Ребёнок для бывшего

Пролетев последние метры, Сибиряков остановил машину возле дома, больше похожего на сарай. Вызнать координаты в службе каршеринга удалось с трудом и стоило довольно дорого, однако Матвей в тот момент был готов заплатить какую угодно сумму за нужную информацию.

– Ксюша!
– крикнул он, выбежав из машины, даже не закрыв дверцу.
– Ксюша!

Сибиряков не знал, здесь ли Ксения, ибо в службе проката сообщили, что машина вновь уехала в Питер. Но у Матвея выбора не имелось - не гоняться же за Славой, если есть адрес, по которому он, скорее всего, и отвёз Ксюшу?

– Ксюша!
– вновь позвал Матвей, начав барабанить в дверь дома.

Она ожидаемо была заперта, и теперь перед Сибиряковым имелась задача минимум - вскрыть чужое жилище и обыскать в нём каждый миллиметр. Впрочем, этого делать не понадобилось, потому что Ксения оказалась здесь.

Сначала послышался звон разбившегося стекла, а затем с противоположной стороны раздался голос, слышать который было самой желанной вещью для Сибирякова.

– Матвей, я на… втором… этаже! Пожалуйста, скорее! Роды начались!

Он застыл на месте - его вновь парализовал страх. Забыл о том, что является врачом. Вообще не мог думать ни о чём, кроме безумного ужаса, охватившего Матвея целиком.

Роды, близнецы… Даже одного ребёнка производить на свет нужно было исключительно в клинике, где есть всё необходимое оборудование, что уж говорить о том, когда их двое?

Обежав дом, Матвей запрокинул голову и нашёл глазами Ксению. Она стояла, тяжело опираясь на подоконник и, прикрыв глаза, шевелила губами, как будто отсчитывала время.

– Я сейчас! Ксюш, слышишь? Сейчас! Заберу тебя и уедем.

Он вновь метнулся к машине. Вытащил из багажника инструмент, среди которого отыскал то, чем можно было сбить замок на двери. Подбежал к нему, стал лупить со всей силой. Страх и оторопь адреналином проносились по венам, но чёртов замок не поддавался.

Хотелось ругаться так отборно, что завяли бы уши у самых маргинальных элементов. Ещё один удар и наконец замок отлетел в сторону, а Матвей, зажав баллонный ключ в руке, ворвался в дом. Сразу же помчался наверх по лестнице и, безошибочно отыскав комнату, в которой находилась Ксения, взвыл.

Со вторым замком всё обстояло хуже - здесь он был не навесным, следовательно нужно было выламывать уже дверь. А она, как назло, на вид была крепкой.

– Отойди подальше - к окну!
– крикнул Сибиряков.

Отбросил баллонник в сторону и ударил в дверь плечом. Ему показалось, что дом сотрясся с такой силой, словно в него ударила молния. В руке хрустнуло, а от боли потемнело в глазах, но Матвей нанёс ещё удар, потом ещё один и ещё…

Когда в него со всей силы влетел Теплов и, выматерившись, отпихнул, понуждая кубарем покатиться по коридору, взор Матвея застлала красная пелена. Он вскочил на ноги и ринулся на Славу, начал молотить его кулаками по лицу.

А когда за дверью раздался крик, перешедший в протяжный стон, схватил за грудки и тряханул. На лице Теплова появилось злорадное выражение, черты исказились от животной агрессии. Сибиряков притянул его к себе и прежде, чем снова ударить, прорычал:

– Отдай ключ, быстро! Иначе я за себя не ручаюсь!

* * *

Таких ощущений я не испытывала ни разу в жизни. Не знала, виной ли тому страх, который придавал боли острые нотки, но чувствовала, что выдержу от силы несколько минут.

За дверью творилось что-то невообразимое. Звуки ударов, доносящиеся из коридора, перемежались вознёй, в которой я толком ничего не могла разобрать. Лишь только надеялась, что Матвей наконец отыщет способ вызволить меня из ненавистной комнаты.

Я то садилась на постель, то вскакивала и принималась мерить шагами комнату. И считала. Засекала время между схватками и, целиком полагаясь на своё ощущение времени, высчитывала, сколько же проходит от одного спазма, опоясывающего живот и спину, до другого.

Когда в замке повернулся ключ, я метнулась к двери и, застонав от новой вспышки боли, буквально повисла на шее Матвея.

– Идём вниз. В машину. Сколько между схватками?
– потребовал он ответа.

– Минут пять… может, меньше, - закусив губу, проговорила я.

Сибиряков чертыхнулся.

– Вызовем скорую прямо сюда. По дороге встретим. Как я сразу не догадался звонить в спецслужбы?

Он вывел меня в коридор, краем глаза я заметила Славу, что лежал в паре метров, силясь подняться. Был жив и хорошо - по крайней мере, Сибиряков не сядет по сто пятой.

– Я не могу быстрее-е-е, - простонала, когда меня накрыло «чудесными» ощущениями от очередной схватки.

– И не нужно. Если что - я сам приму роды, - уверенно ответил Матвей.

Я тут же замотала головой. Уж чего-чего, а этого я не желала от слова «совсем».

С трудом, но мы добрались до машины. Сибиряков усадил меня внутрь, сам устроился за рулём и, заведя двигатель, тут же принялся сдавать задним ходом. Я прикрыла глаза, успокаиваясь. Меня охватило ощущением какой-то эйфории, от которой даже смеяться захотелось. Всё было позади, а теперь мы с детьми находились в безопасности.

Я сидела, слушая, как Сибиряков, перемежая слова ругательствами, пытается донести до врачей скорой, что ему от них нужно, и теперь, чувствуя схватку, уже не испытывала той боли, что раньше.

– Всё в порядке. Наконец, поняли, почему мы едем им навстречу, - проговорил Сибиряков, откладывая телефон.
– Потерпи, любимая… Сейчас немного потрясёт, но шоссе уже скоро.

Я вскинула брови, когда услышала обращение Матвея.

– Как ты меня назвал?
– мгновенно отреагировала, устраиваясь так, чтобы видеть профиль Сибирякова.

Он покосился на меня с недоумением, явственно написанном на красивом мужественном лице.

– Любимая, а что?
– спросил озадаченно.

– Нет, ничего, - помотала я головой. Прислушалась к себе и добавила: - Называй так почаще… Это лучше всякой анестезии.

И всё же рассмеялась под ещё более удивлённым взглядом Матвея. Но что бы он ни думал сейчас обо мне, я и впрямь испытывала только одно желание - хохотать от счастья.

Эпилог