Регистан где-то рядом (сборник)

–  Наверное, опять будем об инфекциях балаболить, делать нам больше нечего! Какой-то «бугор» приехал из Ташкента.

Переговариваясь, офицеры входили в ординаторскую, рассаживались за столами. У окна прохаживался начальник медицинской службы бригады, подполковник Каримов, преисполненный собственной значимостью. Он даже пытался стать выше своих 160 сантиметров (его все называли «метр пятьдесят в кепке и на коньках»), расправил узкие плечи, победно поглядывая на непокорных офицеров-медиков, упорно не желающих видеть в нем свое высшее руководство. В бригаду этого офицера направили из Кабульского гарнизона, где он занимал высокий пост, но был уличен в махинациях с переправкой товаров в свой родной Ташкент. Пока его понизили до майорской должности, но поговаривали о продолжении следствия и окончательном решении его участи. Его откровенно игнорировали все офицеры-медики, открыто отказываясь выполнять дурацкие распоряжения. Он злился, обещал всем страшные наказания, но, будучи большим трусом, опасался поднимать шум – как бы это не отразилось на его шаткой карьере.

Ждали появления полковника из медицинской службы округа. Гость из Ташкента оказался приятелем Каримова, о чем тот гордо сообщил собравшимся. Стала понятна причина необычного поведения начмеда.

– Ну, теперь этот «метр с кепкой» нам все припомнит, – шепнул стоматолог Иван, чаще других «посылавший» начальника подальше.

Через 20 минут ожидания дверь распахнулась, вошел высокий и чрезвычайно толстый полковник в полевой форме. Ему явно было тяжело носить собственное тело, он тяжело дышал, постоянно вытирая большим клетчатым платком пот с лица и с лысины. Он молча выслушал доклад Каримова, потом пожал ему руку и обнял, склонившись до роста своего «другана». Начмед бригады был просто счастлив, победно поглядывая на офицеров.

Совещание началось с того, что гость попросил Каримова построить офицеров и в его присутствии провести строевой смотр. Это уже было слишком, раздался недовольный рокот. Сурово сдвинув брови, подполковник обошел строй, указывая на многочисленные нарушения: одни оказались не бриты, другие слишком обросли, у третьих нет носового платка, а борода только что вернувшегося из рейда врача 3-го батальона просто привела его в ярость. Невскому он сделал замечание за помятый белый халат. Затем, четко печатая шаг, начмед доложил результаты осмотра. По его докладу следовало, что собравшаяся банда, забыла честь и не оправдывает доверия своей Родины, направившей офицеров с почетной миссией в дружественную страну.

Не предложив сесть и оставив всех в строю, начал говорить полковник. Постепенно его голос переходил на тонкий крик, он все больше возбуждался от собственной речи, часто путая русские и узбекские слова. Заканчивая, он пообещал наказать всех, отправив в «тьму-таракань», чем вызвал откровенный смех офицеров. Это его отрезвило. Наконец-то он начал осознавать, куда прибыл. Пугать офицеров, которые уже служат на самых дальних рубежах, недалеко от границы с Пакистаном, в районе самого Кандагара (Афганского «Сталинграда»)?! Это было большой глупостью. Остатками своего небольшого ума он, наконец, сообразил это, скомандовал: «Вольно!» Окончательно успокоившись, полковник произнес:

– Вы, конечно, можете показывать мне фигу в кармане (Невский даже невольно вздрогнул, он как раз засунул кулаки в карманы халата, пытаясь согреть руки, – оделся очень легко – было прохладно в ординаторской, а пальцы неожиданно сложились в два кукиша), но я ваш начальник и вы будете выполнять мои распоряжения. – После этого он разрешил всем сесть.

3

Совещание продолжилось уже в более спокойной манере. Полковник предложил высказывать соображения по снижению инфекционной заболеваемости. Первым выступал эпидемиолог бригады. Сергей доложил о проведенных мероприятиях по уничтожению коварных афганских мух, просил разрешения увеличить дозу хлорки, засыпав ею всю бригаду: от туалетов до общежитий (дать ему волю – давно бы сделал это). Полковник неопределенно кивнул и предложил еще послушать мнения других.

Один за другим выступали врачи батальонов (в отличие от Союза здесь в каждом батальоне: мотострелковом, десантно-штурмовом были по штату врачи, а не фельдшера. Таким образом, оказание первой врачебной помощи было приближено к полю боя. Эти храбрые лейтенанты спасли многих и знали о нуждах солдат из своего опыта). Говорили коротко, толково, просили помощи от медицинской службы округа. Не хватало индивидуальных аптечек для солдат, а ведь в них размещены антибиотики от инфекций. Всегда в дефиците перевязочные пакеты, так необходимые для защиты раны от инфекции. Большие проблемы со своевременной эвакуацией раненых с поля боя: предоставленный легкий гусеничный медицинский тягач (все называли его «Таблетка») совершенно не годится по своим техническим данным – переворачивается на крутых склонах, его тонкую броню легко пробивает любой крупнокалиберный пулемет, а баки с горючим, размещенные по бокам, загораются очень часто, обрывая жизни всех. Хорошо, что командиры выделяют БТР. Каждая рота должна быть оснащена тканево-угольным фильтром для очистки воды (ТУФ-200, производительностью до 200 литров за час), а их, в лучшем случае, осталось по одному на батальоны. Поэтому и пьют солдаты неочищенную воду, отсюда все болезни инфекционные.

