Реформы Ивана Грозного. (Очерки социально-экономической и политической истории России XVI в.)

Первые сведения о том, что «избы» как учреждения начинают именоваться «приказами», относятся к 60-м годам XVI в. [1842] . Весьма показательно, что опись царского архива, протограф которой составлен не ранее 1562 г., не знает термина «приказ» для названия центральных ведомств. В описи упоминаются «Казенный двор», «Посольская палата», «Челобитная изба» и «Казенная изба» [1843] . Но уже в приговорной грамоте Земского собора 1566 г. упомянуты «диаки и приказные люди», среди которых называются: «Из Дворцового приказу яз, Василей Андреев; Конюшенные, яз Посник Булгаков, яз, Богдан Бармаков; из Приказу ж яз, Петр Шестаков, яз, Григорей Калауров» [1844] .

1842

Отрицая какое-либо отличие между «избами» 50-х годов XVI в. и «приказами» последующего времени, И. И. Смирнов пишет, что в 50-е годы XVI в., как и позднее, «источники употребляют термин «изба», когда речь идет о помещении, в котором находится приказ, и термин «приказ» (когда имеется в виду приказ как учреждение)» (И. И. Смирнов, Очерки, стр. 320–321). В данном случае И. И. Смирнов допускает две ошибки. Во-первых, термином «изба» в 50-х годах XVI в., как было показано выше, назывались центральные ведомства, как учреждения, а не просто их помещения (хотя сам термин генетически и восходит к «избе» — помещению, — сравни, например, позднейшую «земскую избу»). Во-вторых, в 50-х годах ни одно конкретное учреждение приказного типа еще «приказом» не именовалось. Поэтому довод И. И. Смирнова о том, что «в 50-х годах с бесспорностью существовали все основные приказы», верен лишь в той части, в какой можно говорить о существовании в это время «изб», связанных еще с казною.

1843

С. О. Шмидт, Царский архив середины XVI в. и архивы правительственных учреждений, стр. 263.

1844

СГГиД, ч. 1, № 192, стр. 553. Приказ Большого дворца упоминается также в акте 1572 г. («Описание актов собрания гр. А. С. Уварова» № 45).

То, что приказом впервые четко именуется дворец, не может считаться случайностью и показывает генетическую связь приказной системы с дворцовыми учреждениями. В 1569–1570 гг. «приказом» именуется складывающаяся в опричнине четверть [1845] , а в 1571 г. Разбойный приказ [1846] . В начале 1573 г. приказами именуется группа учреждений дворцового ведомства: Дворцовый, Постельный, Бронный и, судя по контексту, Конюшенный приказы [1847] . Но и в это время, как пишет С. О. Шмидт, «самое слово «приказ» применительно к учреждению, еще не окончательно утвердилось в языке документов» и часто употреблялось наряду с тождественным понятием «изба» [1848] . Ямское ведомство именуется приказом уже в 1574 г. [1849] , Посольская изба называется приказом в 1576 г. [1850] , казна — приказом Казенного двора в 1585 г. [1851] Впрочем, новое название вошло в жизнь не сразу. Еще долго говорили и о Ямской [1852] , Поместной [1853] и Посольской избах [1854] .

1845

С. Ф. Платонов, Сочинения, т. I, стр. 141, 131; ср. сведения 1575 г. (В. П. Шляпин, Акты великоустюжского Михайло-Архангельского монастыря, ч. 1, Великий Устюг, 1912, стр. 158–159). Однако еще в 1577 г. говорится о «четверти» (Акты Юшкова, № 208, стр. 188–189).

1846

В губном наказе 12 марта 1571 г. наряду с Разбойной избой встречается упоминание и о Разбойном приказе (ААЭ, т. I, № 281); то же самое в грамоте 1586 г. (там же, № 330).

1847

Д. Н. Альшиц, Новые документы о людях и приказах опричного двора Ивана Грозного после 1572 г., стр. 37, 40, 42, 58. Прямого названия Конюшенный приказ в документе нет, но из контекста оно подразумевается существующим. Конюшенный приказ упоминается в 1599 г. (ААЭ, т. II, № 12).

