Река времени Книга 9

Он закусил губу, смотрел виновато.

–  Может из-за перебросок или из-за дверей?

–  Нет.

–  Пока ты тут сидишь, я веду себя тихо?

–  Да. На тебя я действую, как успокоительное.

–  Ты спала в моей комнате?

–  Нет. Я сидела с тобой под утро. Ты мечешься не всю ночь, где-то час перед рассветом, перед пробуждением. Когда сны самые яркие. Поэтому я спросила, что ты видел?

–  Мне еще лес снился. Джунгли. Дианы в этом сне не было, я ее не нашел. А тебя я видел, помню. Эл, ты можешь объяснить? Чую, можешь.

–  Мне повезет больше, чем с Олей, у тебя нет пудры.

–  Эл. Ты намекаешь, что мы тут с ума посходили? На почве неконтролируемых чувств? А кто начал? На вас с Аликом без зависти смотреть невозможно! Вернее даже не зависть, а желание пережить нечто подобное. Зараза. Эпидемия. Хорошо, клятвенно обещаю ничем в тебя не кидать, я не Оля, я точно попаду. Ты меня в шок вогнала, я сплю как младенец. Я всегда сплю тихо. Спал, то есть. И какова по-твоему причина?

–  Ты влюбился. Это не милый флирт, не мимолетное ухаживание по ходу задания. Это серьезное чувство, ты его пытаешься не выпустить наружу, и оно тебя мучает. То, с чем ты справляешься наяву, обуревает тебя во сне. Это не Оля - клиент доктора Фрейда, а ты, мой любвеобильный друг.
– Он собрался возразить, и вскинул руки, собираясь защищаться.
– Тихо! Выслушай меня. Мне известно это состояние. Я много лет бредила во сне.

–  Ты? А впрочем, чего с тобой только не было! Бредила, говоришь?

–  У меня были видения, в которых я не могла отличить воображение от реальности. Я видела Алика на острове с параноидальной регулярностью. Образ был очень схож внешне, но чувства, которые он приносил, были гораздо острее реальных, до боли, до немого обожания, до исступления. Мучительно сильные. В мирах мне стало казаться, что это владыка играет моими чувствами, что я больна. Я передать не могу, какие яркие ощущения будит сила. Образ не пропал после ухода из миров. Он исчез после того, как я вышла замуж. Женщина, которая опекала меня в мирах отца, описывала мой бред во время сна или в беспамятстве от ранений. У тебя похожее состояние. Очень похожее. Ты можешь перенимать у меня способности. Мог перенять и эту, сложно отследить, каким образом это происходит. Я могу с полным правом звать тебя братом. Теперь и в этом.

–  Нет уж, спасибо, сестренка, - недовольно проворчал он.

–  Димка, ты влюбился. Признайся. Себе.

–  Брось, командор, это просто временное помешательство, каких на моем веку было немало. Диана каким-то невероятным образом сочетает в себе все, что я обожаю в женщинах. Она чудесная, она умница. Но мы не просто из разных веков, я бы сказал, из разных миров. Она понятия не имеет, кто мы на самом деле. Это моя забота. Командир, займись своим обожаемым супругом. Обещаю больше не бредить.

Эл наблюдала эту браваду со скептическим выражением лица и не верила ни одному слову.

–  Она любит тебя. Я согласна взять ее в команду. Она умница, и она сильная личность. Вы стоите друг друга.

–  Элька.
– Дмитрий погрозил пальцем.
– Вот она причина твоих нападок на Диану последние дни. Я думал ты ее чувства хочешь охладить, показать ей реальность, развеять миф о нас, мне помочь, а ты все с обратно целью делала?!

–  Пришлось. Я использовала свою стервозную сторону личности, женщины отличаются бСльшим коварством, чем мужчины. Я не испытала удовольствия терзая Диану, но убедилась, что она тебя все таки любит. Я очень хотела, чтобы она тебя не отпустила.

Дмитрий стал шарить рукой по кушетке, схватил подушку.

–  Я понимаю Оленьку. Можно я в тебя этим брошусь, Эл?
– выговаривая четко, спросил он и замахнулся.

–  Бросишься? А что было в первую ночь здесь? Ты изменил свою тактику ухаживаний. Ты ее даже не поцеловал. А пять дней назад? Ты пошел громить горшки Хофманов под проливным дождем, вовсе не потому, что хотел выглядеть провидцем. А вчера вечером? Я, конечно, устала, но твою сияющую рожу, я помню отлично. А теперь бросай. Приму как безмолвный аргумент: "за".

