся, спекулирующих представлением, что дамы – создания неприспособленные к выживанию без мужчин.

Да и что далеко ходить. Ирина Андреевна – живой и яркий пример перед глазами. Ведь Владислав абсолютно уверен, что она слабая и её нужно поддерживать. Хотя на самом деле эту пиявку обухом не перешибёшь.

Но в итоге, по результату, ведь она, хищница, прикинувшись беспомощной и нуждающейся в защите, победила меня. С моей уверенной позицией твёрдо стоящей на ногах и самодостаточной женщины.

Я вздохнула в очередной раз. Как ни теоретизируй и не охай, всё равно свою суть не переделаешь.

А мне претит претворяться никчёмной. Свинство это и паскудство.

Или равное партнёрство, или уже жизнь одной.

Вырастить Данилку.

Но как мальчишку растить без отца?

Я подтянула согнутые ноги к себе, обнимая их руками, и свернулась калачиком на кресле. Положила голову на коленки, повернув набок к иллюминатору. Отвернувшись от Данила.

Как же мне больно!

В свете последних событий мне теперь кажется, что и не любил меня муж никогда. Я, вспоминая наши с ним моменты, теперь, с высоты предательства, вижу всё в ином виде.

Вот когда он, дурачась, года два назад, на море пытался поднырнуть под меня или когда мы с ним на равных длинными и вязкими движениями плыли по закатной солнечной дорожке в казавшейся маслянистой тяжёлой воде, тогда он тоже не любил меня?

Или когда он догонял меня на лыжах в подмосковном лесу в поскрипывающей тишине соснового бора, и мы целовались с ним, как сумасшедшие на морозном воздухе казавшейся далёкой базы отдыха. До покалывающих губ. До обжигающих взглядов. До трясущихся рук.

Это была просто страсть?

Просто тяга к молодому телу?

Любил он свою Ирину тогда?

Мимо прошла стюардесса и попросила меня сесть ровнее. Они собирались разносить самолётный ужин. К тому же Данилка зашевелился, просыпаясь.

Я вытерла лицо влажными салфетками, не желая выползать из своего закуточка около окошка. Не хотела идти заплаканной среди чужих людей к умывальнику.

Ничего.

Как-нибудь проживём.

Что случилось, то случилось.

Пути назад уже нет. И что сделано, не вернешь. Фарш назад не провернешь.

Поскольку теперь аэропорт в Анапе не работает, а из Адлера ласточка мчит только в два часа после полудня, я забронировала нам с сыном номер в небольшой гостинице, скорее даже, «гостевом доме» на эту ночь. Чтобы не мучится автобусом ещё восемь часов.

Мы ведь прилетим уже в темноте. А жаль. Мне нравится, как заходят на посадку самолёты в Адлере. Всегда захватывает дух, когда огромный тяжеленный лайнер скользит над морем, и не замечаешь, как идёт снижение, пока самолёт резко не налетает на стремительно приближающийся берег. Несколько минут, и вы уже выруливаете на посадочной полосе аэропорта.

Я посмотрела в темнеющее окно иллюминатора и, будто подгадав моё желание, последний солнечный луч призраком надежды на лучшее, подмигнул мне из-за горизонта.

Гостевой дом меня не впечатлил, слишком тесно и не очень опрятно. Но для места только на одну ночь – вполне нормально. Тем более что я так нанервничалась, что сил на то, чтобы что-либо менять, у меня не было. Поужинали, переспали, и то хорошо.

Зато поутру мы с Данилкой отправились к морю.

Здороваться.

Холодное зимнее море было серым, тёмным, стылым. Безрадостным.

Полностью соответствующим моему состоянию души.

Недавний шторм выбросил на берег мусор и ненужные водоросли. Обнажил отливом грязь на грани воды и земли.

И вода затихла тягучей тяжёлой массой, чуть волнуясь. Почти штиль.

Остро пахло водорослями и мокрыми камнями. Рыбой.

Отчаянно и зло кричали птицы.

Будто нет и не было никогда на свете ярких весенних дней. Будто всё веселье возрождения весны – это ложь и обман. А правда жизни такова. И пахнет гниющими отбросами моря.

Есть в мире только правда пронизывающего насквозь ветра, что обещает унести мою боль и остудить угли в моей душе. Развеять воспоминания тонкой дымкой. Забыть.

Всё забыть.

Семнадцатая глава

На вокзале в Анапе нас встречали. Мама со своим мужем Валерием Сергеевичем. Моя мамочка, полноватая подвижная женственная шатенка после трагедии, произошедшей с моим отцом, сильно похудела и сдала. Резко постарела. Я боялась за неё. А когда она три года назад сообщила мне, что вышла замуж… я, пожалуй, обрадовалась.

Как бы ни любила я папу, но терять ещё и маму – это было страшно.

Валерий Сергеевич, нынешний мамин муж, был человеком прямым и жёстким, старше её на пять лет.

Он – работающий военный пенсионер с неплохой должностью. Привык командовать, и чтобы его указания неукоснительно исполнялись. Крепко держит в своих руках свою жизнь, свою работу, и заодно и всё семейное хозяйство.

Моя мама рядом с ним почувствовала себя уверенно, защищённой и постоянно нужной.

Дело в том, что Валерий Сергеевич продал, когда уходил в запас, квартиру жены, добавил эти деньги к полученным подъёмным и купил дом. В черте города, ближе к окраине. В этом доме он и жил со своей семьёй – женой и тремя детьми: двумя сыновьями и дочкой-красавицей. Но жена заболела и умерла, сгорев буквально за год, и Валерий Сергеевич остался один со взрослеющими детьми. Старшие сыновья были уже почти взрослыми и продолжили семейную традицию, поступив в военное училище. А с девочкой-невестой наш вдовец остался один на один.