Реинкарнация

— Ну должен сказать, что я тебе благодарен за помощь, — хотя я всё ещё не понимал в чём он виноват перед нами.

— Право это меньшее, что я мог сделать, за свой промах, — он тяжело вздохнул, — Я испугался и смалодушничал тогда.

Я всё ещё не мог взять в толк, что же он имеет в виду. Прошла некоторая пуза прежде, чем Остарих фон Малер собрался с мыслями и продолжил начатое.

— Мне кажется я привлёк, тех демонов пустыни, начавших губить людей по ночам. И виной всему стала, чёрная статуэтка, которую, дёрнул меня чёрт, я купил у одного голодранца в стране высоких гор. С самого начала мне показалось странным его поведение. Будто он распродавал ценные семейные реликвии в надежде заработать деньжат на выпивку. Или что ещё хуже, выкрал их в одном из горных монастырей, о которых среди местных ходит ужасная молва.

Будто бы никто не видел их обитателей, но никто и не стремиться к ним попасть. Так как по слухам они насылают снежные бури и лавины, на любого, кто осмелится заявиться к ним без спроса. Также под страхом смерти, они требуют к себе мертвые тела, всех безвременно почивших жителей долин. Неизвестно что они делают с ними, но поговаривают, будто съедают их. А тех что не съели, оживляют и заставляют служить себе на веки вечные.

Я очень сомневался покупать ли статуэтку или нет, но очень хотелось привезти что-нибудь на память. После долгих дорог я оказался в вашей стране. Всё было хорошо, я даже успел пожить во дворце Солтана и порисовать его наложниц с его разрешения. Знаешь он очень тщеславен и не смог устоять перед лестью, а у меня теперь есть уникальный материал для моих книг.

Потом я собрался домой и примкнул к каравану идущему до портового города. И все казалось в порядке до тех самых пор, пока не начались загадочные случаи смерти в караване. Тогда я и понял, проклятье чёрной статуэтки, она преследует своего владельца, за немыслимое святотатство и осквернение памяти древних Богов. И когда речь зашла о разделении каравана, я подложил её в седельную сумку верблюда, отправляющегося в Сердце Песков.

Я вспомнил, что видел Остариха в тот день, когда он поспешно отходил от верблюда Амина, словно стремился сбежать от чего-то. Значит он подложил статуэтку в сумку моего друга Алифа и после она оказалась у меня. От проскочивших мыслей у меня побежали мурашки по спине и зашевелились волосы на голове.

— Эта… эта статуэтка у меня, — только и смог я выдавить из себя.

— Что?! — вскрикнул блондин, испугав половину посетителей чайханы и чуть не опрокинув стол с подносом и чайником.

— Ну то есть, она была у меня, пока я не припрятал её в надёжном месте, — я попытался его успокоить и внутренне порадовался своей сообразительности не таскать статуэтку с собой, — Уж больно она тяжелая, несмотря на маленький размер.

Учёный-художник кажется расслабился и уселся на своё место.

— Теперь я хочу загладить вину за свою трусость и помочь всем чем смогу, — он выглядел очень поникшим и угнетенным, — Позволь мне оплатить твоё место на корабле, я бы сделал большее из возможного

Вспомнив отвратное лицо мертвеца, возникшего перед нами в ту ночь, я промолчал. И пусть Хэиб с Ахрасом оказались бандитами и разбойниками, но ведь именно они спасли меня в пустыне, подобрав рядом с трупом командира Солтанских солдат.

Мне было горько осознавать, что причиной их гибели стала какая-то статуэтка, подложенная этим неплохим в общем то человеком. В сложившуюся ситуацию мне верилось с трудом и если вначале он вызывал во мне теплые и приятельские чувства, то теперь я не знал, что делать и как к нему относится.

Комок подкатил к моему горлу, я налил себе чая и сделал несколько глотков. Остарих продолжал молчать и виновато смотрел в свою опустевшую чашку.

Глава 32 Смертельный оргазм

«Так вот куда Солтан постоянно пропадал» — советник Адил наблюдал внутри его воспоминаний, как владыка наслаждался главными атрибутами своей власти, всячески кривляясь и воображая себя владельцем «Небесного Отца». Наконец вдоволь натешившись и наигравшись, самодержец вышел из склепа Асур-Кхана, вставил ключ в замочную скважину и провернул его.

