Реаниматор
Шрифт:
– Ништяк. Я – туда, – шепотом сказал Руслан, и луч фонарика, скользнув по стенной росписи, указал направление к комнате настоятеля, где находилось устройство, отключающее сигнализацию иконы. – А ты… приступай. Знаешь сам, что делать.
– А то! – злорадно хрюкнул Спиногрыз, стаскивая со спины рюкзак. – Щас я им такой шабаш организую, век не забудут, попы драные!
В руке Спиногрыза вспыхнул извлеченный из рюкзака второй фонарь – большой, на аккумуляторе, с широким фокусом луча.
Флоренский, мысленно еще раз обозвав подельника дебилом, быстро направился к черной двери в дальнем углу зала. Сзади, непрерывно бормоча себе под нос всякую гнусь, уже
Когда до комнаты настоятеля оставалось всего несколько шагов, Руслан вдруг ощутил, как по спине пробежали мурашки.
Из-под плотно прикрытой двери пробивалась не замеченная им с большого расстояния тонюсенькая полоска света! Вот это оказалось полной неожиданностью. Может, уходя, настоятель храма, отец Сергий, просто забыл выключить свет? Или… там, за дверью, действительно кто-то есть?!
Руслан видел лишь одну возможность узнать это. На цыпочках приблизившись к двери, Флоренский крепко обхватил круглую медную ручку, выдержал секундную паузу, прислушиваясь, а затем быстро и резко дернул легко поддавшуюся дверь на себя.
Крохотная комнатка вмещала в себя лишь небольшой диванчик, подпирающие потолок книжные полки и стол, за которым сидел пожилой священник в рясе, с длинной седой бородой. Это был настоятель храма, отец Сергий. Он что-то писал в тетради, но, когда дверь распахнулась, встревоженно обернулся.
На несколько долгих секунд взгляды незваного гостя и священника встретились. И Руслан невольно поразился полному отсутствию в глазах протоиерея страха. Скорее, в их бездонной глубине он прочитал лишь внезапно вспыхнувшую и тут же угасшую тоску. А еще – пришедшую за ней вселенскую покорность. Видимо, отец Сергий с ходу, по внешнему облику, определил, что за визитер явился к нему ночью. Пожилой священник, имеющий более чем полное представление о секте дьяволопоклонников, понял, кто и, главное, с какой целью проник в запертый им после службы самолично храм. Ночь на пятницу, тринадцатое октября. А с пониманием неизбежности грядущего к отцу Сергию пришла и спокойная покорность. Готовность принять свой крест.
– Изыди, сатана! – положив авторучку на тетрадь, неспешно, с достоинством перекрестился настоятель. Губы его на миг плотно сжались, а потом начали быстро шептать: – Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да прибудет Царствие Твое, да будет воля Твоя яко на небеси и на земли…
Скулы Флоренского-младшего трусливо задрожали. Лицо перекосила страшная гримаса дикого, всепоглощающего ужаса. Произносимые священником знакомые, не раз слышанные слова почему-то именно в этот миг кувалдой били по барабанным перепонкам, парализующими волнами пробегали по всему телу, причиняя ему физическую боль.
– За-а-аткни-и-и-сь! С-у-у-к-а-а-а!.. – прорычал Руслан. С грудным воем выхватил из кармана куртки «ТТ», выбросил ствол в сторону протоиерея и, зажмурившись, принялся заполошно давить указательным пальцем на спусковой крючок.
Отец Сергий затих и обмяк после первого же выстрела – пуля угодила ему в шею, нанеся смертельную рану. А Руслан продолжал снова и снова исступленно нажимать на спуск, пока пистолет, выплюнув последнюю пулю, не затих. Только тогда бандит медленно опустил руку с оружием и открыл глаза. Грудь его часто вздымалась, по лицу текли крупные капли пота.
Все было кончено.
