Реаниматор

– Ужасно. – Голос адвоката, выглядевшего измученным и больным, оказался под стать его внешнему виду – тихий, свистящий, исходивший откуда-то из глубины измученного недугом и старостью организма, он совсем не походил на тот бархатный баритон, который помнил бандит Леня. Сказав по-русски всего одно слово, Боярофф замолчал, вопросительно уставившись бесцветными глазами на своего бывшего клиента. Двенадцать лет назад за весьма средний гонорар он спас этого русского прохвоста от пожизненного заключения в комфортабельной французской тюрьме.

– Понимаю, – сочувственно вздохнул Флоренский и тут же сменил тему: – А как вы находите наш город?! Если мне память не изменяет, ваш отец был русским, родом из Санкт-Петербурга?

– Чуть лучше, чем я представлял себе, садясь в самолет в Орли, – на жутковатом, похожем на маску лице адвоката промелькнуло и исчезло некое подобие улыбки. – Но не настолько, чтобы оставаться здесь дольше, чем того потребуют наши с вами дела… Давайте перейдем непосредственно к делу, Леонид. Я в курсе того дьявольского спектакля, который разыграли ваши громилы в Троицком храме. Не скрою, он произвел сильное впечатление даже на меня…

– Я и мои компаньоны очень старались, – хмыкнув, сказал Треф. Заметив, как едва уловимо изменилось лицо старика, заверил твердо: – Все возможные источники утечки информации ликвидированы. У ФСБ нет ни малейшего шанса докопаться до истины.

– Что вы облили кислотой вместо… нее? – в тусклых глазах адвоката впервые промелькнуло нечто напоминающее любопытство. Лежащие на пледе высохшие, почти прозрачные руки дрогнули.

– Это была другая икона, – не моргнув глазом соврал Леонид Александрович. – Примерно схожая с оригиналом по времени создания, но уже изрядно испорченная и не поддающаяся реставрации. Я купил ее в монастыре под Архангельском.

– Значит, установить, что вандалами была уничтожена другая доска, теперь невозможно? – деловито осведомился Боярофф.

– Убежден, – кивнул Треф. – На трухлявую деревяшку вылили столько кислоты, что от образа практически ничего не осталось. Тихвинская Богородица исчезла навсегда. Для всех, кроме вас, месье Боярофф.

– Она… с вами? – Зрачки мумии внезапно загорелись, вспыхнули, словно последние угли догорающего костра под порывом ветра. – Я хочу ее видеть. Я хочу держать ее в руках. Прямо сейчас!

– Нет проблем, – пожал плечами Флоренский. Он достал сотовый телефон и набрал номер Руслана. Глядя в непрозрачное снаружи стекло минивэна, дождался, когда сын ответит, и коротко сказал: – Принеси мне чемоданчик, будь добр.

А потом они с парализованным старым французом долгих полминуты наблюдали, как Руслан с помощью ключа освобождается от пристегнутого к запястью сверкающего «браслета», как неторопливо направляется к машине, как открывает боковую дверь салона, как молча протягивает Флоренскому обтянутый черной кожей тяжелый чемоданчик, как снова закрывает дверь и возвращается к «мерседесу», где топчутся два амбала в расстегнутых кожаных куртках и мужчина лет пятидесяти в длинном кожаном плаще.

Леонид Александрович положил «дипломат» на колени, набрал комбинации цифр на каждом из замков, откинул крышку и нежно, как младенца, извлек из бархатного нутра икону. Копию, написанную на дубовой доске таежным самоучкой Прохором Варежкиным.

– Вот она, родимая, – благоговейным шепотом произнес Флоренский и искоса, из-под бровей, взглянул на встрепенувшегося, протянувшего к иконе свои мелко дрожащие руки коллекционера-фанатика, одной ногой уже давно стоящего в могиле. – Знаете, мне до сих пор не верится, что этот кусок дерева с потрескавшимися красками стоит два с половиной миллиона долларов…

«Увидеть Париж и умереть» – хозяин «Полярной звезды» почему-то не к месту вдруг вспомнил название одного отечественного фильма и непроизвольно осклабился. «Какой затюканный совком мудак мог придумать такое дебильное название? Плебеи, голытьба, быдло! При чем здесь Париж? Имея кучу денег и ум, прекрасно можно жить даже здесь, в России. И особенно приятно кидать вот таких пришибленных терпил, вроде этого до конца дней прикованного к коляске скелета… Чума болотная! Ишь ты, как тебя зацепило, аж пасть приоткрыл. Того и гляди, слюнки с губы закапают…»

– Мне кажется, вы кое-что забыли, уважаемый месье, – не скрывая превосходства над этим жалким инвалидом, ласково напомнил Леонид Александрович. – Как насчет оставшейся суммы? Прежде чем навсегда расстаться с этой драгоценнейшей реликвией, я хотел бы, знаете ли, получить обещанные восемьсот тысяч долларов…

Глаза старика остекленели. Долгие три секунды адвокат пристально смотрел на лыбящегося, крайне довольного собой русского мафиози. Бывшего рядового бандюгана, щенка с грязным пузом, которому он, великий Дидье Боярофф, великодушно помог вырваться из железных лап закона и стать тем, кем он стал сейчас! Сколько в нем сейчас надменности, демонстративного превосходства! А ведь он помнит его отощавшим, обритым наголо юнцом в мятом спортивном костюме, с провалившимися от недосыпания и страха затравленно бегающими глазами. Леня мог запросто схлопотать пожизненное заключение за убийство араба. Но его оправдали подчистую. Зря, наверное…

– Вы меня слышите? – видя, что со стариком творится нечто странное, и мгновенно сменив тон, осторожно спросил Треф. – Я сказал, неплохо бы вначале увидеть деньги…

– Я не глухой, господин Флоренский. Вот, возьмите. По нему вы без проблем получите наличные в любом банке к западу от польско-германской границы…

Вытянувшаяся было вперед, к чемоданчику, скрюченная артритом правая рука адвоката нехотя скользнула под клетчатый шерстяной плед и достала банковский чек, который немедленно был схвачен пухлыми пальцами Трефа.

– А теперь… дайте ее мне! – прошептала мумия.

– Вы, по-моему, забыли, что мы с Жаком вели разговор о наличных, – опытным взглядом изучив чек и убедившись, что он самый настоящий, отчеканил Леонид Александрович.

– К сожалению, я не знал, что ваши банки так сильно отличаются от банков в цивилизованных странах, – прошипел Боярофф, не сводя глаз с вожделенной иконы. – Наши попытки получить с европейского счета нужную сумму наличными свелись к очень похожей на допрос в полицейском участке беседе со службой безопасности! Мы побывали в трех солидных на вид банках и везде встретили отказ… Удивляюсь, как Гийому удалось в прошлый раз выдавить из этих идиотов хотя бы те двести тысяч. При такой организации финансовой системы вести бизнес невозможно… Простите, но я просто не мог везти сюда из Парижа кейс, набитый наличными!

– Невозможно только спать на потолке – одеяло падает! – хмыкнул хозяин казино, торопливо пряча чек во внутренний карман пиджака. – Мы, как видите, приспособились… Так уж и быть, в память об услуге, которую вы мне когда-то оказали, я войду в ваше положение и приму чек, хотя его обналичивание будет стоить мне солидных комиссионных. Возьмите вашу реликвию, месье Боярофф. Итак, сделку считаем завершенной?..

– Стойте! – что-то похожее на кошачью лапу с силой впилось в рукав пальто Флоренского.