Она расставила руки пошире, открываясь для удара.

Он положил подушку обратно. Склонился, уперев локти в колени, а голову опустив на руки.

–  Это правда. Я не одну женщину так не желал, как ее, ни одну так не оберегал от своего влияния, как ее. Я люблю ее, Эл. Что мне с этим делать?

–  Я не знаю, что можешь или должен делать ты. Только ты сам это решаешь в отношении Дианы. Но зато я знаю, что могу сама. Я готова рискнуть. Ради друга. Было нас шесть, будет - семь. Она замечательная, она сильная. Она выдержала мой прессинг, мучалась, металась, но сохранила остатки равновесия и здравый смысл. Она умеет мыслить самостоятельно. Она целостная натура со своими принципами, а я уважаю таких людей. Она еще не раскрылась, Ванхоффер не представляет ее подлинную ценность, при нем она останется на вторых ролях. Вы стоите друг друга. Рискни. Не так много людей отыщется, которые нас любят. Эта ценность сравниться только с самой жизнью.

Дмитрий поднял на нее глаза.

–  Ну, ты даешь, командор. Вот уж не ожидал. А двадцатый век? А остров? А полеты? А миры?

–  Испугался? Страстный шалопай и сердцеед Дмитрий Королев боится за чувства женщины?! Недавно, в понедельник, ты угрожал разбить ей сердце. По-моему, ты сделал это на несколько дней раньше. Она выслушала твои хмельные откровения, утаила чувства от Карла. Она поймет. Она вполне спокойно вынесла известие о моем происхождении. Достойно. Диана обладает, как бы описать, женской мудростью. Она тоже боролась со своими чувствами, раньше тебя поняла, что в этой сфере человек над настоящими чувствами не властен. Любовь всех меняет. И, как говорят великие в таких случаях: мой интерес тоже небескорыстен. Благодаря возлюбленной ты не станешь так бездумно собой рисковать, как прежде, и возможно выживешь. Мы не знаем своего будущего, мы его лишь предполагаем. Может быть, всем нам пришла пора устраивать личную жизнь. Отвоевались, пока.

–  Мне жить десять лет!

–  Это мне жить десять лет, а ты решил умереть со мной за компанию. Оговорка. Никто своего будущего не знает. Мы не одни в потоке событий. Вчера мы лично убедились. Мы теперь не знаем, что завтра будет, какие уж там десять лет. И пусть десять. Если прожить их с умом, на всю широту души, можно превратить их в длинный период.

–  Я не могу обрекать ее на такую сложную жизнь.

–  По-моему это решают двое. Скажи мне, что ты не хочешь рискнуть. Что ты ни разу не представил, как это может быть. Ты не мечтал, о том, что она будет рядом? Тогда брось в меня чем угодно, хоть роялем.

Дмитрий тяжко вздохнул, снова опустил голову на руки.

–  Сядь, пожалуйста. Хочу, чтобы ты рядом посидела. Меня так распирает, что если не скажу кому-то - меня разорвет.
– Эл села рядом.
– Я поцеловал ее вчера, чуть сердце не выпрыгнуло. Когда я понял, что она пытается спасти от нас Эдвина, я понял, что не могу больше себя контролировать. Мне нравиться, как она пытается меня воспитывать, как хмуриться, как подозревает меня и нас, как борется с нашим вольным поведением. Мне кажется, она разгадывает мои уловки, а я знаю, что она сделает. Мы чувствуем друг друга. Я люблю ее за это еще больше. Я за неделю потерял голову. Ты права, это острое чувство. Мне так хочется прикоснуться к ней, что ломит пальцы. Я никогда не испытывал такого. У тебя так же с Аликом?

–  Нет, - Эл спрятала глаза. Он очень удивился.
– Я тебе завидую. Ты помниться мне рассказывал, что мне интересно за вами наблюдать. Это правда. Я могла остро чувствовать только очень давно, на войне, в бреду или в видении. Теперь, наяву, мои чувства приглушенные, мне приходиться частенько осмыслять то, что я должна чувствовать в тот или иной момент. Мне доставляет удовольствие наблюдать за вами, за тем, как эмоции играют в вас. Вы легко им поддаетесь, а я - нет. У меня не бывает резких всплесков. Тебе ли не знать. Ни гнева, ни страсти.