Рецепт колдуньи. Сборник

Почти одновременно с ними подъехали и две милицейские машины, из них вышли шестеро парней нормального роста и веса, только в бронежилетах и с автоматами. Они положили это обилие клетчатки на асфальт, обыскали и завели в библиотеку. Капитан сказал им почти моими словами:

— Если этот парень закроет мастерскую, другие сюда не придут, испугаются. А эта детская библиотека — единственная, которая осталась в округе. К сожалению, государство сегодня не в состоянии содержать очаги культуры на должном уровне, но защитить их может, чтобы дети продолжали читать и не выросли такими долбо… — Капитан употребил выражение, которое я не решаюсь воспроизвести.

— Они вернутся, — сказала я капитану.

— Никогда, — ответил капитан.

Капитан оказался не прав. Парни вернулись, но уже клиентами Глеба. Они всегда пытались заплатить больше той цены, которая им выставлялась, но Глеб никогда с них не брал ни одного лишнего рубля. Может быть, это послужило хорошей рекламой, теперь у Глеба было много богатых клиентов.

Глеб заметил мой округлившийся живот только на четвертом месяце.

— Ты беременна?

— Да.

Глеб замолчал, осмысливая услышанное.

— Я хочу ребенка и буду его рожать, — сказала я. — Теперь я могу его содержать одна. А выходить замуж за тебя я не собираюсь. Мы только партнеры.

Наверное, этого говорить было не надо. Глеб обиделся и ушел к родителям. Вечером он сидел в сквере у магазина с местными алкоголиками. Увидев, что я тащу из магазина тяжелые сумки, он донес их и остался. За неделю до родов он пришел ко мне и сказал:

— Я хотел бы, чтобы мы зарегистрировали наш брак.

— Зачем?

— Чтобы у ребенка был отец. Мы регистрируемся, а через неделю после родов ты можешь подать на развод.

Я родила мальчика и назвала его Глебом. Глеб Глебович — хорошо запоминается. Конечно, втроем в однокомнатной квартире, завешенной пеленками, жить было не очень комфортабельно.

Однажды вечером Глеб вернулся сосредоточенно-важным. Когда он важный, у него всегда приятные новости.

— Рассказывай, не тяни, — попросила я.

— В соседнем подъезде живет бабка в трехкомнатной квартире, очень бедно живет. Я договорился. Она переедет в твою однокомнатную квартиру, а за две ее комнаты мы заплатим.

— У нас нет таких денег, — сказала я.

— Я одолжу.

Теперь мы живем в трехкомнатной квартире. «Шкоду» мы давно продали. Глеб ездит на джипе «мицубиси».

Когда подруги говорят, как мне повезло, я им всегда отвечаю: дело не в везенье, просто надо знать, что любят мужчины. Мой Глеб получил все: верную, любящую жену и партнера, который его никогда не предаст, здорового сына, прекрасную квартиру, шикарный автомобиль, пятизарядный автоматический карабин я подарила ему на день рождения. Он имеет все, о чем только может мечтать мужчина. Я имею почти все то же самое, кроме пятизарядного карабина, но я терпеть не могу оружия и не научилась водить машину. А зачем, если есть рядом мужчина, который любит крутить рулевое колесо и нажимать на педали?

ВЗРЫВ СЕКС-БОМБЫ Рассказ

Мне тридцать два года, выгляжу на двадцать пять, блондинка с голубыми глазами, рост сто восемьдесят, талия шестьдесят пять, объем груди сто двадцать. Еще в школе у меня была кличка Сонька Секс-бомба. Я актриса на эпизоды. Играю подруг главных героинь. Режиссеры считают, что красивая голубоглазая блондинка не может быть главной героиней. Это пошло.

