Reet-K

О Вере я действительно ничего не знала, а она ни разу не упомянула ни о родителях, ни о детстве, ни о школе, ни о том, где училась на программиста. Разумеется, подходящий момент, когда я в разговоре к месту могла спросить, кто её родители и чем занимаются, настал очень быстро.

– У меня нет родителей, – ответила тогда Вера. – Я сирота-подкидыш. В детдоме всю жизнь росла.

– Ой, извини, – воскликнула я. – Наверное, мне следовало догадаться о чём-то таком, ведь ты ни разу не упомянула ни о родителях, ни о детстве, ни о школе.

– Нормально всё, – сказала Вера. – Просто, мне не о чем рассказывать. После детдома я закончила колледж и с тех пор работаю. Вот и вся жизнь.

Больше ни о чём таком я её не спрашивала. "Придёт время и она сама расскажет, о чём захочет", – решила я.

В остальном наша жизнь протекала очень интересно. По крайней мере, для меня.

Большую часть времени я училась, пропадая на лекциях и семинарах, стараясь ничего не упускать и не пропускать. Вера относилась к моей учёбе очень серьёзно, прямо как строгая старшая сестра и несколько раз я замечала, что она даже читает мои учебники.

– Зачем тебе это? – удивлённо спросила я, когда первый раз увидела свой учебник философии у неё в руках.

– Интересно ведь! – улыбнулась она.
– Не только же про программирование мне читать.

Она всегда внимательно слушала мою болтовню об университетских делах, об одногруппниках, о преподавателях, о лекциях, о сплетнях, о взаимоотношениях. Я не раз убеждалась, что она помнит имена, фамилии и прозвища упоминаемых мной персонажей и даже спрашивает, как там у них дела, если я о них долго не говорю ничего нового.

Девчонки из группы интересовались, почему я, имея место в общаге и оплачивая проживание (это Вера мне посоветовала так сделать), там не живу, и я, обычно, отвечала, что пока живу у двоюродной сестры, а общагу держу на случай, если сестра вдруг выйдет замуж, а они, мол, со своим бойфрендом вот-вот собираются это сделать. "А кто у тебя сестра?" "Да никто, обыкновенный бухгалтер", – отмахивалась я и вопросы на этом иссякли.

Мы постепенно обустраивали квартиру. Вера сказала, что в этом она полностью полагается на меня.

– Я ведь всю жизнь прожила в казённой обстановке и толком не знаю, как должно быть. Ещё куплю что-нибудь не то, поэтому выбирать будешь ты.

– Что выбирать?

– Всё, что надо, то и выбирай. И в свою комнату, и вообще, и по хозяйству.

– А тебе?

– У меня всё есть. Стол для работы, стул, кровать…

– А шкаф для вещей? Они у тебя на подоконнике в спальне лежат. Да и нет там ничего интересного. А трельяж? А фен? А бра? А пуфик? А халат с драконами? А тапочки с помпонами… – веселилась я над нею.

Она улыбалась и кивала:

– Да, хочу тапочки! Всё, что надо, выбирай и говори мне! Всё купим, и нам доставят и установят.

– А деньги? – смеялась я. – Платить-то мы должны пополам, а у меня столько нет. Я не программист на фрилансе, а студентка юрфака, бедная, как церковная мышь. Не кредит же мне брать, а потом продавать почку, чтобы рассчитаться.

– Нет, никаких почек нам продавать не придётся. Мы сделаем просто, как и подобает двум умным девушкам. Мы постараемся облагородить нашу квартиру за чужой счёт, за счёт её хозяина. Поскольку квартира его, то пусть он и платит.

– Как это?

– Да он так и предлагал несколько раз. У него за бугром бизнес какой-то наладился по поставкам в Россию станков, и он процветает. Так что, денег у него много. И он говорил, что если я в квартиру буду что-то покупать или как-то её отделывать, то счета можно отправлять ему и он компенсирует.

– На фиг она вообще нужна ему, эта квартира, если он там обосновался и сюда может и не вернётся никогда, – удивлялась я.

– Я так понимаю, что всё дело в слове "может", – заметила Вера. – Может не вернётся, а может, придётся вернуться. Кто его знает. И вот тогда квартира совсем не помешает, да?

– Ну, так-то да, – согласилась я.

– Будем надеяться, что не вернётся, – улыбнулась Вера.

– А он где, вообще? – спросила я.

– В Южной Корее.

Так что, когда мы что-то покупали, Вера рассчитывалась карточкой, а спустя какое-то время она подсунула одну из своих карточек мне.

– Это для всяких мелочей, – сказала она. – Мы же не всегда бываем вместе, а тебе может подвернуться что-то нужное, или, например, продуктов надо взять, или вещицу какую, а у тебя нет. Я же не знаю, где и когда ты свои миллиарды получаешь.

– Мне родители присылают, – сказала я.

– Вот и я про то, – кивнула Вера. – Вдруг у нас в ванной шампунь кончится, а родители денег ещё не прислали. Что ж нам, без шампуня жить? – улыбалась она. – Держи! Пин-код 0808, день нашей встречи.

Я взяла. Всё так просто...

На кухне появились посуда, ложки, вилки, ножи и моющие средства, красивые табуретки, салфетки на стол, вазочки под печенье и варенье, полотенца, новый чайник, кулер, кофеварка, люстра с висюльками над столом – давно такую хотела…

Холодильник наполнился сыром, маслом, яйцами, молоком, овощами, хлебом, джемом и консервами. В шкафчики я составила ёмкости с крупой, пакеты с сахаром, рисом, гречкой, вермишелью, рожками и спагетти. Вызванный мастер зарядил и настроил нам посудомойку и научил пользоваться вытяжкой.

Вера никогда не готовила – я решила, что она просто не умеет. Если она и собирала что-нибудь на стол, то чаще всего это было что-то заказное, готовое и просто разогретое в микроволновке или на плите. А я готовила в охотку – мама меня всему научила.

Днём я перекусывала в университете, вечером, если мы никуда не ходили, готовила что-нибудь незамысловатое и мы болтали, сидя на нашей кухне и ели рожки в мясной подливке, или жареную картошку, или борщ, или суп с фрикадельками, или пельмени. Вера ела совсем мало – в основном ковырялась в тарелке и больше налегала на чай или кофе.

По утрам я пила кофе, жуя бутерброд с сыром и ветчиной, или заваривала чай и намазывала батон маслом и вареньем, а Вера, обычно не завтракала.

– Я потом, попозже, – говорила она. – Не проснулась ещё, не умылась.