1848

С. О. Шмидт, Царский архив середины XVI в. и архивы правительственных учреждений, стр. 262.

1849

«Исторические акты ярославского Спасского монастыря», т. I, № XLIII, стр. 53.

1850

«Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными», ч. 1, стб. 505.

1851

ДАИ, т. I, № 131, стр. 204.

1852

См. под 1578 г. (Н. М. Карамзин, История государства Российского, кн. 3, т. IX, примеч. № 516).

1853

См. под 1581 г. (ААЭ, т. I, № 308, стр. 372).

1854

Н. П. Лихачев, Библиотека и архив Ивана Грозного, СПб., 1894, стр. 115 и след. «Изба» дьяка И. Висковатого, известная уже с 1549 г., в 50-х годах XVI в. обычно именовалась «дьячей избой»; только к февралю 1564 г. относятся первые упоминания о ней, как о «Посольной избе» (там же, стр. 104, 105). В связи со строительством в 1565 г. здания («палаты») Посольской избы, с 1566 г. она в источниках именуется «Посольной палатой» (там же, стр. 70, 106).

Однако термин «приказ» постепенно вытеснил название «изба» из обихода.

Эта смена наименований отражала серьезные сдвиги, происшедшие в организации центрального правительственного аппарата. Они заключались прежде всего в том, что приказы все более и более становились ведомствами с постоянным составом и строго очерченными функциями. Уничтожалась и их генетическая связь с казною.

Оформление к 1555–1556 гг. приказной системы сделало ненужной ту сеть областных дворцов, которая фактически осуществляла высший контроль над деятельностью местных властей. К началу 60-х годов старинные дворцы исчезают. Последние сведения о тверских дворецких относятся к 1552–1555 гг.; примерно тем же временем датируются самые поздние упоминания о дворецких в Дмитрове. Где-то между 1551/52 и 1558 гг. обрывается цепь углицких дворецких. Рязанский дворец, очевидно, с 1551 по 1559 г. возглавляет П. В. Морозов. О его преемниках мы уже ничего не знаем. Наконец, после 1556 г. не было дворецких и в Великом Новгороде [1855] .

1855

Подробнее об этом см. А. А. Зимин, О составе дворцовых учреждений, стр. 197–198. В недавно обнаруженной В. А. Куч-киным грамоте 15 февраля 1555 г., выданной тверскому Афанасьевскому монастырю, упоминаются дьяки Тверского (Лянун Ковезин), Дмитровского (Илья Царегородов) и Углицкого (Иван Клобуков) дворцов (В. А. Кучкин, Жалованная грамота тверскому Афанасьевскому монастырю 1555 г., стр. 222–223).

Исчезновение дворцов связано с постепенным преодолением пережитков феодальной раздробленности в стране и влиянием этого процесса на административное управление страны. Приказы перенимают все функции областных дворцов. Этот процесс не был завершенным: многие приказы сохраняли некоторые черты территориального характера управления. Для вновь присоединяемых территорий создавались учреждения дворцового типа. Так, после ликвидации Казанского ханства управление казанским краем сосредоточивалось в созданном Казанском и нижегородском дворце, который с 1557 г. возглавлял М. И. Вороной-Волынский. Но основная линия в развитии центрального управления свидетельствовала о его дальнейшей централизации.

Увеличение удельного веса дворянства (в том числе дьячества) в управлении страной и постепенное падение роли боярской аристократии отражали рост социально-экономического могущества помещиков-крепостников. Феодальная надстройка в результате происшедших сдвигов могла теперь более активно воздействовать на развитие базиса, помогать его укреплению.

Укрепление государства происходило за счет усиления крепостнического гнета, ложившегося всей тяжестью на плечи непосредственных производителей материальных благ.

