РЕФЕРЕНС. Часть вторая: ’Дорога к цвету’

– Я не буду тебе мешать, — сказал я. — Но. Ты всё уберёшь за собой. Ты, не Анахита, не Нагма, не Алиана. Поняла?

— Ладно, — сказала она нехотя, — сделаю. Почему я вообще вас слушаю? Берана, давай сюда эту тварь!

Овца забилась, блеснул меч, потекла кровь.

Рука у девушки твёрдая, и решимости хоть отбавляй, но почётный кубок «Лучший командный игрок» ей не светит. Не в этом сезоне.

* * *

— Боже, меня чуть не стошнило! — жалуется Алиана. — Что они устроили в ванной?

— Воспользуйся ванной на втором этаже.

— Всё это выглядит ритуалом вызова Дьявола.

— Иблиса. Он тут региональный представитель инферно. И Калидия обещала всё убрать.

— Ага, она уже велела мне начинать уборку.

— Велела?

— Ну, ты знаешь, как это у неё бывает…

— Знаю. Надеюсь, ты не согласилась?

— Ещё чего, — отмахнулась девушка. — Я не подниму дохлого барана.

— И не вздумай. Воспитывать её — не моё дело, но мы в одной лодке, так что грести придётся всем.

— Она на меня обиделась.

— Ты хочешь сказать — разозлилась?

— Ну, да. Взбесилась — будет точнее. Мне на секунду показалось, что сейчас она и мне горло перережет, а кровь сольёт в ванну, — Алька нервно передёрнула плечами.

— Имей в виду, она действительно может это сделать. Не в этом конкретном случае, но, если встанет выбор между её «долгом» и тобой, даже не сомневайся, что она выберет.

— Я знаю, — вздохнула Алиана. — Но я не знаю, что мне делать. Я её люблю, но она бывает невыносима.

— Я хреновый консультант в вопросах любви, — признался я. — Я всю жизнь любил одну женщину, но, даже женившись на ней, не добился взаимности. Единственное, что могу посоветовать, — устанавливай границы и не давай их сдвигать. Умей сказать «нет» и умей сказать «но».

— В смысле?

— В смысле «я тебя люблю, но нет». Если ты удержишь границу, она взбесится. Но если нет — будет презирать. Злость проходит, презрение — навсегда.

— Я обдумаю это, — сказала Алиана мрачно. — Но почему она такая жопа?

— Ты же видела её папашу. Иногда лучше быть сиротой.

— Не лучше, — буркнула она. — Но я поняла, о чём вы. Как вы думаете, она изменится?

— Не очень намного, и только если ты ей поможешь. В том числе тем, что не дашь сделать из тебя прислугу. Превратить твои чувства в затычку в башке, как у Бераны. Заглушку для гордости, отсекающую критическое мышление. У неё не больше прав на тебя, чем у тебя на неё.

— Мне тяжело смотреть, как она обращается с Бераной, — вздохнула Алька. — Ну и что, что заглушка? Это же её мать! Она ей просто командует — подай, принеси, воды накачай… Как будто она её собственность! Мне от этого неприятно и неловко. Я бы так не смогла.

— Вот и смотри, чтобы незаметно не оказаться на её месте.

Разумеется, мои слова остаются просто словами. Единственное, что они дают, — право на «а я тебе говорил» по итогу. Сомнительная привилегия. Ничего, первая любовь — учебно-тренировочная. Может быть, она вспомнит мои нудные старческие нравоучения в следующий раз. Хотя, конечно, вряд ли.

* * *

— Дедушка Док! — ворвалась в комнату возбуждённая Нагма. — Дедушка Док! Там та-а-акое!

— Иду, иду, тараторка. Сейчас, встану только…

— И мы ещё вымогаем жратву с несчастных туземцев? — спросил я, оглядывая огромное помещение.

— Я просто сказала, что нам нужен холодильник, — пояснила Калидия. — Жалко же, столько мяса осталось. Она пошла вниз, и…

Ящики, контейнеры, стеллажи с коробками. Стальные закрытые шкафы. Большие ёмкости с непонятными маркировками. Пять цилиндрических хранилищ для оболочек — пустых и сухих. Но главное — огромные морозильные камеры с прозрачными дверями, подёрнутыми по краям инеем. Там висят замороженные бараньи туши, разделанные и целые, круги местных сыров, даже упакованные в прозрачные пакеты лепёшки. И ещё огромная гора продуктов в заводской упаковке — явно завезённых извне.

— Я сниму шкуры, — деловито сказала Анахита. — Можно будет попросить Берану, чтобы она перенесла туши в ледник?

— Да, я прикажу ей… — рассеянно пообещала Калидия, разглядывая это богатство.

Меня же интересует не содержимое ящиков и шкафов — хотя, конечно, любопытно. Мне не даёт покоя мысль — от чего работают холодильники? Это до черта энергии — вон, и свет тут горит. Значит, где-то есть генератор? Или, не знаю, реактор какой-то? Похоже, в замке ещё полно сюрпризов.

Долго стоять на ногах мне тяжело, так что с оперативной обстановкой ознакомила Нагма, прибежавшая и уже привычно запрыгнувшая на кровать с блокнотом.

— Дедушка Док! Я твои картинки пораскрашивала, ничего?

— Покажи, балаболка.

Все мои карандашные наброски — Алька, Калидия, Змеямба, виды городов, интерьеры и натюрморты, — подверглись тщательной колоризации. Где цветными карандашами, где пастелью, но очень старательно. Удивительное дело — Нагма никак не могла знать, какие цвета были у оригиналов, но нигде ни разу не ошиблась. Вот как она угадала, что платье Алианы, в котором та пришла на наш первый лечебный сеанс, персиковое? А ведь даже отлив в беж передан точно.

— У тебя прекрасное чувство цвета, — похвалил я девочку. — Я так не смог бы.

— А хочешь, я тебя научу, дедушка Док? Ты меня учи рисовать линии, а я тебя — раскрашивать!

— Какая неожиданная идея, — рассмеялся я. — Но почему бы нет? Давай как-нибудь попробуем.

— Сейчас?

— При свете этой коптилки, — вздохнул я, — я цвета не различаю. Гемералопия, сиречь «куриная слепота». Наверное. Я не офтальмолог.

— Куриная! Ха-ха! Я сейчас! — Нагма спрыгнула с кровати и умчалась, топоча сандалиями.

Хорошо быть молодой и резвой.

Прискакала обратно, сияя, как светильник-шар в её руках.

— Вот, дедушка Док! Худая-вредная нашла в тайной комнате! Здесь включается, очень ярко светит, как солнышко. Это колдунство такое, да?

— Нечто в этом роде. Называется «электричество». Ничего, привыкнешь.

— Тогда давай рисовать! Я рисую, ты раскрашиваешь!

— Договорились, зеленоглазка. Для начала — вон тот горшок на столе. Начни с контура, а я покажу, как штриховать тени.