Реально смешное фэнтези

— Жанин Уорблер… Ага, вижу Жанин Уорблер. Силы небесные! Пташка в самом что ни на есть натуральном виде. Собирается залезть под душ.

— Ну-ка, ну-ка, — произнес Хёрши, поднимаясь с тахты.

— Оставайся там, где сидишь. Ты нарушишь очень непрочную магическую связь, — замахал на него свободной рукой колдун. — О мистические наставники из мира духов, почему вы показываете мне крупный план задней части этой красотки?.. А, понятно. Вы хотите, чтобы я обратил внимание на жука.

— Какого жука? — Хёрши ерзал на краешке тахты.

— Так, улавливаю. Тайный знак, вытатуированный на ее левой ягодице… священный египетский скарабей… Как вы сказали? Я не расслышал, ребята… — Он сжал руками хрустальный шар. — Повторите еще раз… Что он должен сделать? Говорите помедленнее… А, ясно. Но что это даст? Ах, вот как. Ну… — Неожиданно он без сил откинулся в кресле, глаза его закрылись. Пальцы правой руки разжались, и кристалл, переставший светиться, упал на ковер и откатился к камину.

Хёрши поспешил к волшебнику.

— Эй, с тобой все в порядке?

Рансибл заморгал глазами:

— Это колдовство — ужасно утомительное занятие. Особенно когда долго не практиковался. Если бы я был в форме, то мог бы узнать гораздо больше полезного, — объяснил он, тяжело дыша. — Я, наверное, смогу связаться с ними снова, только всякий раз…

— Что тебе удалось выяснить про Жанин?

Рансибл поднялся, оправил свою хламиду и опять сел.

— Ну что вам сказать, сэр? К сожалению, сообщение было не таким четким, как хотелось бы, — ответил он, сплетя пальцы в перчатках. — Как я понял, весь фокус в том, что у дамы на попке есть татуировка, которая обладает некой мистической силой, но тут как раз возникли помехи…

— А почему я ничего не слышал?

— Мои духовные наставники общаются со мной телепатически. — Рансибл постучал себя по лбу. — И с помощью изображения в кристалле. Не мог бы ты подать мне его, кстати?

Хёрши подошел к кристаллу и, встав на колени, поднял его. Кристалл был липким.

— Какое отношение имеет эта татуировка к нашему делу?

— Если я правильно их понял, ты должен… Благодарю. — Взяв кристалл, колдун нежно погладил его и опять сунул в карман. — Чтобы справиться с интересующей нас особой, шеф, тебе надо поцеловать ее татуировку.

— Опять поцелуи!

— Облобызав этого жука, ты приобретешь над ней власть. Почему так, я не знаю. Ты должен приложиться к ее заду трижды, и дело в шляпе.

Хёрши сел.

— Короче, согласно полученному тобой сообщению из мистических сфер, я должен устроить все таким образом, чтобы иметь возможность поцеловать голую задницу Жанин — и не один раз, а целых три?

— Ты усвоил все очень хорошо.

— Пожалуй, я лучше поработаю над своим резюме.

В четверг разразилась метель. За окном офиса крутились снежные вихри. Хёрши отвернулся от окна, сосредоточившись на своем движимом имуществе. Пожалуй, ему понадобится не одна коробка из-под вина, чтобы унести нажитое барахло. Может быть, оставить это все в редакции? Вдруг они решат устроить здесь его мемориальный музей.

Конечно, оставалась слабая надежда на то, что ему не придется уходить. В перерывах между видеоиграми Рансибл уверял Хёрши, что колдовство — возможно, с незначительным добавлением черной магии — непременно поможет ему и позволит сохранить работу. Но каким образом это произойдет, загостившийся у него колдун не объяснял.

— Гитлер случайно не отменил и эту серию? — спросил Мальруни, появившийся в дверях с макетом обложки последнего романа из цикла, предназначенного для молодежи, начинающей самостоятельную жизнь, и носившего общее название «Больница для матерей-одиночек». — Это было бы большим облегчением.

— Увы. Что это нагромождено у тебя на переднем плане?

— Это сова. Ты что, забыл? В этом романе совам, обитающим в лесу за больницей, угрожает опасность, и медсестра Викки вместе с молодым врачом Билли спасают их.

— Твоя сова похожа на арбуз в солнечных очках… Впрочем, мне-то что? Меня выставят еще до конца года.

— Как знать. — Мальруни, сунув эскиз под мышку, приблизился и сел в кресло.

— Что ты хочешь этим сказать? Разве Жанин не собирается править здесь железной рукой?

— Да нет, вроде бы собирается, — ответил Мальруни, понизив голос и наклоняясь к Хёрши. — Но я познакомился с мисс Бендикс, которая пыталась связаться с тобой, — из лас-вегасского «Панчо», если помнишь. Она говорит, что в одном из своих шоу «Вторжение в личную жизнь» они хотят разоблачить Жанин Уорблер. Показать, как она карабкалась наверх по трупам, как она…

— Что такого необычного в том, чтобы карабкаться по трупам?

— Ничего необычного, конечно, но у них вроде бы есть доказательства, что она при этом прибегала к не совсем законным приемам. И еще они намекали на какие-то амурные делишки.

— Мне-то что толку от всего этого?

— Шоу должно выйти очень скоро. Возможно, оно настолько испортит ее репутацию, что «Блицгартен», по зрелом размышлении, решит не приглашать ее.

— Если бы «Блицгартен» был способен зрело размышлять, он не стал бы покупать нас.

— Мне кажется, тебе надо поговорить с мисс Бендикс. У нее потрясающие ноги, а их «Вторжение в личную жизнь», как мне представляется, на твоей стороне.

— Нет уж, увольте.

— Тем не менее они могут сами найти тебя. У них принято подлавливать людей без предупреждения, вторгаться на совещания, совершать набеги на мотели. Докапываются до истины любыми средствами.

— Я не настолько интересен, чтобы они меня подлавливали, — заверил Хёрши своего приятеля.

* * *

Вечером в пятницу, в начале двенадцатого, Хёрши стоял на Нью-Йорк-сити авеню в районе Восточных шестидесятых улиц. Падал легкий снег, и, засунув руки глубоко в карманы стеганой куртки, Хёрши трясся от холода и тихо матерился. Уже семнадцать минут он ждал Рансибла у входа в Манхэттенский этнографический музей.

— Восемнадцать, — уточнил Хёрши, вытащив руку из кармана и посмотрев на часы.

— В полной боевой готовности, начальник. — На углу появился Рансибл в наглухо застегнутом длинном пальто. — Пошли.

— Я полагал, что, обладая мистическими способностями, можно погрузить человека в транс быстрее, чем…

— Что я могу поделать, если охранник этого псевдокультурного заведения имеет привычку поспать на посту? Ушло какое-то время на то, чтобы пробудить его от дремоты, навеянной алкоголем. — Он поманил Хёрши пальцем в перчатке. — Но я рад сообщить, что теперь мы можем беспрепятственно проникнуть в помещение.