Ребята и зверята (илл.)

Он плотно прижимал нос к щёлке, озабоченно фыркал и крутил головой. Или так: идёт тихонько по комнате, вдруг насторожит уши, смотрит, смотрит в одну точку на полу да как подскочит всеми четырьмя лапками! Значит, в этот момент под полом пробегала мышь.

Однажды Франту удалось поймать мышонка. То-то он был счастлив и горд!

Он долго, как кошка, носил его в зубах и играл с ним, подкидывая его лапой. Но кончилось это удовольствие большим огорчением для Франта. В самый разгар игры, когда Франтик, оставив полуживую мышь посреди комнаты, отбежал в сторону и, прижавшись к полу, следил за ней горящими глазами, откуда-то со шкафа спрыгнула кошка, схватила мышь в зубы — и была такова.

Франт заметался по комнате, но ничего не мог поделать.

— Вот видишь, Франтик,— назидательно заметила Наташа,— зачем не съел её сразу? Помучить хотел? Ну, а теперь мучайся сам.

Прошло около месяца. Несмотря на ловлю мышей и милый, неунывающий характер, Франтик, живя в комнате, причинял так много неприятностей, что его решили переселить во двор. Однажды утром мама закрыла дверь в комнату и, распахнув чуланчик, пригласила Франтика выйти во двор. Он вышел на крыльцо, а сойти вниз, на землю, ни за что не хотел и выжидательно поглядывал на закрытую дверь.

— Иди же, иди, трусишка!

Соня сняла его с крыльца и поставила на землю.

Франт растерялся. Он убежал под крыльцо и решил там спасаться.

На беду, в это время один наш петух разыскал возле крыльца какие-то зёрна. Он заботливо стал разрывать ногами песок и шумно заорал, сзывая кур. Тут уж Франтик забыл все свои страхи, сделал прыжок, схватил в зубы петуха, задушил его и торопливо потащил в угол двора. Воровато оглядываясь по сторонам, он вырыл ямку, затолкал в неё добычу и кое-как засыпал сверху навозом.

Франт воображал, что петух спрятан очень хорошо, но на самом деле он весь был виден из-под тонкого слоя земли, и ноги у него беспомощно торчали вверх.

Наташа подметала двор и наткнулась на эти ноги. Она вытащила несчастную жертву. Оказалось, что это был её любимец — Бесхвостик.

— Ах ты, дрянь! — горестно воскликнула Наташа, положив перед носом у Франта петуха.— Ведь ты совсем не хотел есть и всё-таки задушил Бесхвостика!

— Это он чтобы тебе досадить,— подшутил отец и серьёзно прибавил:—Придётся, видно, посадить этого разбойника на цепь.

Мы раньше всячески защищали Франтика, а теперь молчали.

И в тот же день его посадили на цепочку.

За угол конюшни, под самой крышей, зацепили один конец толстой проволоки, протянули её через весь двор и другой конец прикрепили к столбику террасы.

На эту проволоку надели блок, к которому была пристёгнута длинная лёгкая цепочка. Блок с цепочкой свободно скользил по проволоке, и таким образом Франт не терпел почти никакой неволи. Он мог свободно бегать по двору из одного конца в другой.

В первые дни Франт избегал долго оставаться на земле: боялся собак.

Около конюшни была сложена поленница дров, и Франт устроил там свою квартиру.

Здесь он спал, свернувшись клубочком, прятал между дровами еду и, сидя или лёжа на самом высоком конце поленницы, наблюдал за людьми и животными, которые суетились во дворе.

Франтик сделал прыжок и схватил в зубы петуха.

Франт вообще любил забираться повыше. Часто, когда на террасе пили чай или обедали, ему кричали:

— Франт! Франтик!..

Он мчался к крыльцу, ловко, как акробат, влезал по уступам террасы на перила и всегда получал в награду что-нибудь вкусное.

Однажды Наташа вышла во двор поделиться с Франтом полученной только что конфетой. Смотрит, а Франта нет. Что такое? Куда он девался?

На проволоке не видно ни блока, ни цепочки.

— Франт пропал! Идите скорей!

Все сейчас же сбежались. В самом деле, как это могло случиться, что проволока цела, а блока с цепочкой нет? Отец стал осматривать проволоку, проследил её до крыши конюшни и видит: в самом углу блок и под крышей вдоль стены тянется цепочка.

— Здесь он, нашёлся! — крикнул отец.— Только куда же он мог взобраться? — И отец с удивлением повёл глазами по цепочке.

Она шла на чердак конюшни, где был устроен сеновал. Внизу к сеновалу была приставлена лестница. Отец полез и заглянул в дверь сеновала.

— Здравствуйте! Вот он и сидит... Ах ты, чучело! — расхохотался отец.— Нет, поглядите только, как он важно расселся!

Франт с уморительно важным видом сидел напротив входа высоко на сене и любовался оттуда окрестностями кордона.

Увидев голову и плечи отца, Франт улыбнулся, вильнул хвостом, спрыгнул с сена и полез к нему на плечо. Отец спустился с ним на землю и комично представил его публике:

— Рекомендую: юный натуралист и любитель природы!

Франт сконфузился и убежал на свои дрова.

На сеновале, вдоль стенки, у нас стояло пять низких фанерных ящиков. В них были устроены гнёзда, и там ле

том неслись куры. Каждый день, часов в двенадцать, мы с Наташей лазили туда и собирали яйца.

Куры почти все неслись. В несушках всегда находилось по три-четыре яйца в каждой. Мама сказала: как наберём две сотни, так она сделает нам подарок — мне книжку, а Наташе — куклу.

У нас была уже сотня с лишком, когда куры вдруг стали нестись день ото дня всё хуже и хуже. В несушках мы начали находить по три, по два, по одному яйцу, а потом и вовсе ничего.

Что случилось с курами? Плохо кормят их, что ли? Попробовали лучше кормить — никакого толку. Может, наоборот, они чересчур разжирели? От этого иной раз тоже куры бросают нестись. Стали кормить меньше — опять ничего не вышло.

Мы с Наташей совсем забросили наши игры, всех других животных и зверей. Каждую курицу мы чуть не на руках носили, а до двух сотен ещё было далеко, как до звёзд.

Как-то рано утром мы услышали на сеновале беспокойное кудахтанье.

Наташа схватила меня за руку и, хотя мы были от сеновала шагов за сто, шёпотом сказала:

— Снеслась. Это моя Пеструшка.

— Нет, рыженькая. Ты что, разве по голосу не слышишь?

— Вот я и говорю: по голосу — Пеструшка.

— Давай посмотрим.

Мы полезли на сеновал и, чтобы не спугнуть курицу, долго крались затаив дыхание к несушкам. Наконец Наташа одними губами шепнула:

— Сидит.

— Рыженькая? — спросила я.