Руслан успел ощутить, как из желудка к горлу поднимается скользкий ком. В следующую секунду его тело изогнулось пополам. Его вытошнило несколько раз подряд, тяжело, до звездочек в глазах. Пистолет
выпал из ослабевшей руки в вязкую, зловонную лужу. На то, чтобы отдышаться и прийти в себя, Руслану потребовалось не меньше минуты.– Ни фига себе струя! – только и смог прошептать уже давно стоявший за спиной Флоренского Спиногрыз. – Кто бы мог подумать, что этот поп останется здесь на ночь… Ты как, братан, отошел?
– Тебе что приказано делать?! – медленно обернувшись, Руслан смерил подельника таким яростным взглядом, что Спиногрыз невольно попятился.
– Так я… это… услышал, – пролепетал он.
– Вот и занимайся тем, чем должен! – Флоренский-младший с силой ударил бывшего каскадера-раллиста кулаком в грудь. – Бегом!
– Ладно, ладно, ты че гонишь, в натуре?! – огрызнулся Спиногрыз. – Совсем охуел… Подумешь, попа грохнул! У него что, три яйца?! Или кровь синяя?! Придурок лагерный…
Все последующее Руслан видел словно через мутное искривленное стекло.
Вот он находит за выдвижной стенкой сканирующее устройство с красным огоньком светодиода. Вставляет в него чип. Вместо красного тут же загорается зеленый огонек. Сигнализация отключена. Он плывет в зал, краем глаза замечая, как надувший щеки Спиногрыз с сосредоточенной рожей острым тесаком вспарывает брюхо лохматой беспородной псине, прибитой гвоздями к кресту. Спиногрыз достает коробку со слабительными таблетками, высыпает на ладонь несколько штук и глотает. В ожидании действия лекарства ходит по храму с пластиковой коробкой и разбрасывает приобретенных в зоомагазине живых пупырявых лягушек. Некоторых сразу же, с хлюпаньем и хрустом, давит ногой… Достает из рюкзака баллончик с алой нитрокраской и, высунув от усердия язык, малюет на покрытых фресками стенах и на иконостасе пентаграммы и «число зверя» – три шестерки…
Тем временем Руслан без труда освобождает Тихвинскую икону от бронированного стекла, достает старинную доску, бережно заворачивает в мягкую детскую пеленку с зайчиками и ежиками, прячет в легкую спортивную сумку, ставит на место оригинала копию, надевает спецназовский противогаз. Натягивает поверх хлопчатобумажных специальные защитные перчатки, открывает литровую бутыль с коктейлем из двух видов кислоты и тщательно, со всей осторожностью поливает подделку этой адской смесью. Доска мгновенно чернеет, краски превращаются в кипящую пену…
Наконец бутыль почти пустеет. «Для контраста можно побрызгать остатками кислоты на две соседние иконы. Эти горят еще лучше… Бутылку разбиваем об колонну. Как там дела у Спиногрыза? Ага! Закончил рисовать, суетливо ставит на пол аэрозоль, страдальчески кривит рожу, бежит к распятой на кресте, очень натурально оскалившей пасть выпотрошенной псине. Торопливо стягивает джинсы, приседает…
Ну вот, кажется, закончили… Чип от сигнализации! Чуть не забыл… Вернуться в комнату, к трупу, и положить на стол. Пусть сыскари ломают голову, дубликат это или поповский оригинал. Они как близнецы. А где старик прятал свой ключ – хрен кто знает!..
На Спиногрызе лица нет. Иссиня-бледный. Третий раз снимает штаны, с матюками садится на корточки и гадит на пол храма. Дерьма в животе уже нет, а его все несет и несет… На этот случай с собой есть памперс для взрослых, страдающих недержанием. Надевай, мудила, хватай рюкзак и быстрее рвем когти!
Свежий воздух, наконец-то!.. Дверь храма оставляем открытой, как положено… На ней рисуем еще три шестерки… Хватит, и так утром рехнутся… Теперь кустами, через сквер, к проходному двору. Еще сто метров до оставленной в переулке форсированной «субару»…