Полковник мрачно слушал лейтенантов, создавалось впечатление, что он впервые слышит многие названия. Делал заметки в своей записной книжке.

– А вы обращались за помощью к начмеду бригады? – наконец, прервал он очередного лейтенанта.

Офицеры заговорили одновременно. Каждый написал по дюжине рапортов, кое-кто даже благоразумно принес с собой копии.

Полковник стукнул кулаком по столу, заставив всех замолчать.

–  Почему не используете таблетки для обеззараживания воды в полевых условиях? Они называются… – Он надолго замолчал, силясь вспомнить мудреное название. Лицо его приобрело крайне озадаченное выражение. Не найдя в уголках своей куцей памяти ничего похожего, он обратился к своему земляку за помощью. Тот чрезвычайно растерялся, долго хлопал ресницами узких глаз. Наконец, сообразив, выхватил из кармана записную книжку, долго ее перелистывал. Пауза затягивалась, офицеры-медики с усмешкой наблюдали за своими начальниками. Никто не спешил прийти на помощь.

–  Нашел, – радостно доложил Каримов. – Пан-то-цит называется, – он старательно прочитал название по слогам.

–  Вот я и говорю, почему не используете пантоцит? Не было бы никаких заболеваний, сами виноваты – с победным видом полковник обвел взглядом собравшихся. «Моя взяла» – читалось на толстом лице.

– Разрешите? – поднялся врач 3-го батальона Толя Порохневич. Он провел со своими солдатами в тяжелейших условиях около двух месяцев, их батальон выполнял боевую задачу в пустыне, жили в палатках, экономили воду. На его почерневшем от загара лице выделялись голубые глаза, спокойно смотревшие на «заморского гостя». Лейтенант попытался разгладить огромные усы соломенного цвета, но без успеха – каждый волосок торчал отдельно, не желая укладываться с соседним; большая шапка светлых волос, куцая бороденка завершала его портрет. Казалось, он держит во рту лохматую рукавичку. Невскому он напомнил доброго «дядюшку АУ» из детского мультфильма, только высокого, крепко сложенного.

Полковник поморщился, но все же разрешил говорить.

–  Пантоцит совершенно не помогает в условиях Афгана. Эти таблетки, как написано в инструкции, надо применять по одной на флягу, через полчаса воду можно пить. Но здесь вода из любого арыка содержит массу примесей, поэтому, чтобы полностью раствориться, требуется от одного до полутора часов, пробовали по две, даже три таблетки на флягу. Но результат тот же. В итоге солдаты так и пьют не обеззараженную воду, – закончил говорить врач батальона.

–  Ну, так пусть ждут эти полтора часа. Делов-то. – Сморозил явную глупость полковник. Наверно, он никогда не был в пустыне. – Это придумали умные люди, не тебе, лейтенант, об этом судить. Продолжайте выдавать всем пантоцит. – Ему явно понравилось это название, он «смаковал» его, «пробовал» на вкус.

–  Я читал в «Военно-медицинском журнале» о новом препарате для таких условий, называется «аквасепт». Растворяется таблетка за минуту. Можно предоставить его из Ташкента? – спокойно продолжал Анатолий.

–  Не знаю я никакого нового препарата, – грубо оборвал проверяющий. – Пользуйтесь тем, что мы вам даем. Садись, умник. Журналы он, видите ли, читает. Делать тебе, значит, нечего. Мне вот некогда читать! – долго не мог успокоиться полковник.

Офицерам стало уже понятно, что ничего хорошего не дождаться от такого совещания. Начали откровенно скучать. Тогда поднялся командир медицинской роты, майор Семенчук.

4

Высокий, крепкого телосложения, с правильными тонкими чертами лица, с умными серыми глазами, скрывающимися сейчас за стеклами массивных очков в роговой оправе, он выглядел моложе своего возраста. Много лет Михаил Михайлович («Мих-Мих» звали его между собой офицеры-медики, или просто «ММ») поработал военным терапевтом, имел богатейший лечебный опыт, но затем перешел на командирскую должность (никто в медроте толком не знал причин этого). Командиром он был знающим, с первых дней пребывания в должности, снискал любовь и уважение подчиненных. Он был «горой» за своих медиков, все врачи батальонов тоже его уважали. О таких руководителях говорят: «За ним, как за каменной стеной». Никогда не вмешивался в работу лечебных отделений, не кичился своими знаниями, а когда случалась «запарка», спокойно подключался к работе терапевта, надев белый халат.