Рекрут Великой армии

Глава XXXI. Отступление

Когда мы подходили к Рендницу, нам пришлось шагать через трупы. На каждом шагу валялись зарядные ящики, пушки, сваленные выстрелами. Как раз в этом месте дивизия молодой гвардии и конных гренадер, руководимая самим Наполеоном, остановила наступление шведов. Два-три горевших сарая освещали местность. Конные гренадеры были еще здесь. По главной улице Рендница бродили вереницы солдат из разных полков. Провиант не выдали, и потому каждый сам искал себе еду и питье.

Около почты мы увидели двух маркитантов. Они продавали водку толпе, тесно стоявшей вокруг.

Рядом, на небольшой каменной ограде около плошки с горящей смолой, стояли трое драгун в больших светлых шинелях, покрытых пятнами крови.

Зебеде толкнул меня локтем, и мы вышли с ним из рядов и подошли к телеге маркитантов. Я протянул продавцу монету в шесть франков, и взамен он дал мне большой стакан водки и кусок белого хлеба. Я отпил и передал стакан Зебеде. Потом разломил хлеб пополам, и мы ели его на ходу. Через двадцать минут мы догнали наш батальон и вошли в ряды. Никто и не заметил нашей отлучки.

Было уже около полуночи, когда мы остановились на привал под тополями на широкой улице. Мы были теперь в предместьи Лейпцига. Глухой шум поднимался над городом. Казалось, он все увеличивается и смешивается с грохотом нашего обоза, передвигавшегося через мост.

Мы положили ранцы под голову. Через четверть часа все заснули.

Что происходило ночью, я не знаю. Вероятно, без остановки двигались транспорты раненых и пленных, обозы и пушки. Нас разбудил ужасный грохот. Все вскочили, думая, что это атака, но два гусарских офицера сообщили, что это взорвался фургон с порохом. Земля и дома еще дрожали, красноватый дым поднимался к небу.

Мало-помалу все успокоились, снова улеглись и хотели заснуть, но уже стало светать, и наши войска начали двигаться по мостам через Эльстер и Плейссу. Здесь было пять мостов, но все они были рядом и составляли как бы один мост. Гораздо лучше было бы построить несколько мостов в разных местах, но Наполеон позабыл отдать приказ об этом, а наши генералы были как заведенные машины и без приказа ничего не делали. Чтобы перевести десятки тысяч солдат по единственному мосту, требовалось потратить бездну времени.

Около семи часов утра нам выдали хлеб и патроны. Тут стало известно, что мы остаемся в арьергарде — и это так огорчило меня, что я чуть не швырнул хлеб о стену.

Несколько минут спустя проехали два эскадрона гусар, направлявшихся вверх по течению реки. Затем, вслед за уланами — несколько генералов, и среди них — Понятовский [18] . Это был человек лет пятидесяти, довольно высокий, стройный, с грустным лицом. Он проехал мимо, не глядя на нас.

Нас выстроили и повели к Хинтертхору — старым воротам, выходившим на дорогу к Кауневицу. Ворота уже были как следует укреплены саперами. Мы засели здесь. Впереди по всем дорогам надвигался неприятель. Наш батальон насчитывал теперь только триста двадцать пять человек. Командовал нами капитан Видель.

18

Юзеф Антоний Дмитрий Понятовский (1763–1813) — польский князь и генерал, маршал Франции, племянник короля Речи Посполитой Станислава Августа Понятовского. Участвовал в походе Наполеона в Россию в 1812 году, командуя польским корпусом. Отличился в битве при Лейпциге, произведен в маршалы. Прикрывая отступление французской армии из-под Лейпцига, утонул в Ольстере.

Скоро из другой части города послышалась канонада: это Блюхер атаковал предместье Халле. Затем послышались выстрелы справа — Бернадот напал на другое предместье. Скоро напали и на нас.

В девять часов австрийцы выстроились в боевую колонну и ринулись в бой. Они лезли на нас со всех сторон, но мы все-таки продержались целый час. Мы отошли от старых укреплений и продолжали стрелять из домов; враги храбро бросались на вал, а мы безжалостно палили по ним из окон. Раньше подобная сцена заставила бы меня содрогнуться, но теперь я уже закалился, и смерть человека не производила на меня особого впечатления.

Перед нами теперь стоял вопрос, как выбраться из домов. Неприятель уже вошел на улицы и, того гляди, мог отрезать нам отступление. Мне представилось, что мы в ловушке, и австрийцы могут выкурить нас дымом, как лисиц. Я подошел к окну. Окно выходило на двор, но оттуда был ход лишь на улицу, уже занятую неприятелем. Положение было скверным. Я вернулся назад в комнату и увидел здесь сержанта Пинто, сидевшего около стены, с опущенными руками и бледным лицом; он получил пулю в живот.

— Защищайтесь, солдаты, защищайтесь! — бормотал Пинто.

Внизу раздавался стук в дверь, громкий, как пушечная пальба. Мы продолжали отстреливаться. Вдруг снаружи послышался конский топот. Стрельба прекратилась, и сквозь дым мы увидели, как четыре эскадрона улан, словно львы, набросились на австрийцев. Это были польские уланы. Никогда не видел я более страшных солдат. Они метали свои пики с красными флажками и те впивались в спины бегущих врагов.

Поляки спасли нас. Мы вылезли из домов и тоже атаковали австрийцев. Мы победили, но нам все-таки пришлось отступить. Неприятель уже заполонял Лейпциг, часть пригорода была уже в его руках. А в других кварталах солдаты, студенты и горожане стреляли в нас из окон.

Вы поймете, с какой радостью подходили мы к мосту. До него нелегко было добраться; вся улица, которая вела к нему, была полна пешими и конными. Вся эта толпа медленно подвигалась вперед.

Плохо приходилось тем, кто попадал на край моста: несчастные срывались вниз, и никто не обращал на них внимания. Те же, кто попадал в середину, мог не двигаться: людские волны сами подталкивали и несли его.

Враг подходил все ближе и ближе…

Глава ХХХII. Ужасная переправа

Чтобы защитить подход к мосту, было поставлено несколько пушек. Но пушки имелись и у врагов, и они могли обстреливать мост. Тем солдатам, которым придется прикрывать отступление, достанутся все заряды, вся картечь, вся тяжесть вражеского нападения. Поэтому всем хотелось перейти мост первыми.

В трехстах шагах от моста мне пришла мысль побежать вперед, замешаться в толпу и поскорее перебраться на ту сторону, но в это время капитан Видель сказал:

— Первый, кто только выйдет из рядов, будет застрелен.

Пришлось остаться.

Дело происходило между одиннадцатью и двенадцатью часами дня. Я никогда в жизни не забуду того, что я видел. Пальба шла справа и слева. Противник наступал. Несколько пуль уже просвистели над нашими головами. Со стороны пригорода нам виднелись пруссаки, сцепившиеся врукопашную с нашими солдатами. Около моста начали раздаваться ужасные крики. Всадники, чтобы расчистить себе дорогу, ударяли пеших саблями, им отвечали ударами штыков. — Спасайся кто может! Каждую минуту кто-нибудь срывался с моста и, ища опоры, увлекал за собой еще пятерых или шестерых.