Развод

–  Совсем не бываю, - она пригладила девочке волосы.
– Они не разрешают.

–  Что не разрешают?

Она снова улыбнулась, слегка нахмурила брови.

–  Ну не хотят меня знать.

–  Это уже слишком… - только и мог сказать Лао Ли.

–  Лин, пойдем поиграем.
– Она взяла девочку за руку.

–  И я пойду, - закричал Ин и, схватив целую кучу игрушек, выскочил из комнаты.

Дойдя до дверей, госпожа Ма обернулась и чуть наклонила голову.

Лао Ли остался один. Сунув руки в карманы, он смотрел на редьку и думал: «Почему же они не хотят ее знать?»

2

Госпожа Ли возвратилась с победой. На пальцах виднелись следы от шпагата. Трудно даже сказать, сколько она принесла свертков. Кончик носа покраснел от мороза, как боярышник. Она прошествовала в дверь с таким видом, будто перед ней была триумфальная арка. От двадцати юаней остался один мао и несколько медяков, а еще не были куплены соевый соус, баранина и всякие мелочи. Она ждала похвал, расспросов, чтобы показать мужу свои трофеи, но он ни о чем не спросил. Тогда она со вздохом сказала:

–  Баранины еще не купила.

Лао Ли в душе укорял себя: «Почему я ни слова ей не сказал? Уж лучше бы попрекнул - так тоже можно разрядить обстановку». Но он только хмыкнул. Мысли его были далеко. Жена не вызывает в нем ни малейшего интереса, как фильм, виденный много раз.

Пришел Дин Второй. Чжаны прислали для Лин новогодние подарки. Заслышав о его приходе, дети бросили тетю Ма, подлетели к Дину и сунули ему за пазуху все свои игрушки. Тот самый Дин, которого Лао Ли ни во что не ставил, казался детям самым лучшим человеком на свете. Лао Ли не о чем было говорить с Дином, зато жена нашла в нем замечательного слушателя. Он не только понимал ее, но и восхищался, сочувствовал ей.

Такой холод на улице!… - сказала госпожа Ли. Да-да! Все замерзло! Конец года - самое холодное время!

До чего же дороги грибы!
– вздохнула она. Да, не дешевы. В самом деле не дешевы. Лао Ли хотелось и смеяться и плакать. Этот никчемный Дин говорит никчемные слова, а жена находит с ним общие темы. Хочешь жить с ней в мире - стань таким, как Дин Второй, но кому охота нести всякую чепуху!

–  Вы присядьте, я пойду, у меня дела.
– Лао Ли схватил шапку и вышел.

После его ухода жена осмотрела с Дином все покупки, сопровождая каждую из них замечаниями: очень хорошая, совсем дешевая, слишком дорогая… Госпожа Ли все больше оживлялась. Она решила, что Дин Второй - единственный, кто способен ее понять. Дети тоже его любят. Стоит Ину сказать: «Дядя, стань коровой», как он тотчас отзовется: «Я уже стал, уже стал, я корова!» - «Дядя, подними меня высоко-высоко», - просит Лин, и тот поднимает ее. «Выше! Еще выше!» Детям интереснее играть с ним, чем с отцом. Однажды Ин сказал: «Дядя, пусть папа будет твоим папой, а ты будешь нашим папой. Ладно?» Дин обрадовался, будто ему и в самом деле пришлось по душе такое предложение. Мать тоже невольно подумала: «Был бы Лао Ли похож на Дина, как славно встретили бы мы Новый год. Жаль только, что Дин ничего не зарабатывает, а Лао Ли все же служит, но таким, как он, труднее угодить!».

Лао Ли не возвратился к обеду. «Не иначе как сердится на меня за тот вечер, - думала госпожа Ли.
– А может быть, за то, что я много истратила? Или ему надоел Дин Второй?». Вдруг она заметила редьку.

–  Это откуда?

–  Тетя принесла!
– сказал Ин.

–  Она приходила сюда, когда меня не было? Лин выскочила вперед:

–  Мама ушла, тетя пришла, а папа был тигром!

–  О-о-о!
– взвизгнула госпожа Ли.
– Так вот почему он на меня злится. А еще говорят: «Одна ночь вместе - счастье на всю жизнь». Вот Дин - это человек. Если мужчина не отдает жене денег, куда он их тратит? Наверняка на всяких шлюх. Вот в чем дело! Жена из дома, а ты в дом? Своего упустила, так на чужого пялится?

Госпожа приняла решение исключить госпожу Ма-младшую из «лиги наций». Подумав, крикнула детям:

–  Ин, Лин!
– Голос у нее был зычный, как громкоговоритель.
– Поменьше шляйтесь к соседям! Что, у вас своего дома нет? Слышите? Бессовестные!… Что вы там забыли? А то достанется вам от меня!

Дети, ничего не понимая, уставились на мать. Госпожа Ли знала, что соседи все слышали, и ей стало легче. Но успокоилась она, лишь когда швырнула в плевательницу красную редьку с желтой кочерыжкой.

