Ребенок Грима

— Воин Госсамер, могу я поговорить с тобой?

— Конечно, мой король. — Отступив назад, он жестом пригласил Грима идти впереди него.

Внутри Падма работала над чем-то, но быстро отложила это, встала и склонила голову:

— Ваше величество.

— Здравствуйте, леди Падма. Я не хотел вас прерывать. Я просто хотел перекинуться парой слов с Госсамером. Наедине.

— Конечно, мой король. В любом случае, мне нужен был перерыв. — Она вопросительно посмотрела на Госсамера. — Я буду на заднем дворе, буду работать в саду.

Не обращая внимания на своего короля, Госсамер подошел и легонько поцеловал ее в губы.

— Держи дверь открытой.

Кивнув, она повернулась и вышла из комнаты.

Грим встретился взглядом с Госсамером.

— Ты беспокоишься о безопасности своей леди на своей собственной территории?

— Я беспокоюсь, где бы мы ни находились. Как, я уверен, и вы со своей королевой.

— Правда. Мы могли бы выйти наружу, если ты предпочитаешь.

— Нет. Моя Падма любит работать в своем саду одна. — Госсамер поколебался, затем сказал: — Но, может быть, на кухню?

— Это было бы прекрасно. — Последовав на кухню, они сели за стол, откуда открывался прекрасный вид на улицу.

— Что вы хотели обсудить, ваше величество?

— Я не уверен, сообщила ли тебе леди Падма, что она делает покрытия для Карли и Мики, чтобы я мог начать их тренировать.

— Сообщила, ваше величество.

Грим медленно выдохнул.

— Она также сообщила тебе, что Даган просил пройти обучение?

Он наблюдал, как взгляд Госсамера переместился туда, где Падма стояла на коленях в саду. Его руки сжались на столе, прежде чем его взгляд вернулся обратно.

— Сообщила, ваше величество. Но вам не нужно беспокоиться об этом. Я отказался дать Дагану свое разрешение.

Грим не был полностью удивлен. Ему было любопытно, почему Госсамер так поступил.

— Почему?

— Почему? — Лицо Госсамера напряглось, и на его челюсти задергался мускул. — Потому что я не позволю, чтобы мой самец был предметом еще больших насмешек, чем он уже есть.

— Ты действительно веришь, что я бы позволил это, Госсамер?

— Это не то, что вы можете предотвратить, ваше величество. Когда-то я был учеником. Я помню, каким конкурентным это может быть, каким жестоким. Даган не приспособлен для того, чтобы справиться с этим.

— Это правда. — Грим видел, что его ответ потряс Госсамера.

Напряжение в плечах Госсамера ослабло.

— Тогда почему мы это обсуждаем?

— Потому что, хотя я согласен, что Даган никогда не станет воином, это не значит, что он не может научиться защищать себя и тех, кого любит. Именно так он изложил свою просьбу моей королеве, и я не могу винить его за это. Это признак пригодного и достойного мужчины.

Госсамер быстро заморгал, чтобы контролировать свою реакцию на слова Грима. Он всю жизнь верил, что его младший сын именно такой, даже когда другие этого не видели. С первого момента, как он увидел Дагана, он полюбил в него. То, что он никогда не станет воином, не имело значения. В конце концов, его манно больше не был воином.

Грим видел эмоции, которые другой воин пытался контролировать. Его вера в Дагана, его любовь к нему и его беспокойство яростно светились в его глазах. Год назад Грим не понял бы этих эмоций. Теперь он понимал и был возмущен тем, через что прошел этот воин, чтобы защитить свою семью.

— Я бы попросил тебя пересмотреть свое решение. А пока ты это делаешь, могу я обсудить с тобой еще кое-что?

— Конечно, мой король.

Грим потер руки о столешницу, а затем посмотрел Госсамеру в глаза.

— Я должен извиниться перед тобой.

— За что?! — в своем шоке Госсамер забыл, что обращается к королю.

— За то, что не помешал моему дяде выгнать тебя из Дома Луанда.

Госсамер уже отрицательно качал головой.

— Вы ничего не могли бы сделать. Раск был королем. Вы только что прибыли на Люду после окончания обязательного обучения в других Домах Империи. Раск не послушал бы вас, даже если бы вы были будущим королем.

— Возможно, и нет, но я мог бы попытаться.

— Почему? — Госсамер был искренне шокирован. — Это не имеет к вам никакого отношения.

— Почему? Потому что пригодного и достойного мужчину никогда не следует выгонять из его Дома из-за того, кого он любит.

На это у Госсамера не было ответа.

— Я не знаю, что бы я делал, если бы Рэй не признал мое соединение с Лизой действительным. — Госсамер так и не успел ответить. — Это неправда. Я точно знаю, что бы я сделал. Я бы забрал свою Лизу и наших девочек и улетел. Я бы отказался от своего долга и своего народа. Я бы бросил все, что поклялся защищать, чтобы сохранить их в безопасности.

Госсамер склонил голову.

— Тогда вы понимаете, почему я покинул Дом Луанда. Падма значила для меня больше, чем любая должность.

— Это выбор, который ты никогда не должен был делать.

— В этой Империи он есть.

— Не на долго.

— Что?

— Я говорил с императором перед тем, как прийти сюда сегодня, и он согласен, что не должно быть никакого различия между торнианскими самками и не-торнианскими самками. Завтра он объявит, что отменяет закон, и каждая женщина, независимо от ее расы, будет иметь те же права и защиту, что и торнианская самка.

— Это… это… — Госсамер не находил слов. Это объявление изменило бы ситуацию для тысяч, нет, миллионов самок по всей Империи. Самки всегда подвергались риску раньше.

— Это должно было быть исправлено давным-давно. Почему это не было сделано, я никогда не пойму.

— Мы не можем судить о наших предках по тому, что они делали, если мы не прожили их жизни.

Грим поднял бровь, глядя на другого мужчину.

— Я никогда не знал, что ты философ, воин Госсамер.

Госсамер ухмыльнулся.

— У человека есть много времени, чтобы подумать, когда он шьет, ваше величество.

— Нравится… — Грим оборвал себя, зная, что это не его дело, король он или нет.

— Что нравится?

— Это не имеет значения.

— Нравится ли мне быть ткачом, а не воином? — Госсамер угадал его вопрос.

— Я… да. Мне было любопытно, но это не мое дело.

— Я не против ответить. Сначала я ненавидел это и делал только для того, чтобы прокормить свою семью. Затем постепенно, со временем, я осознал, какое мастерство и техника требовались для создания покрытия. Это ничем не отличалось от бега по идеальной полосе препятствий. Или освоения сложной последовательности действий с мечом. Теперь это приносит мне такое же удовлетворение.