* * *

Законодательные нормы Судебника 1550 г. по земельному и крестьянскому вопросу не удовлетворили дворянство. Попытки удовлетворить потребность в поместьях за счет церкви не дали ощутимых результатов, а в обстановке борьбы с реформационным движением правительство не склонно было проводить дальнейшее наступление на привилегии церкви.

Законодательство второй половины 50-х годов XVI в. показывает те меры, которыми пыталось правительство, идя навстречу пожеланиям дворянства, осуществить его социальные требования, не затрагивая основных прерогатив феодальной знати и вотчинных владений духовенства.

Законы 1555–1560 гг. дошли до нас в целом ряде списков в составе так называемых «дополнительных статей», которыми пополнялся Судебник. Согласно статье 98 Судебника 1550 г., велено было новые законы «приписывать» к этому законодательному кодексу [1856] .

Новые указы направлялись в составе памятей (ведомственных писем) во многие приказные и иные (например, митрополичьи, воеводские и др.) канцелярии для руководства в повседневной судебно-административной деятельности. Иногда (как это было, например, в Разбойном приказе) памяти с указами заносились в особые указные книги приказов, пополнявшиеся затем текущими материалами учреждения. Сохранившиеся списки XVI–XVII вв. Судебника 1550 г. с приговорами и указами второй половины XVI — начала XVII в., т. е. с дополнительными статьями, образуют целый ряд редакций, источниковедческий разбор которых позволяет установить как канцелярии, их породившие, так и состав дошедших до нас законов [1857] .

1856

«А которые будут дела новые, а в сем Судебнике не написаны, и как те дела з государева докладу и со всех бояр приговору вершатца, и те дела в сем Судебнике приписывати» («Памятники русского права», вып. IV, стр. 260).

1857

Полный перечень списков см. «Судебники XV–XVI веков», стр. 117–131.

Законодательная мысль 50-х годов XVI в. пыталась разрешить три вопроса, волновавших широкие круги феодалов: регламентация заемных операций, судьбы служилого и полного холопства и мобилизация земельной собственности. В основе этих правовых аспектов социально-экономических отношений лежали реальные перемены, происходившие в экономике России.

Рост товарно-денежных отношений в стране, осложненный многочисленными войнами, требовавшими напряжения всех платежеспособных сил, приводил к разорению непосредственных производителей, к перераспределению земельной собственности, денежных средств и челяди у различных групп класса феодалов. Отсюда вырастала насущная необходимость в разработке норм гражданского права.

Ряд законов 50-х годов XVI в. относился к залоговому праву. Приговор 5 мая 1555 г. устанавливал срок правежа, наступавший после истечения времени уплаты займа [1858] . Во время правежа, продолжавшегося месяц, взыскивался долг в размере ста рублей. Если должник не выплачивал долга за это время, то он выдавался «головою» кредитору (т. е. становился его холопом до погашения Задолженности). Отсрочка в уплате долга не могла превышать месяца («для волокиты людские»). Приговор свидетельствует о росте задолженности среди известной части рядовых феодалов, ибо названная в памятниках сумма (100 рублей) чрезвычайно велика. Вспомним хотя бы максимум в служилых кабалах, равный 15 рублям.

1858

В сводном Судебнике ошибочная дата: 15 мая 1552 г. В тексте уставной книги Разбойного приказа, где приговор помещен в составе памяти дьяка Данилы Вылузги, адресованной боярам Д. И. Курлятеву и И. М. Воронцову, он датируется 5 мая 1555 г. («Памятники русского права», вып. IV, стр. 360). Эта же дата помещена в ряде списков, где приговор включен в память казначеям Ф. И. Сукину и X. Ю. Тютину. Ошибка произошла из-за того, что цифирь была прочтена, как буква «г», т. е. 7060-го вместо верного 7063. «Большой дьяк» Данила Вылузга (Тысячная книга, стр. 116) в 50-х годах XVI в. ведал земельными делами. Он подписал грамоту 27 октября о переписи земель и грамоту 9 мая 1555 г. о межевании (Троице-Сергиев м., кн. 531, Коломна, № 28; кн. 530, Звенигород, № 8).

