Развод

Теперь отстранился он, беспокойно на меня воззрившись.

– В смысле? – по его озабоченности я ещё раз убедилась, что он ничего не услышал из моих слов, обращенных к тому Джиёну. – Каком состоянии?

Собираясь с силами, я храбрилась. Ведь произнесенное обратно не заберешь. Не воробей, как говорится. Если Донун узнает о ребенке, то это насовсем. Насовсем, навсегда, навечно привяжемся мы друг к другу. Да, это именно то, что мне было нужно.

– Я беременна, Донун. – вымолвив это, я уставилась на него, желая видеть и запомнить его реакцию. Он стоял недвижимо. Мне показалось, что он не расслышал. – Ты станешь папой, беспечный засранец.

– Я… папой? – переспросил он, моргнув, наконец. – Но как… как? Давно?

– Меньше месяца… - он упал в белых брюках на дорогу, встав на колени, и схватился за мои бедра, прижавшись губами к моему животу. Я ахнула от неожиданности. Его прикосновение было очень чувственным, до дрожи. Даже руки завибрировали. Я опустила их на его голову. Донун ткнулся носом чуть ниже пупка, сквозь рубашку, не отпуская меня и не давая отодвинуться. – Ты что, плакать собрался?

– Нет, - сорванным голосом ответил он, и я услышала, что он еле сдерживается, чтобы не дать слабину. – Я не плачу. Я рад, просто рад, очень рад…

– Сон Донун, ты станешь отцом, как и хотел. Где благодарности? – засмеялась я, пытаясь как-то снизить торжественность этого момента. От величины немых эмоций мужа даже у меня в зобу дыхание сперло, и я украдкой вытерла манжетой его рубашки глаза. Я потрясла его за плечо. – Вставай, нам ещё идти черт знает сколько.

– Сора, я люблю тебя, без памяти люблю! – закричал он, подскочив и подхватив меня на руки. Вскрикнув, я засмеялась ещё громче, успев поймать соскочившие солнечные очки. Мы жарко поцеловались, по-взрослому, не в том плане, что умело и развязно, а как-то очень осмыслено, серьёзно и глубоко, общаясь через поцелуй и говоря им, как огромна наша любовь. Да, своим языком Донун четко вывел «спасибо» и «ты сделала меня самым счастливым». – Сора, моя маленькая будущая мама… моя бесстрашная и отчаянная любимая… какой благодарности будет достаточно? Я твой раб на веки!

– Тогда неси меня в гостиницу, я устала. – надула губы я, не слезая с его рук.

– Эй, я раб, а не рикша! – притворно рассердился Донун. – К тому же чемодан…

– Ну, сделаем как в анекдоте. Я несу его, а ты меня.

– Можем отдохнуть, а потом двинуться дальше. – он поозирался в поисках какого-нибудь кафе. Это было тщетно. – Мы же никуда не торопимся… хоть до ночи возвращаться!

– А как же открытие компании Йесона? – мы одновременно поморщились и я выдала. – Хотя ну его нафиг.

– И я так думаю. – смилостивившись, я задергалась и спрыгнула на землю.

– Впрочем, кажется, если бы не он, мы бы не стояли здесь, не говорили о нас. – коварно расплывшись, как чеширская кошка, я выхватила у Донуна чемодан. – И я придумала, как избавиться от этой ноши.

– Тут много ума не надо – выкинуть или сжечь, - пожал плечами муж. Я покрутила ему у виска.

– Потратить, милый мой, потратить! – взбодрившись, я зашагала впереди, вприпрыжку.

– Осторожнее! Тебе можно прыгать?

– Отстань, можно, разумеется. – шлепая упорно сандалиями, шла я.

– Отдай чемодан, он тяжелый!

– Я с ним сюда добралась, нормальный он! – Донун припустил, чтобы отобрать у меня багаж. Я перешла на бег.