Я снималась в трех-четырех картинах в год, подрабатывала на радио и дубляже и едва сводила концы с концами. Когда в кино началась депрессия, я практически оказалась без работы. Правда, регулярно предлагали сниматься в эротических видеоприложениях, но я всегда отказывалась, оставляя это на случай крайней нужды, потому что, как только начинают снимать твою голую задницу, перестают снимать твое лицо. И вдруг я поняла, что моя актерская карьера заканчивается. В лучшем случае через несколько лет я буду играть матерей молоденьких девушек. Оставалось два выхода. Первый: выйти замуж, но за последние пять лет мне никто не предлагал руки и сердца, переспать — пожалуйста, претендентов сколько угодно, но замуж нет, может быть, из-за страха: красивая жена — чужая жена. И второй: самой снимать фильмы, я была уверена, что сниму не хуже, чем снимают сегодняшние молодые, а может быть, и лучше, и для этого нужны только сценарий и деньги.

Сценариста я знала по институту, поступали с ним в один год. Маленький, худенький мальчик, его выделял среди студенческих свитеров и джинсов твидовый пиджак и трубка, он с первого курса хотел выглядеть настоящим писателем. Я его не видела несколько лет и встретила на рынке. В ватнике, пятнистых армейских штанах, заправленных в кирзовые солдатские сапоги, наголо остриженный, он был похож на уголовника, выпущенного неделю назад.

— Ты чего это так? — удивилась я.

— Меня дважды раздевали до трусов и трижды грабили квартиру. Уносили все, кроме пишущей машинки. Машинку оставляли. Очень тяжелая. «Континенталь» тысяча девятьсот второго года выпуска.

— И что ты сделал?

— Написал об этом сценарий.

— А как назвал?

— «Надоело».

Сценарий я прочитала в тот же вечер и поняла: сценарий про меня, хотя главным героем был маленький интеллигент, который решил заняться бизнесом, и его обманули, оскорбили и ограбили. Я сразу решила, что это будет фильм о современном Акакии Акакиевиче, у которого украли не шинель, а человеческое достоинство. В девятнадцатом веке он пришел домой, лег и умер, а его призрак появлялся по ночам и пугал богатых сановников в хороших шинелях. В двадцатом веке маленький чиновник отпилил стволы у ружья двенадцатого калибра и стал расстреливать обидчиков из обреза, потому что нельзя загонять маленького человека в угол, когда ему уже нечего терять, он начинает стрелять. В сценарии была и роль для меня — дочери чиновника, актрисы провинциального театра, умной, красивой и тоже совсем беспомощной. Я могла сыграть саму себя.

Теперь оставалось найти деньги. Деньги были у «новых русских», так называли молодых и богатых, которые сколотили свой капитал на перепродажах. На одной из презентаций рядом со мной топтался большой, с огромными руками парень и все пытался заговорить. Я его проигнорировала, приняв за охранника. Потом мы встретились на другой презентации, меня приглашают для украшения, а я хочу поесть хорошей еды и помелькать, чтобы не забывали, на презентациях бывают и режиссеры. При второй встрече он заговорил о фильмах, в которых я снималась, значит, с кем-то консультировался и посмотрел не меньше трех кассет с моим участием на видеомагнитофоне. Честно признаюсь, мне это польстило. К третьему разу, когда мы встретились, я о нем уже знала многое. Васек оказался из «новых русских». Когда он стал мямлить что-то о «встретиться и поужинать», я ему сказала прямо:

— Васек, я стою дорого.

Он помолчал, пошевелил губами, будто подсчитывал, сколько на меня может потратить, и ответил:

— Я потяну.

Когда у меня было мало денег — а актрисе надо хорошо выглядеть, — я научилась покупать дешево и перепродавать дорого, главное, знать, кому и что предложить, за это в основном и платят. В бизнесе то же самое, только счет идет на миллионы. Однажды я Ваську предложила комбинацию, которую, надо отдать ему должное, он сразу оценил и заработал на этом почти пятьсот миллионов.

Теперь деньги лежали в моей постели два раза в неделю. На секс, как я убедилась, и режиссеры, и бизнесмены отводят немного времени. Мужчина, который каждые пятнадцать минут должен принимать новое решение, аккумулирует энергию на эти пятнадцать минут, потом передыхает и подключается к новой проблеме. Когда у нас закончился любовный процесс и я увидела, что Васек готов переключиться на другую проблему и уже потянулся к телефону, я его переключила на свою. Пришло время просить деньги на фильм.