Ребята из УГРО

Идти с ним в бандитское логово? Идти. Конечно, идти. Узнать, где оно находится, посмотреть, пощупать каждого своими руками, а потом накрыть всю шайку одним ударом.

Внезапно Дорохова осенила мысль, что он допустил просчет, что бандиты решили заманить его к себе, чтобы отнять золото, а с ним попросту расправиться.

«Ну, это вам не удастся». Саша нащупал в кармане тряпицу с опилками от подсвечника и, проходя мимо сваленной бурей лесины, споткнулся. Поднимаясь, сунул под дерево злополучный сверток, и сразу на душе стало легче.

Перед косогором остановились. Агеев показал рукой куда-то в темень и объяснил:

— Вот и пришли. Тут сотня шагов осталась.

— Знаешь, Никола, я вот иду и все думаю, что глупость спорол. — Дорохов помолчал. — Есть у меня золотишко, чуть поменьше фунта. Чтобы с ним к вам не тащиться, его возле твоей хаты в снегу прикопал.

— Где?

Александр хмыкнул в ответ:

— Да так я тебе не объясню. Показать надо.

— Ничего, завтра мать баню топить будет, сходим попаримся, а заодно и песок заберешь.

Раздвинув елки, Агеев открыл тесовую дверь, и оба оказались в небольшом тамбуре, из которого вторая дверь вела непосредственно в бандитское жилье. Землянка была большая и на удивление удобная. Ее вырыли в ельнике, в косогоре, потрудившись на совесть. Справа и впереди тянулись двухъярусные нары. Слева большая сложенная из камня печь с металлической плитой и конфорками. Посредине выструганный из досок стол, над ним керосиновый фонарь «летучая мышь».

За столом трое бандитов играли в карты, а еще два обросших мужика валялись на нарах. Все пятеро при их появлении встали, и в землянке вмиг стало тесно. Агеев объявил:

— Гостя привел. Пускай расскажет, что про Севастьяна знает.

Александр чуть оттолкнул в сторону главаря, подошел к столу, поставил бутылку.

— Расскажу, только для начала хватим по стопарю, да пожрать бы немного. — Повернулся к плите, грея над печью руки, заглянул в полуведерный чугун, в котором кипело мясо. Рядом с ним в маленьком походном котелке тоже булькал наваристый бульон, из которого торчала тонкая косточка. Сбросив на нары мешок, телогрейку и шапку, Александр увидел, что черный бородатый мужик поднялся с нар, поставил на стол алюминиевые кружки и стал разливать спирт. Агеев тоже разделся и, посмотрев на черного, велел:

— Дели на два раза.

— Че тут двоить! — огрызнулся мужик. — Тут если одному, то как раз на два, а на всех только понюхать.

Дорохов взял пододвинутую ему кружку, вытащил из маленького котелка за кость кусок мяса и увидел на лицах бандитов хитрую усмешку. В глазах бородатого запрыгало, заиграло злорадство, и он сразу почувствовал какой-то подвох, и именно в этом чертовом котелке, но отступать было поздно.

— Со свиданьицем. — Саша поднял кружку, проглотил спирт и откусил кусок. Боковым зрением уловил, что именно этого момента с напряжением ждали все окружающие. На вид мясо походило на баранину, только с каким-то щелочным привкусом, и было ясно, что, когда его поставили варить, совсем не добавляли никакой приправы.

— Что же вы, черти, хоть бы луковку кинули или черемши. Привкус бы отбило.

— Неужели собачатину раньше жрал? — удивился черный.

— А ты на Колыме был? Там собака первое дело. Только для хорошего гостя, — сдерживая судорожно подступивший к горлу комок, нашелся Сашка.

— Это мы бобика на пробу сварили, — засмеялся худой, какой-то весь сморщенный мужичонка. — Зимой по снегу корову там или овцу не уведешь. Враз найдут. У нас тут каждый пацан — следопыт. А коли запасы кончатся, придется за собак браться. Вот и сварили. Шкуру на ноги, на носки, а мясо на пробу.

— Собака — это хорошо. Вкусно! — разошелся Сашка. — Только мясо надо сначала вымачивать и приправу добавлять. Я пока по лагерям да по колониям болтался, много чего повидал да попробовал. Вот кошки плохо. Но при нужде тоже можно.

— Про жратву ладно, потом расскажешь. Давай говори про Пескова, — перебил черный.

— Пескова я не видел. — Дорохов посмотрел на притихших, насторожившихся бандитов. — Ранили его. Шли они втроем. Севастьян Песков, Юшка Слепнев и Туесок — Леха Чипизубов. После побега убили какого-то начальника, забрали оружие, за ними погоня. Начали отстреливаться. Но их схватили, один Туесок и ушел. Добрался до Октябрьского, но там его поймали. Я с ним в КПЗ вместе сидел. Когда Туесок узнал, что меня выпустят, попросил к тебе, Николай, зайти и рассказать, что и как.

В землянке стало как-то по-плохому тихо. Бандиты обдумывали его рассказ и с недоверием смотрели на Дорохова. Александр ждал перекрестного допроса.

— Куда же ты теперь? — спросил лысый мужик.

— Обожди, — остановил приятеля чернобородый. — Куда ему потом, мы тут порешим. Пусть обскажет, кто он да откуда и как на прииск попал.

— Проверка документов, значит! — усмехнулся Александр. — Только ты, чертов медведюга, учти, я к вам не напрашивался. Сами зазвали. А теперь пытать собираетесь. По какому закону вы, таежные кусошники, мне, блатному человеку, допрос чините?

Дорохов все больше распалялся, сыпал жаргонными словами, и на какое-то время от его наглости оторопели все шестеро. А Сашка вошел в роль и словно одержимый копировал Юшку Слепнева, кричал на всю землянку:

— Вы, гады, в тюрьме пискнуть боитесь, под нарами сидите, а тут силу решили показать?

Агеев оказался самым выдержанным. Он молчал и, казалось, с интересом наблюдал за гостем. Чернобородый встал, оттолкнул соседа и шагнул к Дорохову.

— Хватит болтать! Выворачивай карманы. — Взял с нар мешок Дорохова и кинул его лысому: — Погляди, чего у него там.

«Сейчас навалятся, начнут обыскивать, найдут оружие, и тогда крышка, — промелькнуло в сознании. — Надо действовать». Александр шагнул навстречу черному, вырвал из кармана наган и ткнул его револьвером в живот.

— Молись, падло! Сейчас в рай отправлю.

В землянке повисла тишина. Сашка уловил, что бандит, сидевший на нарах, потянулся к ружью.

— Эй, ты! Не тронь берданку, шмальну! — И напустился на Агеева: — Ты что же, Никола, сидишь? Уйми своих оглоедов. На, возьми мою пушку, а то я завалю кого-нибудь сгоряча. — И Дорохов бросил свой револьвер на колени Агееву.

Лысый отодвинул от себя мешок гостя, чернобородый, потоптавшись, опустился на нары, остальные в растерянности молчали.

— Скажи, Никола, своим мужикам, я к вам просился? Ты меня сам в свою берлогу зазвал. Принес вам ксиву, а вы мне права качать. — Александр медленно стянул свитер, а затем нижнюю рубашку, скомкал ее и бросил Агееву.

— Вот. Туесок просил передать.

Тот схватил рубашку и прикрикнул на остальных:

— Тихо вы, разбазарились, как бабы, вместо того чтобы с человеком потолковать. В мгновенно наступившей тишине он рассмотрел карту. — Так это же не та, что мне Севастьян показывал.