Реки Лондона

На сегодня у меня было назначено собеседование с ним — нам предстояло «обсудить» мои карьерные перспективы. Номинально эта часть процесса развития карьеры должна была привести к результату, выгодному как для меня, так и для всей лондонской полиции. После собеседования вынесут окончательное решение по моему распределению — и я сильно подозревал, что оно не будет иметь ничего общего с моими желаниями.

В общей кухне нашего этажа, маленькой и грязной, я встретил Лесли — та выглядела просто неестественно свежо. В шкафу на полке я нашел парацетамол — что-что, а уж парацетамол в полицейском общежитии всегда найдется, тут сомневаться не приходится. Я съел пару таблеток, запив их водой из-под крана.

— У мистера Безголового появилось имя, — сказала Лесли, пока я варил кофе. — Некий Уильям Скермиш, журналист жил где-то в Хайгейте.

— Что еще слышно?

— Да как обычно. Зверское убийство, то-се, пятое-десятое. В самом центре города, куда только катится Лондон — и все такое прочее.

— Понятно.

— А ты чего встал в такую рань? — спросила Лесли.

— У меня в двенадцать собеседование с Неблеттом насчет дальнейшей карьеры.

— Ни пуха ни пера, — сказала она.

Когда инспектор Неблетт назвал меня по имени, я сразу заподозрил неладное.

— Скажите, Питер, — спросил он, — как вы себе представляете вашу будущую карьеру?

Я поерзал на стуле.

— Ну, вообще-то, — проговорил я, — я подумывал о Департаменте уголовного розыска, сэр.

— Вы хотите стать следователем?

Неблетт всю жизнь носил форму и поэтому относится к следователям в штатском так же, как рядовой гражданин к налоговым инспекторам, — то есть понимает, что без них никак, но дочку свою замуж за такого вряд ли отдаст.

— Да, сэр.

— Но зачем так ограничивать себя? Почему бы вам не выбрать какое-то спецподразделение?

Потому что стажеру не положено говорить, что он хочет служить в подразделении оперативного реагирования или отделе расследования убийств, разъезжать в большой красивой машине и носить ботинки ручной работы.

— Думаю, сэр, мне стоит начать с этого, а потом уже развиваться дальше, — ответил я.

— Да, это разумный подход, — согласился Неблетт.

В голове вдруг пронеслась страшная мысль: вдруг меня хотят направить в Трайдент? Это специальное подразделение лондонской полиции, там расследуют преступления с применением огнестрельного оружия, совершенные чернокожими. Поэтому туда всегда стараются привлечь чернокожих полицейских — для выполнения невероятно опасной работы агентов под прикрытием. Нет, я вовсе не считаю эту деятельность ненужной — просто я думаю, что мало подхожу для нее. Каждый должен знать свой предел: я свой осознал, когда переехал в Пекхэм и начал общаться с ямайцами, косящими под бандитов подростками и странноватыми тощими белыми ребятами, совершенно не понимающими глубин творчества Эминема.

— Я не люблю рэп, сэр.

— Буду знать, — неторопливо кивнул Неблетт, а я решил получше следить за своим языком. — Питер, — проговорил он, — за последние два месяца у меня сложилось весьма положительное мнение о вашей компетенции и способности справляться с трудной работой.

— Спасибо, сэр.

— Кроме того, у вас глубокие научные познания.

В колледже на экзаменах по программе А я получил С по математике, физике и химии. [1] Такие познания могут считаться научными исключительно в ненаучных кругах. И уж точно они не обеспечили бы мне вожделенного студенческого билета.

1

Программа А— двухлетний курс по дополнительным предметам, необходимым для поступления в высшие учебные заведения. По окончании этого курса проводятся экзамены, по каждому из предметов можно получить балл от А до Е. Для поступления нужно получить балл определенного уровня. Обычно сдается не более трех предметов.

— У вас очень хорошо получается переносить свои мысли на бумагу, — добавил Неблетт.

Разочарование тяжелым холодным комком свалилось куда-то в желудок. Я вдруг понял, какую ужасную участь мне уготовило начальство.

— Нам бы хотелось, чтобы вы подумали насчет Вспомогательного отдела, — сказал Неблетт.

По идее, само существование этого подразделения весьма логично и оправданно. Согласно давно сложившемуся мнению, офицеры полиции буквально погрязли в бумажной работе — всех подозреваемых необходимо регистрировать, все показания документировать, и Закон о полиции и уголовно-процессуальной деятельности должен всегда исполняться неукоснительно. А Вспомогательный отдел как раз призван выполнять за констеблей всю бумажную работу, чтобы они, сняв со своих плеч этот груз, могли спокойно возвращаться на улицы и вновь принимать на себя оскорбления, плевки и рвотные массы. Таким образом, в городе всегда будет достаточно патрульных полицейских, преступность будет ликвидирована, и добропорядочные граждане нашей славной страны, читающие «Дейли Мейл», будут жить в мире и покое.

По правде говоря, сама работа с документами не так уж утомляет — любой, даже неопытный новичок, легко справится с ней меньше чем за час и еще успеет маникюр отполировать. Но дело в том, что работа полицейского связана в основном с физическими действиями — а еще ведь нужно хорошо запоминать показания подозреваемого, чтобы уличить его, если он солжет при следующем допросе. Нужно быть готовым примчаться на каждый крик о помощи, нужно сохранять хладнокровие, когда распаковываешь подозрительные свертки. Не то чтобы это нельзя было совмещать с бумажной работой — но так бывает редко, очень уж деятельность разноплановая. И Неблетт как раз дал мне понять, что из меня не получится крутого полицейского, который ловит воров на улицах, но я принесу большую пользу, если возьму на себя работу с документами, освободив от нее таких ребят. Я готов был поклясться, что эти слова — «большая польза» — вот-вот сорвутся с его языка.

— Сэр, я надеялся на что-то более инициативное, — проговорил я.

— Это очень инициативная позиция, — ответил Неблетт. — Ваша служба принесет управлению большую пользу.

Как правило, офицеры полиции могут ходить в паб, когда захотят, но среди многих правил, обязательных к исполнению, есть следующее: по окончании стажировки происходит традиционная попойка, где патруль накачивает своих свежеиспеченных констеблей до непотребного состояния. В связи с этим нас с Лесли притащили на Стрэнд, в «Жабу и Рузвельта», и принялись усиленно поить. Теоретически мы должны были в конце концов свалиться под стол.

— Как прошла встреча? — прокричала мне Лесли, пытаясь перекрыть гомон паба.

— Отвратно! — крикнул я в ответ. — Вспомогательный отдел!

Лесли скривилась.

— А у тебя как?

— Даже говорить не хочу. Ты взбесишься.

— Ну давай уже, — сказал я. — Выдержу как-нибудь.

— Меня временно направили в отдел расследования убийств.

На моей памяти такого еще не случалось.

— Следователем будешь?

— Нет, констеблем в штатском, — ответила она. — У них сейчас много работы, и им не хватает людей.

Она была права: это меня выбесило.

Вечер был испорчен. Пару часов я сознательно страдал, но терпеть не могу, когда кто-то начинает себя жалеть, — в особенности я сам. Поэтому вышел на улицу — это было наилучшей альтернативой выливанию на голову ведра холодной воды.

Однако дождь, к сожалению, кончился, пока мы сидели в пабе, поэтому я просто стоял и дышал стылым воздухом, надеясь протрезветь.