Река Душ

В последующие полгода жизнь текла размеренно, в ней мало что менялось и происходило, действующие лица были те же, хотя именно в этот период она впервые встретилась с Иваном, но лежащие в соседних колясках два закутанных «кукурузных початка», так и не осознали серьёзность судьбоносного момента.

На исходе седьмого месяца, папа Григорий, подаривший Василисе 50% генов, не выдержал счастливой семейной жизни и тихо, без скандала, собрал чемодан и ушёл в закат. Бабушка, как летнее солнышко, излучала неподдельную радость, ибо «никчёмный», «лентяй» и «инженеришка» были самыми ласковыми её словами в адрес отца. Удивительно, но мама восприняла его уход абсолютно спокойно, кошка также не выказала особых эмоций по этому поводу. Кстати, отец, не поняв своего счастья с первого раза, женился ещё дважды, во всех браках делал детей и уходил. В завершении своего «хождения по пустыне» он осел в руках женщины, уже вырастившей и выпустившей в большой мир двоих детей, а во второй половине восьмидесятых они на пару организовали неплохой бизнес по продаже обуви. Так что, «никчёмный лентяй инженеришка» исправно платил алименты и всегда помогал со сборами в школу и большими тратами.

Жизнь продолжалась своим чередом, а в восемь месяцев у Василисы, нежданно-негаданно, кончилось безоблачное детство. Сработала, страшная по своей эффективности, связка «Мама-педагог плюс бабушка – диктатор», и её без повестки призвали в армию! Сидеть, лежать, лежать на пузе, ползти, ползти с препятствиями; научилась - сдавай норматив, сдала, не время расслабляться, - ать-два левой, ать-два правой, - стой смирно, когда тебя одевают, смиррррно!!!

Занятия в армейском учебном классе также наличествовали, они перемежались с марш-бросками и строевой подготовкой. Покажи мне красный цвет, покажи зелёный, это какая буква, а это, ты же не хочешь опозорить маму и бабушку?

В итоге этого соцсоревнования сержантов-соседок, девочка стала отличницей боевой и политической подготовки – уже в год и два месяца, гордо выпятив вперёд живот, без запинки и с выражением, Василиса рассказывала «Жили были дед да баба, была у них кура Ряба…», а в полтора года уже знала наизусть все стихи Агнии Барто. Физподготовка не отставала – спуск и подъём по лестнице проходил без маминой ручки, хоть иногда и на четвереньках, марш-броски до универмага уже не вызывали, при завершении, желания упасть лицом в пол.

В процессе полевых занятий по развитию координации и боевому слаживанию в песочнице была пролита первая кровь – Василиса заехала Ивану в лоб совочком, не современной пластмассовой китайской поделкой, а настоящим изделием оборонной промышленности – литым металлическим. Наблюдая за оказанием сержантским составом первой помощи пострадавшему, виновница хаоса осознала, что испытывает к нему симпатию, он не плакал, а с интересом разглядывал её. Советские бабки у подъезда заподозрили неладное и повысили бдительность.

Курс молодого бойца закончился в три года поступлением в государственное учреждение, с будоражащем воображение названием, «142-й детский комбинат». В сознании Василисы рисовались разные картины: заезжающие в здание на больших мясных крюках кроваво-красные стейки и выезжающие одетые, причёсанные дети; их обратная последовательность; марширующие стройными рядами в двери взрослые и выходящие вразвалочку, «руки в брюки», дети; и победившая в итоге картина – заезжающие на эскалаторе пять детей и выходящий из здания один взрослый человек.

Всё оказалось не так, все оказалось не тем, чем казалось. На крюки не нанизывали, по конвейеру не отправляли, тела и, тем более, души в кадавров не сшивали. В общем, скукота: хорошее питание, дневной сон, прогулки на свежем воздухе, игры, новые разнообразные игрушки, занятия, что, правда, являлись повторением давно усвоенных в армейском классе знаний. Размеренность и спокойствие, что ещё нужно для восстановления психики и организма после курса молодого бойца? Правильно, чтобы тебя понимали! Василиса и Иван играли и общались со всеми детьми группы, не дистанцировались, но свободное время предпочитали проводить вдвоём, им было интересно играть, воображая себя исследователями мира.