Несколько иной характер носил приговор 25 декабря 1557 г., уже прямо относившийся к должникам-феодалам [1859] . Этим законом запрещалось взимание процентов («рост») по заемным кабалам служилых людей. Взимание долгов рассрочивалось на пять лет, т. е. до декабря 1562 г. Эта льгота объяснялась подготовкой к Ливонской войне. Впредь устанавливался по новым обязательствам «рост» не в 20 процентов («на пять шестой»), а всего 10 процентов [1860] . Приговор, таким образом, отражал интересы широких кругов феодалов и своим острием был направлен против их кредиторов главным образом из числа духовных феодалов-ростовщиков и купечества. Срок правежа для служилых людей увеличивался с месяца, введенного приговором 1555 г., до двух.

1859

В сводном Судебнике дата 7066 (1557/58) г. В ряде списков приговор помещен в памяти дьяка Леонтия Офутина 25 декабря 1557 г., адресованной казначею X. Ю. Тютину. Следовательно, приговор датируется временем от 1 сентября до 25 декабря 1557 г. Поскольку в нем установлен срок «рождество Христово» для уплаты долга, постольку вероятнее всего, что приговор издан около 25 декабря. В некоторых списках (№ 29) память адресована окольничему и оружничему Л. А. Салтыкову, т. е. была направлена не в казну, а в Большой дворец.

1860

Трудно сказать, насколько этот закон оказался жизненным. В одной кабале 1560 г. читаем: «а рост мне давати по росщету, как идет в людех, на 5 шестой» (Троице-Сергиев м., кн. 531, Клин, № 11).

Указом 15 октября 1560 г. [1861] предоставлялась новая льгота служилым людям, платившим долги «без росту». Если у должников-феодалов во время пожара 1560 г. сгорели дворы, то им предоставлялась отсрочка на пять лет (до июля 1565 г.).

Ряд законодательных установлений 50-х годов XVI в. относится к кабальному холопству.

Стремясь добиться оформления кабальных отношений правовой документацией, правительство приговором 11 октября 1555 г. постановило, что оно не будет принимать никаких претензий господ к ушедшим от них добровольным холопам, которых они держали «без крепостей» [1862] . В обстановке массовых побегов холопов и крестьян 50-х годов XVI в. правительство не могло взять на себя обязанность удовлетворения судебных притязаний феодалов на ушедших от них людей, зависимость которых не подтверждалась специальной документацией. Приговор решительно выступал против добровольного холопства и содействовал развитию служилой кабалы. Он был разослан по городам «выборным головам», чтобы «они о добровольных людех судили по сему приговору». Речь в данном случае шла о губных и земских учреждениях, которые получили права суда по крестьянским и холопьим делам [1863] .

1861

Указ (грань 1, глава 161 сводного Судебника) датируется в связи с тем, что в ряде списков он помещен, как единый памятник с указом 15 октября 1560 г. о выдаче «головою» должников (сводный Судебник, грань 12, глава 162), начинающийся словами: «Доложити государя царя и великого князя». Вслед за этим идет текст: «На которых людех… докладные» (1 половина главы 162), затем 1 часть главы 161 («Да которым… пять лет ждати»), затем «Лета 7069 октября… продаватись» (2 половина главы 162) и, наконец, «А у которых… по 17 число» (2 половины главы 161). Этот порядок, очевидно, был первоначальным.

1862

В некоторых списках приговор помещен в составе памяти дьяка И. Бессонова, адресованной казначеям Ф. И. Сукину и X. Ю. Тютину. Один список, хранящийся в ЦГАДА, направлялся в ведомство боярина Ф. И. Шуйского. Известно, что Шуйскому в декабре 1550 г. докладывались дела о закладе земель Московского уезда (Троице-Сергиев м., кн. 536, № 109).

1863

Ранее эти дела рассматривались наместничьей администрацией.