Ребус Галла

— Извините, что разочаровал.

— В конце концов, барон действительно мог попасть в автокатастрофу.

— Мог. Но… — Треми на несколько мгновений задумался. — Знаете, комиссар, обыск в доме барона был проведен ОЧЕНЬ тщательно. Фон магической энергии превышен на порядок, а ведь это только остатки, последствия заклинаний. Милана просветила дом насквозь, и не один раз. Не упустила ни одной детали.

— Что само по себе странно, — улыбнулся Сантьяга.

— Совершенно верно.

Зачем принимать столь серьезные меры, если речь идет об обычной автокатастрофе? Зачем поспешно изымать документы? Почему преемником назначен безусый юнец?

Кстати, о преемнике.

— Захар, вы говорили, что заметили на теле Собидрага что-то странное?

— Ну, я не точно выразился… Сын барона носит странный амулет.

— Что в нем необычного?

— Мне незнаком рисунок.

— Изобразите его, — попросил комиссар.

Масан вытащил из кармана маленький блокнот и принялся старательно исполнять приказ Сантьяги.

— Даже не амулет… скорее — медальон. Да, пожалуй: золотой медальон, размером с крупную монету, а на нем изображено примерно… примерно… — Художником Захар оказался средним, но рисунок вышел достаточно четким. — Примерно вот так.

— Вы уверены?

— Гм… Кажется, в центре была надпись, но я…

— Позвольте? — Неожиданно посерьезневший Сантьяга взял у масана авторучку и добавил в центр медальона несколько иероглифов. — Такая надпись?

— Гм… пожалуй, да.

Треми широко улыбнулся, собираясь поинтересоваться, что же, черт возьми, означает сей медальончик, однако, взглянув на комиссара, подавил слова торопливым покашливанием.

Захару нечасто доводилось видеть Сантьягу таким удивленным.

Глава 5

Сенегерезерейский Стол,

несколько тысяч лет назад

Как все случилось? Как произошло? В какой момент все вышло из-под контроля? Почему братья чуды пошли друг на друга? Не в мелкой междоусобице, а в самой настоящей войне? Когда умерли законы и Земля стала жить по логичным и беспощадным Правилам Крови?

— Шарль… — Родерик Утан сжал кулаки. — Шарль де ла Круа.

Первая жертва войны.

Друг.

«Я предлагал ему уйти. Предлагал отступить. Моя совесть чиста».

Предлагал, но гордый Шарль отказался. Возможно, думал, что без труда победит в бою обычного рыцаря. Считал, что стоит выше Утана. Верил в магию.

А Родерик верил в Галла. В силу его благотворную. В добро и справедливость. А потому к подножию Одинокой Че упал де ла Круа. Первая жертва войны.

Потом, надо признаться, было гораздо проще. Следующие чуды, убитые во имя Галла, во имя торжества Справедливости, не вызывали у Родерика столь сильных переживаний. Схватка на Одинокой Че ожесточила магистра Черных Вепрей, сделала твердым. Или бездушным.

Но в то же время Утан не жаждал крови. Строжайше запретил Толкователям призывать к насилию. Требовал убеждать, а не покорять. И погром, который устроили сыны Галла в Хикмар-Касе, долгое время оставался единственным кровавым пятном на репутации мятежников. Толкователи только говорили, разъясняли, убеждали, а в случае опасности — уходили. Убивали крайне редко, не оставляя следов.

Тактика приносила плоды, количество новообращенных росло с потрясающей скоростью, а главное — среди них все чаще и чаще появлялись маги. Сначала мелкие, не самые сильные, не имеющие перспектив карьерного роста в иерархии Ордена. Затем офицеры гвардии, маги лож и даже уделов, умные и хитрые карьеристы, почуявшие силу нового учения. Родерик понимал, что этих, с позволения сказать, адептов привлекает возможность возвыситься в случае победы Галла. Понимал, но не отталкивал. Во-первых, потому, что каждый случай перехода мага в стан движения являлся великолепной рекламой. Во-вторых, по прошествии некоторого времени они становились настоящими, искренне убежденными в своей правоте адептами — такова была сила Галла. А третья причина появилась совсем недавно: с магами, изменившими своей сути, гвардейцы расправлялись безжалостно, так что пути назад у перебежчиков не было.

«Гвардия… — Утан потер подбородок. — Да, наверное, во всем виноваты гвардейцы. По сути, именно они начали гражданскую войну».

И первые их шаги были, мягко говоря, необдуманными.

Поняв, что Скверна угрожает основам Ордена, Моррис де Кос начал действовать решительно и жестко. В охваченных мятежом уделах объявили военное положение. Гвардейские гарнизоны вывели из-под управления местных военных властей, а заодно усилили сводными отрядами Алых Единорогов — наиболее преданных властям боевых магов. Приказ был прост: искоренить. Исполнение тоже не отличалось изяществом. Гвардейцы блокировали Запнаэт, столицу удела Цердел, и дали жителям два часа на то, чтобы открыть ворота и выдать принявших Скверну. После отказа последовал штурм. Даже не штурм — избиение. Алые Единороги, которым доходчиво объяснили, что в случае победы Галла они станут никем, перебили всех. Трупы Толкователей развесили на городских стенах. В столицу направили победную реляцию, которую Моррис де Кос прочел с большим удовлетворением.

В тот момент великий магистр еще не понял, что бессмысленно бороться со Словом с помощью Меча.

Но сообразил де Кос быстро, уже на следующий день, когда ему сообщили, что запылали два соседних с Церделом удела — простые чуды прочитали послание центральной власти по-своему.

— Мне не в чем себя упрекнуть.

— Опять сомнения?

Кроме них, в палатке никого не было. Коренастый широкоплечий чуд и Галла. Великий и таинственный. Могущественный и зависимый. Искренний. Да, это самое главное — искренний. И видящий всех насквозь Галла.

— Я не хотел крови.

— Но она пролилась.

— Из-за меня?

— Из-за тех, кто жаждет власти.

Двусмысленное замечание, однако для Утана был только один ответ на этот вопрос.

— Великий магистр. Маги. Они пойдут на все, лишь бы остаться наверху.

— А ты жаждешь власти? — негромко поинтересовался бог.

Можно ли обмануть Галла? Нет. Он видит все. Да и к чему лгать, ведь все было ясно с самого начала.

— Да, жажду.

— Значит, кровь пролилась и из-за тебя.

— Я нес Слово, Галла, твое Слово. И делал все, чтобы его произносили, а не навязывали. Они пролили кровь!

— На Одинокой Че?

Утан поджал губы. Помолчал. После чего хмуро продолжил:

— Помимо власти я ищу справедливость. Все чуды одинаковы. Каждый имеет право стать первым.

На вопрос Родерик не ответил.