Red is my favourite colour

Осторожно поднимаясь по стене, я не мог скрыть ухмылки — видеть растерянную рожу Уизли — то ещё удовольствие. Гнев застилал глаза, и откуда-то взявшаяся сила наполнила всё тело, руки так и горели в намерении бить что есть мочи. Я даже не помню, как накинулся на него, одной рукой хватая за капюшон, а второй, сжатой в кулак, размазывая его рыжие веснушки по тупому лицу. Удар, ещё удар и ещё удар. И ещё. И ещё. И так до тех пор, пока не раздался девчачий вопль — Анна спустилась с лестницы и увидела нас. Стук каблуков Матильды, взмах её палочки — и мои руки, прижатые вдоль тела, связаны верёвками.

Повернув голову в сторону коридора, я увидел целую толпу зевак. И как долго они тут стоят? Профессор Уизли быстро распорядилась отнести своего любимого племянника наверх к Чиррей, а меня тут же отправили к директору. Последнее, что я услышал, спускаясь, были слова рыжего:

— Я ещё отплачу тебе, Сэллоу. Вот увидишь.

«Что ж, пусть так. Будет даже забавно наблюдать за твоими потугами, идиот», — я улыбался уже во все тридцать два, совсем не прячась и не стесняясь своего приподнятого настроения. В толпе блеснули наполненные слезами глаза девчонки с Когтеврана — она всё вставала на цыпочки, чтобы заглянуть повыше, туда, куда несли Уизли. Ничего такая, симпатичная. И причёска милая — вместо заколки палочка.

***

Мадам Чиррей растерянно стояла посреди комнаты, застыв в немом вопросе.

— Простите, там мелкие игрались на лестнице, я их прогнал, — я вернулся на койку, внимательно рассматривая Саманту: сейчас, при воспоминании о том случае, она не выглядела такой печальной, как тогда. Заметив в её руках что-то блестящее и жёлтое, я неосознанно подался вперёд.

— Давайте закончим на сегодня, — медсестра протянула мне градусник и пилюли, которые я быстро выпил. Саманта всё крутила какую-то до боли мне знакомую штуку в руках, задумчиво притоптывая ногой.

— Что это там у тебя? — не удержался я.

— А, это. Я нашла тут, под кроватью — кто-то забыл, наверное, — она повернула ко мне предмет, показывая ярко-жёлтую картинку: три лимона, один из которых разрезан пополам, и с него стекает сок — крышечка от духов Амелии!

Я обомлел, не находясь, что сказать. Совсем вылетело из головы — я ведь отдал Оминису незакрытую баночку. Чёрт! Саманта, интересно, догадывается, чьё это?

Вспоминая случившееся несколько минут назад, я поймал себя на том, что блаженно спокоен и умиротворён. Слава Мерлину, Амелия в порядке. Всю ночь не спалось, и я мучился мыслями, как она там — всё ли хорошо? Оминис заверил меня, что она в норме, и беспокоиться не о чем, но я переживал. Какое облегчение было увидеть её глаза, заглядывающие в проём двери. И пусть я опять сглупил, опять сделал то, что не планировал, пусть! В тот момент меня нахлынуло чувство облегчения, захотелось просто побыть рядом. По-дружески, не более. Вспомнить былые времена. Прикрывая глаза, я всё ещё видел перед собой её испуганное лицо, когда потянулся к ней. Испуганное или разочарованное?

***

Пришлось ждать мадам Чиррей довольно долго — никак Себастьян жаловался на свои болячки! Наконец дверь открылась, и оттуда показалась тележка, а за ней и сама медсестра, довольно напевающая себе под нос.

Мне стоило немалых усилий убедить её в том, что мне нужна лишь пара зелий, и для этого необязательно заходить, а уж тем более ложиться в палату. Мадам Чиррей, казалось, была непреклонна, но я соврала ей, сказав, что Анна очень просила помочь ей с уроками и ждёт меня в гостиной. Они друг в друге души не чаяли, так что это сработало, и я, забрав лекарства, засеменила вниз.

