Реанимация солнца

Темная бровь насмешливо изогнулась. Я осеклась под его внимательным взглядом.

– Ну, что? Что?

Кессель вздохнул.

– Шейдер – это не только шейд, мелочь, – снисходительно, словно неразумному ребенку, объяснил он. – Далеко не все в жизни шейдеров крутится вокруг секса.

– Но… в чем тогда дело?

– Дело? Дело в том, что много лет назад… Я обещал твоему отцу, что с тобой ничего не случится.

Заготовленный ответ застрял в горле. Я смотрела на Хавьера во все глаза, одновременно веря и не веря его словам.

Тишина давила, нервы были точно натянутый трос. Хотелось продолжения, но шейдер не спешил объясняться.

– Рассказывай, – нервно выпалила я, когда молчание стало уже совсем невыносимым. – Все. На этот раз я не отпущу тебя, пока ты не закончишь. И никому не позволю нам помешать.

Вместо ответа шейдер прошел мимо меня в кабинет и запер дверь изнутри. А потом остановился ровно под пустой шестигранной нишей меж двух шкафов. Нишей, где когда-то… была панель с выгравированным механическим солнцем, перенесенная на мемориал в старом полуразрушенном ангаре. И где отец, держа меня на руках, мечтал о лучшем мире для всех нас.

– Хорошо, мелочь, – тихо проговорил Хавьер Кессель. – Будь по-твоему.

– Что ты хочешь узнать?

Я тяжело сглотнула. В горле почему-то пересохло, слова давались с трудом.

– Все. Все как есть. Как мой отец оказался втянут в дела «Механического солнца»? Почему Рамон обмолвился, что он торговал наркотиками? Да и вообще, почему я никогда не знала, что у меня есть дядя?

Кессель усмехнулся.

– Ну, последнее – это просто. Видимо, твоя мать не особенно распространялась о своих родственниках. Логично – они с братом не очень-то ладили. Она не смогла простить переезда в трущобы ни ему, ни твоему отцу.

– Переезда? – недоверчиво переспросила я. – Мы же всегда жили в трущобах.

– Не всегда. – Увидев искреннее непонимание на моем лице, шейдер тяжело вздохнул. – Мелочь, что ты вообще помнишь о своем отце?

На самом деле я не помнила почти ничего – лишь смутные расплывчатые образы в ореоле тепла и света. Большие ловкие руки, добрая улыбка, лучистые морщинки вокруг глаз. Я точно знала, что отец любил меня – мастерил простеньких роботизированных кукол с нарисованными лицами, баловал тайком от мамы настоящими органическими фруктами и соком, играл со мной, а перед сном рассказывал придуманные им самим сказки, которые я когда-то выучила наизусть все до единой. Он был моим супергероем, неунывающим и всемогущим, и в целом мире не было для меня никого важнее и ближе.

Да, я почти ничего не помнила о нем самом, но день, когда я лишилась отца, врезался в память, почти не потускнев со временем. Как будто солнце погасло, на долгие годы погрузив меня в холод и темноту, где не было места любви и заботе. Ли Эббот и мать, с которой мы лишь сильнее отдалились друг от друга, не могли заменить его. Никто не мог. Только с Михелями я понемногу начала оттаивать, возвращаясь к жизни…

Я вздохнула, прогоняя тяжелые воспоминания.

– Он был хорошим отцом. Цивилизованным шейдером. Не прятался, не нарушал закон. Отец никогда не позволял себе быть таким, как вы.

– Мы?

Кессель вопросительно изогнул бровь.

Я вдруг осознала, что почти ничего не знаю ни о привычках самого Хавьера, ни о деятельности «Механического солнца». Но, к счастью, за примером далеко ходить было не надо.

– Ну, например, твой… – хотелось сказать «брат», но и в этом я до конца не была уверена, – еще один Кессель.

Шейдер посмотрел еще выразительнее.

– Его вспыльчивый характер, неразборчивость в связях и регулярные секс-марафоны кого угодно с ума сведут, – пожаловалась я. – Как вообще можно нормально отдохнуть, когда за стенкой стонут на все лады, а звукоизоляция в жилом блоке никакая? Я бы попросила себе другую комнату, но там тоже будут две смежные стены, и кто гарантирует, что за какой-то из них не окажется очередная его любовница. А то и за обеими… Что? Что не так?