Тяжелые двери, ведомые скрытыми механизмами, с шумом и лязгом пришли в движение. Когда створы захлопнулись, владыка вытащил ключ и повесил его себе на шею, запрятав в зарослях волос под халатом. Проделав обратно тот же путь по которому пришел, он вновь вернулся в главный зал, налил себе бокал д’ихъ и призадумался.

Его уже ничего не радовало, ни танцы и песни шутов, ни бои рабов в бычьих ямах, где их терзали львы и тигры. Изысканная и вкусная еда уже не лезла в горло, а всех женщин в гареме уже перепробовал. Не думал, что когда-нибудь ему всё надоест и он будет чувствовать усталость и уныние от своего положения.

Когда он был рабом всё выглядело гораздо веселее, даже миску похлебки и засохшую краюху хлеба, выдаваемую по вечерам, он ждал с великим ожиданием счастья. Вот дёрнуло же его тогда во время восстания «неприкасаемых» схватить шапку Ю-маха и напялить на себя. И теперь он великий Солтан уже десятки лет, подумать только, где такое вообще видано.

Всё о чём только мог мечтать раб осуществилось и он уже не рад своей власти, воистину же тяжела шапка Ю-маха. Не только в переносном смысле, но и физически — он покрутил головой разминая мышцы шеи. Не придумав ничего интересного, владыка взял кувшин д’ихъ и направился в свою опочивальню, напиться до бесчувствия и забыться сном.

Не успел он дойти до своих покоев, как его ноздри уловили слабый запах. Чувствовалось что-то волнующее в этом аромате, то что пробуждало в нём давно забытые ощущения. Сладость и пряность сливаясь в тонкий букет, достигали самых чувственных уголков его мозга. Словно лишённый ума он побрел ведомый шлейфом аромата, надеясь найти источник столь прекрасного благоухания, как если бы на мгновение раскрылись врата в Джаннат (Рай).

Вот он прошёл по коридору дальше, мимо своих покоев и он даже оставил, перед дверью на полу, свой кувшин. Теперь его волновала лишь одна мысль — найти средоточие запаха, взбудоражившего всю его основу до конца. След аромата вывел его из дворца и довёл до Солтанского сада. Тут к нему приплелось дыхание прекрасных цветов, разводимых лучшими садовниками, но повелитель лишь фыркнул носом, изгоняя их из своего обоняния. По сравнению с той сладостью, они казались ему испарениями гниющих на солнце животных. И он сосредоточился, стремясь уловить новую порцию очарования, исходящей из глубин сада.

Слабый порыв ветерка донёс до его, раскрасневшегося от возлияний носа, сладкое дыхание — обещающее ему неземное блаженство. Определенно центр всего этого великолепия располагался вон в том углу сада, возле беседки с фонтаном, скрытой в зарослях виноградной лозы.

Солтан поспешно направился туда, волоча за собой по земле полы своего кафтана. Непомерно длинные рукава болтались на уровне ниже коленей, высвобождая руки через грубо сделанные прорези. Он не только носил шапку Асур-Кхана, но также и его одежду. И разумеется она велика по размерам, не укорачивать же в самом деле рукава, отрезая их под уровень запястий. Ведь так она потеряет весь свой статус божественного происхождения, такие раньше носили только Боги.

Ведомый запахом, он услышал в глубине сада женский смех, в беседке ощущалось чье-то присутствие. Неужели кто-то из его многочисленных наложниц или рабынь, но что бы они пахли так же прекрасно, да никогда в жизни. Владыка уже практически бежал, когда запыхавшись и путаясь в ветвях плетистых роз на перголах, ворвался в уютно устроенную садовую беседку.

Его встретили две пары глаз, недоумевающих и удивленных, молча уставившихся на него. Две юные девы, абсолютно одинаковые и похожие друг на друга, как две капли воды. «Близнецы» — подумал владыка, жадно оглядывая их с ног до головы. Они обладали на загляденье приятной внешностью и точёными телами, слегка прикрытыми, под полупрозрачными одеяниями. Ещё никогда ему не доводилось лицезреть столь красивых и волооких красавиц с белоснежным ликом.