Развод. Во власти предателя

— Чаще всего самые тяжелые раны наносят нам близкие люди. Увы, это так. Мы всегда надеемся, верим кому-то, доверяем свою жизнь, и в этом нет ничего страшного и плохого. В одиночестве нет никакой прелести, поэтому человеку нужен человек. Но самая большая глупость, которую мы можем совершить, сделать поспешные выводы.

Я бы хотела не делать такие выводы, но увы, не могу. Игорь сам все портит своим молчанием, а поступки, они красноречивее слов.

— Не зная всего, как бы меня не возмущал ваш муж, как бы мне не хотелось стукнуть его по голове, когда вижу, понимаю, что он мужчина. Он не мальчик, который устраивает истерики, закатывает скандалы. Он мало говорит, но много делает, и да порой его поступки ужасны, но уверена, все они исходят от сердца.

— Тамара Петровна, я вас очень прошу, не ходите кругами. Я знаю, что самые тяжелые раны от близких людей, и они дольше всего заживают, они оставляют самые страшные рубцы на сердце, но вы ведь не об этом хотели мне сказать, пожалуйста.

— Верно, не об этом. Я уже очень давно живу на этом свете, — тяжело вздохнув, похоже, переходит к основной части врач, — и много повидала много всяких историй слышала. И да, я понимаю, ваш муж вам изменил. Увы, так бывает. Но прежде чем принимать какое-то решение, узнайте, почему он это сделал. Это очень важно. Это жизненно необходимо, чтобы не совершить какую-то глупость. От его ответа зависит ваше совместное будущее. Вернее, есть оно у вас, или каждый должен все же идти своей дорогой.

— Я вас не понимаю, это измена в любом случае. Какая разница почему? Он все равно мне не отвечает, — размахиваю рукой со стаканом, и даже немного воды выплескивается, от чего перехватываю стакан и стряхиваю руку. — Черт!

— Да, вы правы, это в любом случае измена, но просто есть мужчины, которые сами по себе такие, они не нагулялись, возможно, даже женились не по любви, но у вас с Игорем Константиновичем немного другая ситуация. Вы друг друга любите, это видно. Поэтому, все же узнайте, просто так ему захотелось вам извинить, потому что он может, или все же его на что-то толкнуло на этот поступок?

Поглаживая по руке, стараясь успокоить, говорит женщина.

— И что мне это даст? — после небольшой паузы, поджав губы, спрашиваю у нее тяжело всхлипывая.

— Ответ это даст вам ответ. Если он вас любит, то он скорее всего, промолчит, либо выберет первый вариант, потому что ему тяжело будет признать, что что-то его на это подтолкнуло. Поймите, оступиться легко, погрязнуть во лжи тоже. А мужчины, они привыкли решать все эти проблемы держа все в себе, и у каждого их поступка есть причина. Говорите, говорите и слушайте, тогда все разрешится хорошо.

Ничего ей не отвечаю, потому что, несмотря на то, что мы сидим так уже порядка получаса, я так и не уловила смысл сказанного. Она мне объясняет это уже по третьему кругу, а я никак ее не услышу, не пойму. Не знаю, сложно это все.

Женщина не ждет моего ответа, она просто еще раз разжимает пальцы и снова сжимает мою руку, а потом уходит, и в момент, когда за ней закрывается дверь, на телефон приходит сообщение.

Муж: «Через два часа приеду вместе с Наденькой. Приведи себя в порядок. В противном случае дочь ты не увидишь»

Глава 19

Лиля

Часы в ожидании мужа и дочери тянутся мучительно долго. Я все прокручиваю в голове разговор с Тамарой Петровной и не могу его понять. Ну какая разница, даже если мужа что-то и толкнуло на измену, он ведь все равно мне изменил. Он принял решение.

Он.

Его.

Принял.

Его никто не толкал в объятия другой женщины, его никто не заставлял справляться с проблемой вот так. Он ведь мог спокойно прийти, поговорить, предложить развестись, или объяснить, что чувства угасли, но хочет ради Надюши сохранить вид примерной семьи.

Он мог сделать разные вещи, разные, но он выбрал самый простой: пойти налево, не заботясь о том, что правда может когда-то всплыть, что однажды все станет явью. Жаль, что все так происходит, и жаль, что я не могу понять того, что хотела сказать мне женщина.

Даже если на измену у него была какая-то веская причина, что-то его подтолкнуло на нее, даже если он раскаивается и вся его жестокость — это всего лишь защитный механизм, это ничего не меняет, ничего, потому что хотеть все это исправить должны мы оба.

Вот такая жестокость с его стороны говорит мне лишь о том, что ему на меня плевать, а не о том, что он так боится показать свою слабость и признать ошибку. Вот правда, не знаю.

Со стороны оно все всегда как-то проще, а на деле же… на деле у нас у всех свои судьбы, свои проблемы, и только мы сами можем найти решение. Я благодарна ей за советы, благодарна ей за поддержку. Но если бы она еще дала расшифровку своим словам, цены бы ей не было, потому что пока она сделала только хуже.

Теперь во мне развивается какой-то ужасный комплекс. Я и до этого думала, что же сделала не так, чем заслужила подобное отношение, а теперь во мне еще больше крепнет уверенность, что это все только из-за меня. Недостаточно любила, недостаточно понимала, недостаточно заботилась, недостаточно дарила тепло и ласку. Была плохой женой, хозяйкой, матерью, и поэтому он пошел искать кого-то на стороне.

Господи, как я порой не люблю не прошенную помощь. Она не помогает, она делает лишь хуже.

Сжимаю одеяло в руках, злюсь на себя, на Тамару Петровну, на мужа, на всех. И больше всего на себя за собственную глупость, за то, что готова пожертвовать собой, потому что совесть такая совесть, и неважно, что я никому ничего в этом мире не должна кроме себя.

Дверь в палату открывается крайне неожиданно и первым, кого я вижу — это Игорь. Он хмурится, видя мое немного потерянное лицо.

Я быстро провожу ладонями по щекам, и натягиваю улыбку глаза не замажешь, здесь ничего не попишешь, но все же муж удовлетворенно кивает, шире распахивает дверь, и передо мной появляется мое солнышко, мой лучик счастья, моя Наденька.

— Мама, мамочка, я по тебе соскучилась.

Дочка подбегает к кушетке и муж, взяв ее подмышки, поднимает и сажает ко мне. Время летит с бешеной скоростью. У Наденьки столько эмоций, столько историй и она всеми ими делится. И как жаль, что у нее сейчас такой возраст, что она практически все из него забудет.

Какие-то яркие воспоминания, да, они останутся, но их будет очень, очень мало. Во всяком случае, я сужу по себе. Возраст примерно до восьми лет, практически не помню, хотя в те времена я однозначно не страдала проблемами с памятью.

Признаться честно, я и половину того, что говорит дочка не слушаю. Щебетание моего ребенка рядом успокаивает.

Я прижимаю ее к себе, вдыхаю ее запах и периодически кошусь на мужа и ловлю его странные взгляды. Он раньше всегда так на нас смотрел: нежно, с лаской, с любовью. Но сейчас к привычному коктейлю добавилось еще что-то, но что конкретно, не могу понять.

— Мамочка, когда ты уже вернешься домой? Я по тебе скучаю, очень, очень скучаю, — закончив жаловаться на мальчишек в саду, спрашивает малышка, а я растерянно смотрю на мужа.