Река времени Книга 9

"В последний день, когда труба над нами

Провозгласит конец всего земного,

Любое всуе брошенное слово

Придется искупить под небесами.

Но что поделать с теми словесами,

Которые без умысла дурного,

Когда бывала ты ко мне сурова,

Лавиной с уст моих срывались сами?

Подумай, не пора ли, друг мой милый,

Тебе пойти моим речам навстречу,

Чтоб мир избег негаданной невзгоды?

Ведь если перед вечною могилой

Мне замолить придется эти речи,

То судный день затянется на годы".

Она смотрела на него, хотела что-то сказать, но он положил ей палец на губы и отрицательно замотал головой. Она улыбнулась.

–  Мир?
– спросил он.

Она кивнула.

Как же ей захотелось его обнять, без всякого намека на возможную близость, просто в знак того, что она ощущает его заботу и ценит ее. Она побоялась, что он неверно поймет ее порыв. Она испытывала к нему сладкое щемящее чувство нежности.

–  Почитай мне еще, - попросила она.

Глава 10 Званный ужин

Гости съезжались в дом господина Ванхоффера заранее. Они являлись на полчаса ранее назначенного времени, пренебрегая этикетом. Причиной была обширная коллекция технических диковин, хранившихся в выставочной комнате на первом этаже его личного дома. Он слыл холостяком, хлебосолом, но без специального приглашения хозяина в дом попасть было невозможно. Общество у него собиралось изысканное. В этот день на ужин он пригласил несколько именитых лиц, заманив их рассказом о его удивительных новых знакомых. Поэтому гости съезжались рано, чтобы еще раз посмотреть на его шуточную коллекцию и увидеть новинки. В списке гостей значилась и фамилия Лейдендорфов. Приглашение им отослали в самый последний момент с запиской, что оно послано по просьбе графини Шеховской.

Пока Ванхоффер развлекал гостей внизу в своей "комнате чудес", как он ее в шутку называл, Диана царила в гостиной и столовой. Все считали ее племянницей Ванхоффера.

Виновники званного ужина явились к назначенному времени. Чинный дворецкий проводил их в обширную гостиную, заполненную гостями. Тут было не менее тридцати человек.

Александр Константинович вел жену под руку, за ними следовал господин Макензи с невестой, последним в одиночестве следовал Рагнар. Пока шла положенная церемония знакомства, Рагнар чутким ухом слушал шепот в толпе, подмечая почву для мистических инсинуаций. Он увидел Хофмана с супругой, радостно кивнул, подошел, чтобы приветствовать их отдельно. Хасима смотрела на него во все глаза.

–  Жена с душевным трепетом рассказала мне о вашей записке, господин Гаруди, - сказал профессор.

–  Я была очень взволнована, - созналась она.
– Я не могла сдержаться.

–  Я не говорил, что в записке некий секрет, - сказал он серьезно и любезно.
– Но я опасался вашего скепсиса профессор, а скепсис часто - помеха феноменам.

–  Горшки валялись под нашим окном в точности, как вы написали, и заметка в воскресной газете тоже была в точности такой, как в записке.

–  И дождь, - добавил Хофман.
– Он пошел в назначенный час.

–  Я же говорил вам, что вижу сны. То был один из них, - сказал Рагнар равнодушно, словно для него такие события нечто обыденное.

–  Тем не мене это крайне удивительно. Сновидения все чаще становятся объектом научных исследований.

–  Я согласен, что этому должна быть посвящена целая наука. В этой области найдется место и физике, и медицине. Как там ваш ассистент?

–  Я слышал от Арнольда, что произошло с братом вашего друга, господина Макензи. Мальчик не заслужил его гнев. Арнольд сказал, что он за час сделал прекрасный перевод с латыни. Я бы рискнул простить за него. Что вы посоветуете?

–  Боюсь, господин Макензи будет неумолим. Бедный Элберет. Признаюсь, тут есть и моя вина. Я не осторожно пообещал ему помощь. Лучше подождать, пока буря минет. Я вам хочу указать на другой феномен, и тут уж постаралась сама природа. Посмотрите внимательно, профессор, на графиню Элизабет Шеховскую.

–  Она очень красива, - сказала Хасима Хофман.
– Мужчины глаз с нее не сводят.

–  А что вы еще видите, профессор?
– Рагнар улыбнулся.

–  Я вижу ту же красоту, что и моя супруга. Хасима права, хоть меня такая остроугольная красота не прельщает.

–  Какой интересный термин вы применили. Остроугольная, - Рагнар засмеялся.
– Вглядитесь профессор. Подсказываю. Она родная сестра, господина Макензи.

–  Да. В них есть сходство. Правда, едва уловимое.

–  А еще?

–  Вы решили над нами подшутить, - догадался профессор.

–  Ничуть. Жаль, Элберет наказан.

Элизабет заметила, что в ее сторону смотрят, тронула извинительно локоть супруга, извинилась перед собеседниками и подошла к ним.

–  Графиня, хочу еще раз представить вам профессора Хофмана и его супругу, Хасиму, - сказал Рагнар.

Элизабет пожала руки обоим.

–  Очень рада знакомству. Граф о вас рассказывал, как о замечательном ученом, профессор.
– Я, кажется, догадываюсь, что тут происходит, - сказала она со смущенной улыбкой, почти ангельской. Ее мягкий акцент делал речь протяжной.
– Рагнар занят своим любимым развлечением? Он снова выдает меня за моего кузена?

Профессор с недоумением посмотрел на Рагнара.

–  Поспорьте со мной, - обратился он к профессору и его супруге.

–  Я не знакома с вашим кузеном, - с сожаление сказала Хасима.

–  Я знаком, немого, но я бы не стал утверждать, что сходство разительное, - сказал профессор.

–  Однажды я сказала, что женщинам нужно позволить учиться в университетах, прошу прощения профессор, за крамольные для вас слова, - сказала Элизабет, - тогда Рагнар предложил мне переодеться мужчиной, выдать себя за кузена и учиться сколько вздумается.

–  Я на самом деле не считаю, что женщинам не следует учиться, - возразил профессор.
– Некоторые науки вам будут интересны. В истории известны великие женщины-ученые, но еще больше имен история не сохранила. Современность приносит нам все больше таких имен.

К ним подошел Александр.

–  Добрый вечер, госпожа Хофман, добрый вечер, профессор, - приветствовал он.
– Рад снова видеть вас. Можно вас на пару слов, прости нас Элизабет.

Трое мужчин отошли в сторону.

–  Вам нравиться Вена?
– спросила Хасима.

–  Я здесь недавно, архитектура замечательная. Мне нравиться, что центр города так гармонично обновляется. У нас в Америке много строят, порой мне жаль, что Новый свет не имеет того удивительного опыта, какой есть в Европе. Здесь присутствует имперский размах, величие.