3

Лао Ли ушел из дому, чтобы избавиться от Дина Второго, и бесцельно бродил по городу. Дошел до ворот Благополучного правления - конечной остановки пятого трамвая, повернул обратно и возле Юго-западного рынка неожиданно наткнулся на Дина Второго. В старой одежде с плеча Чжан Дагэ он имел довольно жалкий вид. Халат обвис, как ветви плакучей ивы в осеннюю пору, широченные брюки походили на бамбуковые плетенки, шляпа - на огромный помятый гриб. И вдруг Лао Ли понял, что этот человек достоин сочувствия. Неизвестно почему, может быть оттого, что сам был одинок и голоден, Лао Ли предложил:

–  Пойдем закусим? Дин глотнул слюну:

–  Пойдемте!

Недалеко от рынка они нашли небольшую харчевню. Лао Ли не знал, что заказать, Дин Второй уставился на официанта, потиравшего руки, и тоже молчал.

–  Два кувшинчика вина, - предложил официант.

–  Да, два кувшинчика, два, это очень хорошо, - оживился Дин Второй.

Все остальное тоже предложил официант, и они, не раздумывая, согласились.

Лао Ли не любил пить, зато Дин Второй одарил своим вниманием оба кувшинчика. Лицо его порозовело и сморщилось от улыбки, в глазах появился блеск, губы зашевелились - ему, видно, очень хотелось поговорить, но он не знал, с чего начать. Наконец он произнес:

–  Детишки у вас очень милые, правда? Лао Ли тоже улыбнулся.

–  Ну меня был когда-то такой же пухленький мальчуган.
– Глаза Дина повлажнели, но он продолжал улыбаться.
– Давно это было.
– Он взял рюмку, не глядя поднес ко рту, потом снова поставил на стол, прикрыл рукой и долго сидел в раздумье, вздыхая.

Лао Ли заказал еще кувшинчик. Дин отказывался, но, когда принесли вино, сразу налил себе.

–  Давно это было!
– Эти слова, казалось, постоянно жили в его сердце.
– Спасибо, господин Ли, за угощение! Давно это было!
– Он отпил еще глоток.
– Женщины, женщины!
– Улыбка исчезла с его лица, он уставился на рюмку.
– Женщины - самые ненадежные, самые неверные. Ты не сердись на никчемного Дина, который живет на чужих хлебах. Но ведь я прав?

Лао Ли стало не по себе, но он был заинтригован и сказал:

–  Конечно, прав.

–  О! Сегодня я встретил друга. Выпей глоток, господин Ли! Так вот, женщинам верить нельзя! Посмотри на меня! Я стал таким из-за женщины. Давно это было! Когда-то и я был человеком и собой хорош. Женился. А она, как только вышла из паланкина, сразу почувствовала ко мне отвращение, не знаю, за что, а только возненавидела она меня! Что мне было делать? Я пытался утихомирить ее - куда там! Она ничего не пощадила. Перебила посуду и еще скандал устроила! В конце концов я же и остался в дураках. Я - честный человек, очень честный! А ей казалось, что все мужчины хороши, кроме меня! Но кому охота быть рогоносцем? Выпей глоток, господин Ли. Но я честный человек. Три года прожил в аду, в восемнадцатом кругу ада [41] , Ничуть не вру, в восемнадцатом кругу! Бить я не умею. Честный, слишком честный! С утра до вечера не выпускал из рук, - он указал глазами на рюмку.
– Этим и жил. Целых три года! Пристрастился к вину! Мог выпить сколько угодно - все нипочем, - Он улыбнулся - то ли из гордости, то ли от стыда.

[41] В восемнадцатом кругу ада.
– По буддийским поверьям, ад состоит из восьми или шестнадцати кругов, которых Дину, видимо, недостаточно для описания своих мук.

Лао Ли пригубил рюмку, подложил Дину закусок и ободряюще ему улыбнулся.

–  Все пошло прахом. Кому нужен пьяница? Вывалился из коляски, разбил лицо, получку отдал нищим, служебные бумаги сжег. Много их было! Очень много! Смешно! Но лучше было пьяным валяться в канаве, чем возвращаться домой, гораздо лучше! Она не разрешала мне поиграть с моим пухленьким мальчиком, обнять его, люди говорили, что это не мой сын. Оставь она мне ребенка, я бросил бы пить и снова стал человеком! Но ей надо было прежде опустошить мою душу и мои карманы. Когда же я пропил последнюю рубаху, она сбежала, прихватив с собой сына! Ради чего мне было жить? Кто-то дал мне рубаху, но я. ее пропил. Когда Чжан Дагэ вытащил меня из харчевни, на мне были одни штаны. Это в декабре. Я топил там за гроши. Не мог я забыть сына и ее тоже. Где она? Что делает? Многие годы ждал я от нее письма, какой-нибудь весточки. Странный народ - почтальоны! Изо дня в день носят письма, а мне так и не принесли. Сын… О! Пропащий я человек, пропащий! Если женщина решит кого погубить, пощады не жди - это точно! Спасибо тебе за угощение, господин Ли. Только не говори Чжан Дагэ, что я выпил. С тех пор как служу у них, капли в рот не брал. Спасибо тебе, господин Ли!