Боевик даже не попытался скрыть насмешливую улыбку, растянувшуюся от уха до уха.

– Звукоизоляция на базе как раз хорошая… – вдоволь насладившись моим возмущенным лицом, пояснил он. – Это ты зачем-то решила подслушивать.

– Что? Как?.. – Я мысленно застонала, прочитав в его глазах ответ. – Шейд.

– Да, шейд.

Я стиснула зубы, злясь на себя за вспыхнувшее краской лицо. Ну вот. Хотела пожаловаться на разнузданного соседа, а в результате буквально расписалась в собственном неудовлетворенном желании. И перед кем? Перед Хавьером Кесселем, от одного взгляда которого шейд внутри устраивал гормональный шторм.

И наглая шальная улыбка шейдера, становящаяся все шире и все наглее, никак не помогала собраться с мыслями. Даже наоборот…

– Не уходи от темы, – выпалила я, до боли прикусывая внутреннюю сторону губы, чтобы привести себя в чувство. – Мой отец…

Шейдер усмехнулся, всем видом давая понять, что раскусил мою жалкую попытку вернуть разговор в деловое русло. Но спорить отчего-то не стал.

– Ты права, – кивнул он. – Твой отец не был похож на Анхеля. Андрес Диаз был умным манном, одним из немногих чистокровных шейдеров, допущенных к научной деятельности наравне с лучшими литианскими специалистами. Он занимался терраформированием – разрабатывал технологии для создания колоний, изучал звездные системы на наличие пригодных для жизни планет вне Литианского сектора. Правительство возлагало на его проект большие надежды. Считалось, что новый, богатый ресурсами мир расширит сферу влияния литиан и упрочит их положение в масштабах галактики. Но в один момент… все изменилось.

– Он оказался втянут в дела бандитов? – Ужасная догадка тупой иглой кольнула сердце. – Его шантажом или обманом завлекли в «Механическое солнце»? Зачем? Кто?

– Никто.

Я недоверчиво скрестила руки на груди.

– Быть такого не может.

– Андрес Диаз, – почти по слогам произнес Хавьер Кесель, – основал «Механическое солнце».

Мир замер.

– Не верю! – запальчиво выкрикнула я. – Неправда, не может такого быть!..

Образ отца, честного и непогрешимого, рушился у меня на глазах. «Механическое солнце» – безжалостные убийцы, контрабандисты, террористы. А папа… он был совсем, совсем другим. Великим ученым – да. Мечтателем, смело смотревшим в будущее, – да. Он не мог быть связан с боевиками, державшими в страхе всю округу, просто не мог…

– Ты спросила, я ответил, – ворвался в сознание ровный голос Хавьера. – Смысла врать у меня нет.

– Ну, может быть, ты чего-то хочешь, – упрямо схватилась я за его последние слова. – Запутать меня, сбить с толку. Скрыть неудобную правду, после которой я просто пойду и сдам вас всех Ли Эбботу…

Кессель скептически хмыкнул.

– Единственное, чего мне хочется, мелочь, – это есть и спать. Но ты вломилась ко мне и забросала срочными вопросами.

– Ну уж нет, – грозно надвинулась на него я. – Не пытайся давить мне на совесть. Никуда я тебя не отпущу. А то опять исчезнешь, так и не дав ответов, а мне потом искать тебя по всей базе еще неделю. А насчет есть…

Не надо было спрашивать. Не надо было подходить так близко.

Манящий терпкий аромат манна и близость его дуальной сущности буквально сводили с ума. Своевольный шейд до предела обострил мои чувства, позволяя во всей полноте ощутить голод Хавьера Кесселя. Голод, который так легко было удовлетворить, поддавшись… отдавшись… Достаточно одного маленького движения навстречу…

Шейдер, как всегда спокойный и совершенно невозмутимый, ехидно посмотрел на меня сверху вниз.

– Прикажи, пусть тебе принесут еду сюда! – торопливо выпалила я, борясь с наваждением. – Ты же главный на этой шиссовой базе, тебя все слушаются!