В четыре года Василиса научилась читать, бегло и самостоятельно. Мама, будучи хорошим педагогом, понимала, что для растущего ребёнка главное — защищающие его взрослые, безопасность дома, интересный мир вокруг и дружба с соседом Ванькой. Страшилки должны быть не так уж страшны, проблемы решаемы просто и с небольшим, неопасным для жизни, напряжением. Посему в библиотеке у Василисы преобладали книги с описанием мира, путешествий и безобидные приключения [1]. После книги про ужасно тупого, но очень инициативного деревянного мальчика, продавшего азбуку, и вместо того, чтобы научиться читать книги и впитывать чужие знания, учиться на чужих ошибках, раз за разом совершающего непростительные глупости, Василиса осознала важность чтения и правильного восприятия прочитанного. Она взахлёб пересказывала Ивану изученные истории и какие смыслы она из них почерпнула для себя.

Именно в четыре года Ванечка и принёс ей на день рождения радужно переливающуюся крылатую фею, не сильно уступающую ему в размерах. Важность подарка подчёркивал нарочито серьёзный вид дарителя и, прям-таки, пафос его вручения. Он громким голосом, не сбиваясь и с выражением, рассказал придуманное его мамой стихотворение про то, как феи учили людей быть сильными, но добрыми и отзывчивыми, передавали им знания об устройстве мира и его движущих силах. Это так гармонировало с читаемыми Василисой книгами, что она прослезилась, обещала во всем слушаться фею и в первый раз поцеловала Ивана; обслюнявленный гость с гордым видом кивнул и прошествовал за стол, накрытый в гостиной.

Фея была прекрасной, но не кукольной пупсовой красотой с надутыми щеками, а зрелой и завершённой. Миндалевидные карие глаза с длинными черными ресницами, высокие скулы, не крупный, немного курносый, нос, морковного цвета средней полноты губы, ямочки на щеках и заострённые ушки, не пальмовые листья-лопухи, а именно ушки. Во вьющихся рыжих волосах сверкали разноцветные атласные ленточки, украшенные звёздными кристаллами. Фигура имела пропорции стройной девушки, имелась небольшая грудь. Одета фея была в жакет из переливающихся лепестков цветов, скреплённых между собой блестящими искрами, юбка являлась перевёрнутой лилией нежного голубого цвета. Прозрачные крылья в сложенном виде представляли собой сверкающий короткий плащ, делая фигуру феи немного призрачной. Завершала образ изящная лёгкая серебристая тиара в виде дракона с прижатыми крыльями и вскинутой в фас головой, с камнями изумрудного цвета в глазах. Василиса тут же решила наречь фею гордым именем Этилия, ну или в просторечие Тилькой.

Таких игрушек днём с огнём было не найти в советских магазинах, мама возбудилась и стала отказываться, говоря, что подарок очень дорогой, родители Вани отвечали про родственников из Грузии, сделавших эту красоту специально для Василисы своими руками, последняя же находилась в полной прострации от слов мамы и абсолютно не собиралась никому отдавать уже вручённое, плотно прижимаемое к груди, сокровище ни под каким предлогом. Ситуацию разрешила пузатая бутылка из тёмного стекла, привезённая Василисиным папой «прямо из этой самой Грузии, да», и приглашённым на день рождения дочери по причине нахождения бабушки в командировке.

При достижении Василисой положенных пяти лет бабушка, постоянно поминая какого-то Гайдара, командовавшего полком уже в шестнадцать лет, отвела её за ручку в художественную школу на подготовительные курсы. Юное дарование по дороге упиралось, делало сердитую мордочку и грозно сопело. Подъездные бабки умилялись от наблюдаемого воспитательного процесса, ибо «в строгости надо держать смолоду».

Нарочито показанные эмоции пропали втуне – бабушку «железного Феликса» этим было не пронять, да и в худшколе оказалось чудо как хорошо.