– Стой! Тебе бегать-то можно?! – он быстро догнал меня и забрал макро-кошелек. Бумажник в лучших традициях семьи Сон. – Сора, осторожней, прошу тебя!

– Знаешь, что мне не просто можно, а нужно? – я лишь произнесла эти слова, как он понял меня без завершения. Разгорающаяся страсть стала набирать обороты на несчастной окраине Сингапура, из которой мы медленно двигались к центру, пешком, глядя перед собой на оранжевеющее солнце, спешащее на запад. Когда мы доберемся до гостиницы, то я выбью на кровати искру, не меньше. Откуда-то донеслась латиноамериканская мелодия. Лучи окрашивали нас в рыжеватый цвет, а белую одежду в лимонный. Воздух становился прозрачнее и легче к сумеркам. Спускаясь с очередного холмистого подъема, мы радовались, как дети, что нас завезли неизвестно куда и бросили. До такой экскурсии никогда не додумались бы сами: единственным обзорным объектом была наша любовь, пылающая во взгляде окружающего нас города и отражающаяся в наших темных глазах, блестящих от высохших слез и разбуженного прежнего счастья.

Обновление

POV г-жа Ким

Мой чуткий сон наконец-то дал сбой. Я настолько вымоталась, что вырубилась без задних ног, но не исключено, что на детский плач я бы подскочила, как резанная. Однако никаких подозрительных шумов не было, и я спала так долго, что мне казалось, проспала всё на свете.

– Родная, просыпайся. – убедительный поцелуй в плечо. Я приоткрыла тяжелые веки и мутным взором нашла завязывающего галстук Йесона.

– Сколько времени?

– Четыре часа дня. – отвлекаясь от него, я заметила рядом с ним охапку роз в вазе, возле ещё одну, и ещё. Прослеживая цепочку этой оранжереи, я обнаружила, что вся спальня уставлена роскошными букетами различных роз, от белого до темно-бордового, исключая желтый. На цветочном языке они означали разлуку и не были внесены по этой причине в список приглашенных.

– Боже… какая красота! В честь чего это? – вернула я взгляд к мужу.

– В честь тебя. Разве нужен особый повод? – умудрился же неслышно внести всё это, пока я дрыхла!

– И не думай, я не поведусь на это и первой не сдамся ночью. – улыбнулась я, потягиваясь одной рукой, а другой придерживая на голой груди одеяло.

– Посмотрим, - Йесон потянул с меня покрывало. – Через два часа открытие и званный ужин, не забыла? Пора собираться, как бы мне ни хотелось остаться здесь насовсем.

Сопротивляясь, я вырвала одеяло в своё владение и, замотавшись в него, спустила ноги на пол. Обойдя кровать, я прошествовала в душ мимо супруга, приподнявшим одну бровь, пока следил, как я движусь в ванную. Я бы с удовольствием залезла в неё вдвоем, но Йесон видимо уже прошел все процедуры без меня. Тщательно вымывшись, я принялась укладывать феном длинные волосы, подготавливая их к высокой прическе. Думаю, именно с ней должна появиться жена финансового директора и мать троих детей. Когда я вышла, Йесон сидел на кресле возле кровати, застелив её и разложив на ней то самое красное платье, которое купил мне для сегодняшнего события. Длинное, до пяток, с открытой спиной, оно играло муаровыми переливами под непрямым солнечным светом из окна.

– Оно восхитительное, - подошла я к нему, потрогав ткань. Завернутая в белое полотенце, я отвлеклась на ящик с нижним бельём, куда уложила его по приезде, но, задумав коварство, оглянулась на мужа, захлопнув верхнее отделение тумбочки. – Нет, ничего не буду пододевать. Натяну его на голое тело.

Глаза Йесона вспыхнули, впитывая информацию о том, что весь вечер я прохожу возле него, ничего не имея под платьем. Он свел пальцы домиком на уровне подбородка.