Ребенок (не) от бывшего

Полонский шумно выдыхает. Он достает из кармана пачку купюр, засовывает их в прозрачный ящик на замке. Это коробка для сбора пожертвования. Подходит ко мне, берет за руку.

— Мы уезжаем. Всего всем доброго.

Боже, случилось самое страшное — Богдан поругался с семьей. В то же время мое сердце сжимается, так жаль, что родители совсем не понимают любимого! Мать расстроена им, отец зол. Только Софи догоняет нас на выходе.

— Богдан, Вика! Не расстраивайтесь… Я пойду сейчас к маме, постараюсь ее успокоить. Только найду их с Анжеликой.

Полонский качает головой.

— Не лезь в это, а то и тебе достанется. Родители должны сами принять мое решение. Вспомнить, наконец, сколько мне лет.

Софи кривится как будто от боли, закусывает губу. А нас нагоняет Алина. Подружка сразу обнимает меня.

— Вика, как ты? Боже, эти женщины спровоцировали такой скандал! Анна права, не время и не место…

— Зато расставили все точки, — прерывает Алину мой мужчина, — прости, но мы реально поедем.

Мы чмокаемся с подружкой в щечку.

— Пока, — улыбаюсь. Скорее всего, это смотрится вымучено.

По крайней мере, на лице Алины отражается большое сочувствие.

— Ладно, созвонимся, ребят. Пока.

Держусь за горячую руку Богдана, пока идем до парковки. Я даже толком не осознаю, что моя идея понравиться будущим свекрам провалилась. Больше переживаю за любимого, его ссору с семьей. Но в то же время я полностью на его стороне — он взрослый мужчина! У меня не было родителей, но бабушке я тоже время от времени перечила, отстаивала свои права. А я была совсем юной.

— Может, и правда не надо было идти? — все же уточняю в машине.

Полонский хмурится, заводит авто.

— Родители примут мою жизнь, у них нет другого выбора. Мне все равно, насколько затянется этот конфликт. Я очень рад, что ты со мной, Вик. Сейчас нам главное дождаться появления ребенка. Даже не хочу вспоминать, что еще недавно этого всего не было.

Я забываю все слова. Боже, Полонский признал, что в отношениях ему лучше, чем одному!

— Я считаю, ты прав, Богдан, — говорю, опомнившись, — но буду рада, если ты помиришься с семьей. К твоим родным у меня нет негатива. Однако всякие там Лики пусть закатают губу. Я тебя никому не отдам.

Мой голос звучит с холодной решимостью, саму пробирают мурашки. А Полонский поворачивается с улыбкой.

— Даже мне страшно, — подмигивает.

— Богдан!

Меняем тяжелую тему и остаток пути говорим о малышах. Богдан делится, что кроме взноса наличными поучаствует в лечении нескольких деток. Он взял координаты, его менеджер свяжется с родителями. Потом соскакиваем на разговор о своем ребенке, думаем, делать ли ремонт в одной из комнат под детскую. Мы ведь пока не знаем пол малыша! Хотя для любого младенца подойдет обстановка в нейтральных светлых тонах.

Я с такой тщательностью наряжалась на концерт, но там даже не вспоминала про новое платье. Только туфли давали о себе знать. Хоть их модель умело скроена из мягкой кожи, ноги немного отекли. А после автомобиля я вообще встала на тротуарную плитку и застонала.

— Ай…

— Что-то не так?!

Вижу, как Полонский бросается ко мне, даже не прикрыв дверцу машины. Ох, мне становится стыдно. Он и так сегодня на стрессе.

— Все нормально, Богдан, — переминаюсь с ноги на ногу, — туфли слегка натерли. Новые ведь.

Мужчина так очевидно выдыхает, мне хочется его обнять. В то же время приятно, что он за меня беспокоится. Пока пересчитываю бабочек, порхающих в животе, Богдан просит.

— Подожди секунду.

Замираю на месте, двигаться все равно не хочется. Ну ничего, последний рывок до дома. Хотя чувствую себя физически очень хорошо. Мы то сидели, то стояли. А нервные скачки дались мне куда легче рядом с Богданом. Его любовь дает мне лавину сил. Думаю об этом, и внутри еще сильней щекочет от нежности.

Полонский тем временем закрывает машину и подходит ко мне.

— Ну всё.

— Ах!

Из меня вырывается возглас удивления, когда мужчина подхватывает меня на руки. В последнее время я чувствовала себя кем угодно, но только не пушинкой. И вот на сильных руках Богдана я ощущаю именно невесомость. По мышцам разливается такое приятное расслабление. Но по факту я, наверное, стала тяжелей.

— Теперь я больше вешу? — задаю этот вопрос Богдану без задней мысли. На комплимент, честно, не напрашиваюсь.

— Ну не зря же я купил большой холодильник, — хмыкает Полонский.

Боже!

— Мог бы сказать, что твоего сокровища стало больше, — хихикаю, — или своя ноша не тянет. Где ваши манеры, господин Полонский?

Но Богдан не реагирует на шутку. Он останавливается недалеко от подъезда, серьезно смотрит мне в глаза.

— Я не вспомнил о них, Вика. С тобой рядом я вообще забываю обо всём на свете.

Где-то внутри меня взрывается разноцветный фонтан. Мужчина сказал простую фразу, но его проникновенный тон и искренность заставляет мое сердце трепыхаться.

— Рада выполнять эту миссию, — тихонько отвечаю и облизываю губы.

Полонскому не приходится изображать чудеса сноровки, чтобы открыть дверь. Из дома как раз выходят наши соседи. Те самые, что когда-то шумели, и вынудили Богдана переночевать со мной. Блондиночка и ее качок весело здороваются с нами, придерживают двери. Мы оказываемся у лифтов.

— Что, может, по лестнице? — уточняет Полонский и дарит мне короткий поцелуй.

Мотаю головой.

— Нет, ты мне еще пригодишься.

— Ну хорошо, тем более, грузовой лифт свободен.

— Богдан!

Со смехом входим в большую кабину, зато помещаемся в ней комфортно. Я рада, что мы живем высоко. Хочется ехать и ехать. Держусь на шею Богдана, а взглядом веду по его мужественному лицу. По линиям точеных скул, угловатой челюсти с короткой бородой. Мои глаза замирают на полных губах любимого. Хочу потянуться к нему за поцелуем, пока мы не приехали. Но Полонский вдруг задает вопрос.

— Как ты себя чувствуешь?

Я льну к нему крепче. Вдыхаю запах его тела, и внутри складывается пазл. Богдан здесь, со мной, рядом. Но после всего, что мы пережили сегодня, я хочу чувствовать его еще ближе. Выдыхаю перед ответом.