Удивительно, но именно в тот момент, когда я подумала о том, как жаль, что не пошла с девчонками в Хогсмид, меня окликнула Натсай.

— Амелия! Иди к нам! — они с Поппи стояли у подоконника и радостно махали мне руками.

— Вы почему не в Хогсмиде? — я запыхалась, пока бежала к ним, так что сейчас стояла, согнувшись и упёршись руками в колени в попытке отдышаться.

— Как мы могли пойти без тебя? Другой вопрос, почему ты не у Чесноук или Чиррей, м? — Натсай сощурила глаза и сжала губы, чтобы скрыть ехидную улыбку.

— Я только оттуда, честно! — я вскинула руки. — Мне дали пару зелий, так что я в порядке, не волнуйтесь.

Обведя долгим внимательным взглядом подруг, я порывисто обняла их, подтягивая к себе с двух сторон. Натсай заливисто захохотала, а Поппи успела лишь хрюкнуть, упираясь носом мне в плечо.

— Девчонки, я так по вам скучала, — захотелось что есть сил прижать их к себе и никуда не отпускать. Вмиг позабылись все обиды за то, что не писали летом. Меня окутало чувство всецелой нежности и обожания. На фоне последних событий, этого мне не хватало больше всего: простого понимания, дружбы, улыбок.

— Мы тоже, но, если ты нас заобнимаешь до смерти, Поппи не сможет в сотый раз рассказать, как она варила с бабушкой варенье из огурцов! — Натсай отстранилась, подмигивая, и мы втроём захохотали. Да, эту историю я слышала по меньшей мере раз десять, но с удовольствием бы послушала ещё сто, лишь бы побыть с подругами.

Несмотря на выходной день, к вечеру коридоры наполнялись студентами и профессорами, да ещё и любопытными эльфами, которые так любят развесить свои большие уши и слушать, о чём же там болтают ученики.

Было решено провести остаток дня в гостиной Пуффендуя, чтобы совместить приятное с полезным: сейчас там продолжалась подготовка к поэтическому вечеру. В нетерпении я схватила подруг за руки, и мы поспешили в башню факультета.

Стоя на табуретке и развешивая пергаменты, я заметила, как Поппи с Натсай переглядываются и то и дело прыскают со смеху.

— В чём дело? — я сдалась и посмотрела на них в мольбе рассказать, что их так веселит.

— Ой, да ладно тебе, — Натсай махнула в мою сторону, заговорщицки улыбаясь. — Давай колись, что там у тебя с Себастьяном?

От неожиданности вопроса я ахнула и качнулась вперёд, теряя равновесие. Поппи вовремя подоспела со своим Левиосо, удерживая меня в воздухе.

— С ума сошла? — шикнула я, подходя к Натти ближе. — Тут же куча народа, говори тише!

Я тайком оглядывалась на присутствующих, но никому не было до нас дела — все были заняты декором и болтовнёй друг с другом. Тем не менее, Натсай потрепала меня за щёки в намёке на то, что они покраснели.

— Ну-ну, не вредничай, рассказывай давай, — я видела, как она в нетерпении переминалась с ноги на ногу, хоть и делала вид, что занята расставлением мебели. Поппи тоже не сдержалась и, бросив обсуждать музыкальное сопровождение мероприятия, присоединилась к нам.

— Да что рассказывать-то? Мы с Себастьяном не общаемся, — я вздёрнула подбородок в попытке придать своему лицу незаинтересованный и безучастный вид.

— Ну да, конечно, — Натсай протянула ко мне руки для щекотки, но я вовремя отскочила в сторону.

— Да ну тебя, правда! Поппи, скажи что-нибудь! — я с мольбой смотрела на растерявшуюся подругу. Она всегда была против всякого рода сплетен, да к тому же невероятно стеснительная и робкая.

— По правде сказать, мне самой интересно, — она мяла в пальцах свой чёрно-жёлтый галстук. — Только не по поводу Себастьяна, а по поводу Гаррета.