Ребе едет в отпуск

В четверть восьмого машина по-прежнему не появилась, теперь Рой был уверен, что и не появится.

Он перешел улицу и собрался позвонить, но увидел, как из дома выходит мужчина, тщательно закрыв за собой дверь. Тот изумленно уставился на Роя.

Рой заметил черную сумку.

— Вы врач? Я пришел к мистеру Мевамету.

— Все правильно, я его врач. Мистер Мевамет болен, он в постели, не советую его беспокоить. Я сделал ему укол.

— Тогда я зайду завтра утром.

— Да, пожалуй.

— Я пойду. Э-э… спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Рой зашагал по улице, обернулся и увидел, что доктор смотрит ему вслед. На полпути он опять обернулся, доктора уже не было. Рой остановился, хмыкнул и ускорил шаг.

Глава 29

Взрыв не был громким, и повреждений оказалось немного: всего лишь дыра в стене квартиры Мевамета и несколько выбитых стекол. Но в отличие от взрыва, в котором погиб профессор Карми, здесь собралась целая толпа, привлеченная грохотом и воем пожарных машин, а полиция оцепила территорию.

И реакция на смерть старика отличалась от реакции на гибель профессора. После смерти Карми в газетах мелькали рассуждения на тему, почему выбрали именно эту жертву. Через несколько дней выяснилось, что он занимался разработкой важного сельскохозяйственного проекта, который мог привести к повышению урожая. Газеты не уточняли, чем именно он занимался; одни считали, что это новые удобрения, другие — что с помощью подземных вод можно будет оросить тысячи акров заброшенных земель. В любом случае было объявлено, что смерть великого ученого нанесла удар по Израилю.

Но Мевамет не был важной персоной и не мог ни навредить, ни помочь Израилю. Это возмущало: взрыв привел к бессмысленным и ненужным жертвам.

Были и другие мнения, опиравшиеся на заявление доктора Бен Ами, посетившего Мевамета незадолго до взрыва. Оно широко цитировалось в прессе:

«Мевамет был моим новым пациентом, он выбрал меня из списка Kupat Holim, так как я жил по соседству. Несмотря на то что была Суббота, день у меня был расписан целиком. Болезнь скидок на праздник не дает, сами понимаете. Но я смог зайти к нему, так как у меня был вызов по-соседству, а пришел я рано. Хорошо, что я вообще к нему попал. Я оказался у него около семи: позвонил в дверь, он пригласил войти. Старик сильно простудился и кашлял, не спал несколько ночей. Я дал ему микстуры для горла и сделал укол снотворного. Потом проследил, чтобы он лег в постель, погасил свет и ушел, надеясь навестить его назавтра. Видимо, он не сразу заснул, а встал выпить бренди, что стоял на полке в гостиной. Если бы не это, он остался бы жив, я уверен, ведь главная сила взрыва пришлась на гостиную, а окно спальни даже не разбилось».

— Представьте: он вызывает врача, получает лекарства, врач даже укладывает его в постель. Поверьте, мой врач так бы не поступил. Он просто смотрит и выписывает рецепт. Вы хотите поговорить и задать вопросы? Он слишком занят. Пять минут — это его предел. А если нужно выписать рецепт в Субботу или в любой вечер после семи — это не его дело. Итак, бедняга идет пропустить глоточек — и бац!

— Откуда известно, что он пошел за выпивкой?

— Это было в газетах, я читал в «Маарив». Когда его нашли, он держал в руке бутылку. Говорят, сила взрыва сбила его с ног прямо на мраморную полку. Поэтому он наверняка там стоял.

Минута сомнения, потом момент тишины: все думают о трагедии человеческого естества.

С другой стороны, в некоторых кафе Восточного Иерусалима, где собираются молодые арабы, чтобы выпить кофе, поиграть в карты и поговорить о политике, и где сообщение о любой промашке израильтян принималось с восторгом, ходила такая шутка: имя жертвы должно было быть Лавамет, а не Мевамет — то есть «к смерти», а не «из смерти».

Конечно, все террористы тут же заявили о своей причастности. Группа «Аль Фатах», находящаяся в Иордании, заявила: «Наши храбрые воины показали, что могут проникать в самый центр оплота евреев и что ни один еврей, живущий в Палестине, не находится в безопасности. Не будет им покоя, пока ООН не примет резолюцию и Палестина не добьется справедливости».

Партия «Интеллигенция за независимость арабов», базирующаяся в Ливане, отметила, что израильское правительство снова применило старый трюк для завоевания всемирного сочувствия и объявило жертву невинным жителем. Хорошо известно, что Мевамет сотрудничал с Моссадом и за несколько дней до этого был в Цюрихе с секретной миссией.

Сирийский «Палестинский комитет» пояснял, что в доме номер 1 по улице Мазл Тов располагался штаб израильской армии — электронный мозг, который был уничтожен храбрыми воинами, а гибель Мевамета — простая случайность.

Каирская «Аль Ахрам» утверждала, что правительство Израиля скрывало истинные сведения о взрыве. Цитировалось высказывание лидера «Организации освобождения Палестины» о том, что в это время в доме 1 по улице Мазл Тов проходило тайное собрание, на котором присутствовали высшие военные чины Израиля, и что число жертв могло достигать пятидесяти.

Англо-арабская «Лига дружбы» в информационном бюллетене предположила, что бомба, очевидно, была подложена самими израильтянами, чтобы вызвать сочувствие общественности, как они это делали в случаях взрывов в самолетах, обвиняя при этом арабов.

Ребе узнал новости из последних известий по радио. Вначале был шок от того, что погиб человек, с которым он только что виделся и говорил; затем шок сменился сожалением, что он сам ничего поделать не мог. Он позвонил Стедману.

— Да, я слышал еще раньше. Ужасно!

— Думаю, нам следует пойти в полицию, — сказал ребе.

— В полицию? Зачем? Что мы можем им сказать, ребе?

— Скажем о том, что он рассказал нам. Вы передадите им пленки. Насчет его врага…

— Простите, ребе, но вы говорите не о том. Если бы убили этого, как его, Разникова, то история Мевамета могла бы их заинтересовать. Но погиб сам Мевамет.

— И все же им следует знать.

— Поверьте, они знают, а если нет, то скоро узнают. Они справятся в магазине, где у него был стол и…

— Откуда вы знаете, что он и там все рассказал?

— Полно, — буркнул Дэн, — вы слышали механика, он называл Мевамета дураком, верно? Вряд ли мы, люди ему совершенно незнакомые, первые узнали его историю. Если уж он нам все рассказал, наверняка находились и другие.

Ребе сомневался.

— Но все же, я думаю… думаю, нам стоит…

— Ребе, — уверенно заявил Стедман, — я много путешествовал по разным странам и усвоил такое правило: по возможности не связывайтесь с полицией. Вы думаете, что в Израиле все иначе, но поверьте — полиция всюду одинакова. Мы ничего не можем им сказать, кроме того, что видели его в то утро накануне взрыва. После нас могли быть еще посетители. Доктор виделся с ним как раз перед взрывом.

— Все равно, давайте как-нибудь утром встретимся…

— Извините, ребе, но завтра утром я рано уезжаю в Хайфу и вернусь через несколько дней. Поговорим потом.

Ребе в смятении повесил трубку. Все, что сказал Стедман, было правдой, но он непременно хотел пойти в полицию. Однако одному идти было нельзя, возник бы вопрос: почему не пришел Стедман? А вовлекать того в историю ребе не хотел.

Глава 30

— Эй, откуда этот загар, В. С.? Вы были во Флориде или купили кварцевую лампу?