Реализация

– Здравствуйте. Чем обязан? Неужели проводить приехали?

– Так ты всё-таки собрался уезжать? — погрустнел начальник уголовного розыска.

– Да.

– И когда?

– Уже сегодня. Даже билет купил. Пойдёмте внутрь, посидим — я отвальную устраиваю.

– Погоди Жора с отвальной.

– А что? — замер я.

– Кое-что изменилось.

– Только не говорите, что Кравченко сняли.

– Кравченко никуда не делся.

– Тогда для меня лично ничего не изменилось. Нам с ним в одном городе слишком тесно.

– А никто и не говорил про один город, — Смушко хитро прищурился.

– Я вас не понимаю.

– Пойдём, прогуляемся, — он бросил взгляд на небо. — Дождь как раз закончился.

– Хорошо, я только покупки в дом занесу.

Зайдя в дом, первым делом обратил внимание на лицо Степановны. От намётанного взгляда не укрылось, что она недавно плакала: глаза её покраснели и припухли. Сердце сжалось от боли и переживаний за эту прекрасную в своей доброте женщину.

Я обнял её и поцеловал в щёку.

– Степановна, я выйду ненадолго. Ко мне тут бывший начальник заехал…

– Так пусть в дом заходит, — всплеснула руками она.

– Не хочет чего-то. Мы с ним слегка проветримся, а там будет видно — может, и вместе зайдём. Да, это вот тебе, — я положил на стол авоську с продуктами.

– Ой, Жора! Ты же кучу денег, небось оставил.

– Ничего страшного, Степановна. Один раз живём.

– Это ты верно сказал: один раз жизнь нам дадена. Ну, давай, погуляй — только недолго, а я покуда стол накрою. Билеты-то купил?

– Купил, Степановна.

– И когда поезд?

– Уже сегодня.

– Сегодня, — вздохнула она.

Мне снова стало как-то не по себе.

– Ты не расстраивайся так. Как только устроюсь — за тобой приеду.

– Зачем я тебе нужна, перечница старая?

– Глупости не говори, Степановна. Всё, пора мне — скоро вернусь! — ещё раз обняв Степановну, я вышел из дома.

– Только не простудись! — донеслось вслед.

Прямо как мама, Царствие ей Небесное! Та тоже часто напутствовала меня такими словами и укутывала в три слоя одежды.

Эх, мама, мама… Как обидно, что больше никогда не сядем с тобой за одним столом, не поговорим, не поделимся новостями.

Жизнь скоротечна, летит — не заметишь, и очень часто приходиться терять тех, кто нас любит больше всех на свете.

Проглотив вязкий комок слюны, вышел на крыльцо — посмотрел на небо. Тучи постепенно рассосались, но и солнцем не пахнет.

– Освободился, Жора?

– Так точно.

– Ну пошли, прошвырнёмся по улице. На ходу как-то легче думается.

– О чём думать станем, товарищ Смушко?

– О тебе, Жора.

– А чего обо мне думать — всё ведь решилось. Я уезжаю в Петроград. Деньги есть, попробую снять квартиру на первое время.

– Почему у сестры не хочешь остановиться?

– Тесно будет. Они ведь пополнение в семействе ждут, зачем им лишняя обуза.

– Деликатный ты, Жора.

– Какой есть. — Я остановился. — Товарищ Смушко, я ведь знаю, что вы — человек крайне занятой, и если приехали ко мне, то по какому-то важному делу. Не надо ходить вокруг да около, говорите сразу, пожалуйста.

– Да я и не собирался тянуть, — усмехнулся Смушко. — Просто у меня возникло такое впечатление, что ты серьёзно обиделся.

– На обиженных воду возят.

– Жора, только не надо мне врать, — пристально посмотрел он на меня.

– Хорошо, вы меня раскололи: меня действительно задело, но я — большой мальчик, как-нибудь переживу, — улыбнулся я.

– Да я в этом и не сомневаюсь. Но мы тут по другому вопросу. Беда у нас случилась, Жора.

– Что за беда? — напрягся я.

– На днях был убит начальник уголовно-розыскной милиции Рудановска, мой хороший друг Боря Токмаков.

– Примите мои соболезнования. Я знаю, каково это — терять лучших друзей, — искренне сказал я.

– Спасибо, Жора. Борис был отличным оперативником и настоящим коммунистом. Три месяца назад его поставили на эту должность и вот… — Смушко замолчал.

– Нашли убийцу?

– Сам понимаешь, времени прошло слишком мало. По горячим следам расследовать не получилось, значит, впереди долгая и кропотливая работа по поиску преступников.

– Как это произошло?

– Очень жестоко и кроваво. Бандиты ворвались в их квартиру, убили Бориса, жену и двух детей: младшему было всего пять лет, Жора! Ты представляешь — всего пять! Жену и дочку изнасиловали, демонстративно, прямо на глазах у Бориса, и только потом застрелили.

– Звери! — со злостью бросил я.

– Хуже зверей. Во сто крат хуже! И мы во что бы то ни стало должны отыскать этих сволочей, — твёрдо объявил Смушко.

– Мы? — замер я. — Вы сказали — мы?!

– Ты не ослушался, Жора. Мы! И у тебя будет ключевая роль в этом расследовании. Ты хорошо показал себя, поэтому я предлагаю тебе занять должность начальника милиции Рудановска и найти того, кто убил Бориса и его семью.

– Подождите, товарищ Смушко — даже если я соглашусь, Кравченко употребит всё свое влияние, чтобы этого не произошло, — заметил я.

– Ещё вчера у него бы получилось, — с горечью сказал Смушко.

Его глаза сверкнули.

– А сегодня, как я тебе уже говорил, кое-что изменилось, — продолжил он. — Петроградское ГПУ прислало благодарственное письмо в твой адрес, и не просто письмо, а за подписью самого товарища Маркуса. Я даже боюсь спрашивать — откуда ты его знаешь и что такого ты сделал для петроградских чекистов.

– С товарищем Маркусом действительно довелось встретиться, — не стал вдаваться в подробности я. — Но ничего из ряда вон выходящего я не совершил.

– Не надо скромничать, Жора. В общем, не знаю, чем ты так помог петроградским чекистам, но они о тебе очень высокого мнения. И это письмо серьёзный аргумент против любого довода Кравченко, — победоносно заключил Смушко. — Что скажешь, товарищ Быстров?

– Я могу подумать?

– Недолго. Неужели тебя смущает, что по сравнению с Петроградом наш провинциальный Рудановск — просто деревня? Уже стал мыслить другими масштабами? — усмехнулся он.

– Причём тут масштабы, — отмахнулся я. — Не слишком ли это круто: из скромного агента сразу в начальники милиции? Наверняка у вашего друга есть заместитель, вряд ли ему понравится, что я займу эту должность?