Река Душ

Тротуар, сугробы, живописание…хм, то есть изобразительное искусство, овраг за жилым комплексом, кидание палки, оттирание какашек с обуви, сугробы, тротуар, дом…все-таки милый дом.

20-00. Жабодавчик нагулялся, хозяйка малость развеялась, пора ужинать. Салат, огурцы, помидоры, да и пропади оно всё, майонез. Как говорят диетологи, майонез страшен не калорийностью, калорий в нём меньше, чем в любом растительном масле, а тем, что он вкусен. Положу две ложечки, это не много, – «Ну и что, что они столовые, зато без горки», – сказала в ответ на укоризненный взгляд Жабодава. Пёс, по-своему, обо мне заботился, пытаясь сожрать всё то, что, по его мнению, для меня было лишнее, так из четырёх, сваренных к салатику, сосисок он умудрился отжать себе две и закусить кукурузным хрустиком. Салатик достался мне целиком, Жабодав себя к травоядным не относил, ну или хитро притворялся, он отошёл к миске с сухим кормом и жизнерадостно им захрустел.

Помыла посуду, смыла косметику, смахнула пыль, ну, где увидела, погладила наряд на завтра.

21-00. Длинный махровый халат – воистину гениальное изобретение человечества, тёплый, приятный на ощупь, а если подогнуть ноги под себя, то их можно укрыть полой, класс!! Под мягким светом торшера, уселась на диван вязать варежки, длинные, под шубу с рукавом три четверти, которая есть, но носить её не с чем, ибо руки мёрзнут. Сему увлекательному процессу пятый день подряд отдавалось два часа вечернего времени – варежки сами себя не свяжут, слуг у народа нет, продают барахло, так что пришлось вспомнить чему учили мама, бабушка, уроки домоводства в школе, забыть это все нафиг и купить книгу «Руководство по вязанию».

Медитативный процесс окончательно убрал накопившееся за день раздражение, забравшийся ко мне на диван Жабодав мерно посапывал и грел правый бок, спицы постукивали, петли волшебным образом спутывались в правильный узор. В памяти всплыла тётка из МФЦ, не такая уже и противная, просто жизнью замученная, фотография двадцатипятилетней давности, с которой молодая девушка уверенно смотрела в будущее, полное загадок и тайн, мечты и желания, так и не воплотившиеся в реальность. Лицо человека, с которым она хотела связать свою судьбу…

С Иваном они были знакомы сколько она себя знала, жили в соседних подъездах одного дома, вместе прошли коляски во дворе, песочницу, детский сад, школу, собирались поступать в институт. Все её мечты и сокровенные желания были связаны с ним, любовь пришла к ним сама и расцвела красивейшими цветами. Он хотел стать архитектором, говорил, что когда научится, то построит для неё, на зелёном холме рядом с озером, самый прекрасный замок. На цветущей лужайке перед его золотыми воротами они сыграют свадьбу и на белом коне въедут в свои владения. Её единственный принц так и не успел осуществить мечту – неизвестная медицинской науке болезнь сожгла его за месяц, не оставив и шанса. Цветы любви стали гербарием, она до сих пор нежно хранила их в своей душе.

Для поступления на архитектурный факультет ей не хватило блата, экзамены сдала на отлично, баллы набрала максимально возможные, но с роднёй не повезло. В этот год котировались наследники корейских и иудейских кровей, а при конкурсе 14 человек на место, даже с высшими баллами, проход был закрыт железобетонной стеной. Нахождение в тусовке при сдаче экзаменов принесло понимание, что каждый год повторяется одна и та же картина маслом, потому документы были забраны и поданы на специальность «Промышленное и гражданское строительство» строительного факультета.

Хотя, мечты для того и существуют…архитектором она всё же стала, как и дизайнером интерьеров, как и разработчиком 3D моделей, как и иллюстратором детских книг и членом местного отделения союза художников.

Волны мыслей неспешными валами бороздили океан памяти, умелые ручки путали спицами сложный узор петелек, выводя запланированный рисунок – какая на хрен йога, вот оно — полное погружение, дзен.

Пространство гостиной, полностью игнорируя достигнутое душевное и физическое равновесие, выгнулось выпуклой линзой и разлетелось на осколки размером с ладонь, погасив свет, стерев запахи. Время, даже в повседневной жизни величина переменчивая, не лишило себя удовольствия пошутить и на этот раз, попросту исчезнув; вес тела в целом, как и его составных частей – рук, которыми я двигала – не ощущался.

Странное состояние нахождения в ничто и нигде, но разум не паниковал, на душе было спокойно, тело никто не спрашивал, оно не ощущалось вовсе. Появилось чувство, что время не длится, и я могу сама решить, когда и на сколько по нему двигаться.

Но в этой Вселенной всё проходит, кроме ремонта теплотрассы на ул. Карла Либкнехта, не стала исключением и эта ситуация – краски постепенно возвращались в окружающее пространство, комната наполнялась запахами и звуками: торшер светил, часы тикали, пряжа, почему-то, воняла. На спинке дивана сидела тридцатисантиметровая радужная фея с искристыми прозрачными крыльями, на подлокотнике дивана угнездился метровый плюшевый мишка, а на полу перед диваном, на четырёх ногах, стояла чуть меньшего, чем медведь, размера розовая овечка.

– Здравствуй, Василиса, очень нужно, чтобы ты пошла с нами, – глубоким контральто сказала фея.

– «Психика человеческая – инструмент очень адаптивный, гибкий, быстро подстраивающийся под окружающую действительность». В течение трёх секунд я честно пыталась поверить в это утверждение, затем, окинув взглядом комнату и оценив полную бредовость ситуации, жизнерадостно отключилась.

Глава 2 Интерлюдия. Василиса (…и в твёрдой памяти,)

Как сон, пронеслись те печали,

По давним приметам я помню:

Любовь – холодна, горяча ли

– Не гаснет. Об этом я помню.

Василиса Григорьевна Шеева явила себя миру в 1972 году, на третьем этаже облупившегося розового Иркутского роддома по ул. Бограда, 2. Так получилось, что она осознала себя сразу, и ей действительно было интересно узнать, куда должна была воткнуть себе 10 уколов медицинская сестра по совету, разгорячённой спором с ней, мамы.

Пройдя все круги ада, предписанные Минздравом новорожденному, Василиса была выплюнута на январский мороз в руках любящих родителей и на удивительном, оранжевом автобусе отправилась в своё первое путешествие. В автобусе было тепло, приятно пахло дерматином и машинным маслом, да, приятно, после карболки, хлорки и прочих радостей для носа в роддоме. На этом всё, изображая из себя плотно спелёнатую белую личинку, она могла наслаждаться только лицом мамы, в непонятной рыжей шапке, и странными новыми запахами.

Уютная трёхкомнатная квартира на первом этаже панельной пятиэтажки, ставшая домом для Василисы, вмещала в себя маму, бабушку, папу и кошку. Общение с первыми двумя носило постоянный характер и, кроме утилитарного, в нем присутствовал и сюсюсю контент; последние двое общались с Василисой редко – отец дистанцировался по собственной инициативе, так как решительно не понимал, что с ней делать и как себя вести, кошка же по причине «Брысь, ребёнка задушишь!!!», но моменты посещения её уголка умным и хитрым зверем принесли малышке незабываемые впечатления. Кошка была тёплой, мягкой, обалденно пахла и издавала приятные вибрирующие звуки, входящие в резонанс со струнами её души. Их встречи очень радовали Василису и навсегда оставили в ней любовь к кошачьему племени.