Ребята с Вербной реки

— Я тоже так думаю. Ну, теперь пришёл твой час. Готовься к переговорам.

Мича долго шептался с Срджей, прежде чем ответить Езе. Хорошенько условившись обо всём, Мича подозвал Пирго.

— Пирго, ты пойдёшь вместе с Срджей к ковбоям. Только помни — не выходи из себя и не затевай ссоры. Придержи язык. А ты, Срджа, не забудь, когда ты поднимешь руку вверх, это будет сигналом, чтобы Боца палил из пушки. Ясно?

— Ясно! — спокойно ответили парламентёры.

Тогда Мича поднялся, взмахнул луком над головой и крикнул:

— Эй, ковбои! Посылаем к вам послов для переговоров.

В ответ на слова Мичи с того берега раздался смех и торжествующие крики.

Но голос Вождя сразу же их утихомирил:

— Сдаваться мы не собираемся, придётся вам малость подождать!

Болтливый Перица не удержался:

— Долго ждать-то?

— Пока мы вам хорошенько бока не намнём! — отрезал Мича.

По рядам черноногих — после первых слов Мичи они изумлённо смолкли — пронёсся гул одобрения.

— Хэлло, Еза, — опять закричал Мича, — смотри, чтобы с нашими парламентёрами чего не случилось! Ты, надеюсь, знаешь, что такое воинская честь?

— Да уж не беспокойся! — презрительно процедил Еза.

Парламентёры поплыли через реку. Несколько быстрых взмахов, и они уже перед Ведьминым Островом. Пересекли быстрину, взбили ногами белую водяную пену и выбрались на отмель. Первыми показались из воды круглые, мускулистые плечи Пирго. Он помахал руками, согнул их в локтях, делая вид, что греется. Надо же было, чтобы ковбои хорошенько рассмотрели его бицепсы.

За ним одним прыжком выскочил на поросший травой берег Срджа.

Они встали рядом, стряхнули воду с загоревших тел и лёгким шагом направились к Езе, который ожидал их, опираясь на свою винтовку…

Еза окинул парламентёров взглядом, полным ненависти. Тонкие розовые губы сжались в презрительной усмешке. Правая рука лежит на охотничьем ноже, самом настоящем ноже, в кожаных ножнах с блестящими бляхами. За спиной на зелёной тесьме висит ковбойская шляпа.

Широким движением руки Еза остановил парламентёров и ледяным голосом спросил:

— Ну, в чём дело?

«Вот ведь воображала!» — подумал Пирго и не сдержался:

— Муха пролетела!

Срджа выразительно взглянул на него. Еза хотел было что-то сказать, но только поднял одну бровь и фыркнул.

— Ну?

— Во-первых, — вкрадчиво начал Срджа, — мы хотим сообщить условия боя всем твоим га… то есть твоим воинам.

— Ничего не имею против! — не моргнув глазом отвечал Еза. — Только я заранее предупреждаю: забудьте слово «гаги». Иначе я не отвечаю за последствия.

«Гляди, да в нём есть что-то порядочное», — подумал Пирго.

С шумом и свистом Езины мальчишки окружили парламентёров.

Срджа нервно откашлялся.

На него устремлено множество взглядов, которые трудно назвать дружелюбными. И в каждом взгляде то же, что и в глазах Езы — насмешка!

«Гаги-то просто во всём подражают Езе, — подумал Срджа. — А если кто сильнее их, то они притворяются, что этого не замечают».

Зря Пирго напрягает свои могучие бицепсы. Гаги и не смотрят на них. Нет, скорее, только делают вид.

Поняв, в чём дело, Срджа обрёл свою прежнюю решимость. Он выпрямился, окинул взглядом живой, дышащий неприязнью круг и сказал:

— От имени воинов племени черноногих и от имени Вождя предлагаю вести борьбу честно!

— Ещё бы, а ты как думал? — захохотал Перица.

Срджа не обратил внимания на этот выпад. Он спокойно продолжал:

— Мы не враги, хотя мы и поссорились из-за пляжа. Мы товарищи. Ребята из одного города. А вопрос, кому будет принадлежать пляж, решим в честной борьбе. Так ведь?

Несколько голосов подтвердило: так!

— Но я считаю, что вот это не может быть названо честной борьбой! — И он показал зажатый в ладони свинцовый шарик. — Долго ли тут до беды, ни вам, ни нам это ни к чему!

Мальчишки загалдели. Слино — он обычно поторговывал билетами у кино — кричал громче всех:

— А ты на нас не наговаривай. Ковбои такими штуками не воюют.

— А чего ему наговаривать, — удивительно спокойно возразил Пирго. — Я вчера подобрал этот шарик в вашем лагере на Петушиной Горе.

В тишине, означавшей прежде всего признание, опять послышался голос Срджи:

— Мы все надеемся, что вы не будете ими пользоваться. Но… — тут он многозначительно замолчал и окинул взглядом Езу и его винтовку, — у вас есть ружьё. Настоящее ружьё!

Еза переступил с ноги на ногу.

— Это оружие по сравнению с рогатками всё равно что атомная бомба по сравнению с шомпольной винтовкой! Я предлагаю из вооружения исключить оружие, которое может быть опасно для жизни, — быстро, почти слово в слово произнёс Срджа то, что прочёл вчера в газете.

Сначала мёртвое молчание, а затем оживлённый гомон встретили заявление Срджи. Слышались голоса «за» и «против» этого предложения. Тогда вперёд выступил Еза.

— Я вижу, что вы здорово испугались моей винтовки, — насмешливо сказал он. — Смотрите не помрите от страха! Я не буду стрелять по-всамделишному! И — убирайтесь! Мы принимаем все условия.

Насколько оскорбительным был тон Езы, настолько спокойным и полным достоинства был ответ Срджи. Так говорят только профессиональные дипломаты.

— Слушай, Еза, — заметил он, — я тебе верю. Но чтобы ты случайно не забыл о данном слове, послушай вот это! — И Срджа поднял руку вверх.

На другой стороне реки Охотник на Ягуаров поднёс фитиль к пушке. Из кустов рявкнул выстрел, и его эхо понеслось от берега до берега. Белое облако дыма поднялось над рекой.

Срджа с радостью увидел изменившиеся лица гаг. Глаза у них круглые, они следят за ползущим над водой дымом.

— Как видишь, у нас есть орудие. Мы не будем применять его до тех пор, пока вы будете соблюдать условия. В противном случае вы получите от нас полкило картечи. До свидания!