Реквием каравану PQ-17 (др. изд.)
Шрифт:
– Это еще ерунда, – говорили. – А вот на «К-22», где Котельников командует, там портрет Гитлера видели.
– Где это они сподобились?
– В море, конечно, где же еще? Большой был, говорят. И рама дубовая. Плавал встояка… Чтобы всем видно. И, как положено хорошему г…, не тонул…
Совсем неожиданно с мостика прозвучал голос Мартынова:
– Передайте командиру просьбу выйти наверх…
Форма обращения – по уставу. Но уставная форма сейчас (в дни войны) прозвучала как излишняя вежливость. Уже изрядно обросший за время похода бородой, Николай Александрович Лунин нахлобучил шапку (ее звали на лодке «шапкой-невидимкой»)
– Ну, что там у них еще случилось?
В центральном посту остался инженер-капитан 3-го ранга Владимир Юльевич Браман, который уже давно был флагманским специалистом, но по доброй воле пошел на понижение в должности, чтобы лично участвовать в боевых операциях (два ордена Ленина и три Красного Знамени – такова оценка его как инженера-подводника)…
Отряхивая брызги, по трапу вдруг кубарем посыпались сигнальщики. Сверху на них уже скатывался из «лимузина» Мартынов, послышался голос Лунина:
– А, черт бы тебя побрал с твоей вежливостью!
Прерывисто квакал ревун, возвещая: «Всем вниз! Срочное погружение».
Оказывается, самолет врага, появясь внезапно, сделал над лодкой «свечку» для пикирования. Дизеля – на «стоп». Муфты переключены. Двери задраены. Кто не успел добежать до своего места, оставался там, где его застало кваканье ревуна. Еще один жест руки (ставший уже автоматическим), и после стукотни дизелей лодку заполнило ровное гудение мощных электромоторов.
Самолет врага сбросил бомбы. Раздутые бока «К-21» быстро заглатывали воду океана. Крейсер проваливался в глубину. Ощущение такое, будто людей спускали в быстроходном лифте: палубу так и уносило из-под них! Бомбы взорвались рядом…
В боевой рубке Лунин отчитывал Мартынова:
– А ты что думал? Немец в самолете моей бороды испугается? Надо не меня наверх звать, а самому отрабатывать срочное погружение. Что ты меня звал? Или я самолета в жизни не видел?..
Затем – команда:
– В отсеках осмотреться…
Браман сразу заметил, что лодка ведет себя неустойчиво. «К-21», как говорят подводники, «намокла». Что-то стряслось в цистернах. Появился дифферент, от которого жди любой беды: электролит выплеснет через края баков, торпеды могут сдвинуться в аппаратах или выльется масло из подшипников…
Лунин выслушал доклад Брамана:
– Лодка плохо держит глубину. Она движется по синусоиде с дифферентом на корму. Цистерна срочного погружения самопроизвольно заполнилась забортной водой…
Николай Александрович на это ответил:
– Обычно с такими повреждениями лодке можно возвращаться с позиции, и никто нас на базе не упрекнет. Но у нас еще ни одна торпеда не израсходована по врагу, и… с какими глазами мы вернемся? Давай, Владимир Юльевич, собери своих ребят и – думайте.
Штопоры винтов буравили толщу океана, толкая крейсер в темной глубине. Лунин отвел глаза от стрелок тахометров, мягко дрожавших под стеклом, и сказал комиссару Лысову:
– Браман сделает… Я же знаю, каковы у нас специалисты! Недаром команды с британских лодок даже наших простых матросов считают переодетыми инженерами… Сделают ребята!
Шли в режиме ста оборотов. Воздух внутри лодки был вполне сносен. Влажность нормальная. Но знобящая глубина полярного океана уже объяла корпус крейсера, и стало холодно. Лунин натянул перчатки, его ладони плотно обвили каучуковые рукояти зенитного
перископа. Глаз командира ослепила синяя вспышка – это значит, что высоко над ними верхушка перископа проткнула море.– Улетели, паршивцы, – сказал Лунин, оглядывая небо; опустил зенитный перископ, поднял командирский. – И горизонт чистенький. Подвсплыть нам, что ли, комиссар? Давай продуемся…
С сильным помпажем, похожим на взрывы, воздух вышибал прочь воду. Палуба стала давить матросам в подошвы: подъем! Лунин накинул реглан, выбрался через люк в мокрый «лимузин», где только что все было залито водой. Вода еще жила здесь, перекатываясь под ногами звенящими струями. Нос «К-21» мерно вздымало на волне, море билось пеной в решетках и в шпигатах. А ствол пушки кивал океану грозно-сосредоточенно…
Браман вскоре доложил свои технические соображения. Ремонт цистерн в боевом походе – случай, конечно, исключительный, почти небывалый в походной практике… Браман сказал:
– Лодка «намокла», сначала нам надо ее облегчить. – Он предложил откачать за борт всю пресную воду: – Это уже двенадцать тонн. Да еще восемь тонн смазочных масел. А ничего другого тут не придумать…
Лунин задумчиво поскреб свою бороду, оглядел океан:
– Вода – черт с ней! – сказал он. – Будем хлебать воду из опреснителей… не подохнем! Но вот масло? Оно оставит такое пятно, что размаскирует нашу позицию…
Вспоминая об этом случае, В. Ю. Браман пишет: «Вынуждены были совершить, с точки зрения подводников, совершенно непозволительный акт – оставить в море колоссальное масляное пятно. Но другого выхода у нас в то время не было. Мы должны были остаться в море на боевой позиции…»
Лунин подошел к удрученному лейтенанту Мартынову:
– Вот, лейтенант! Вся эта катавасия – на твоей совести…
Усиленный воздушный барраж, который вел в эти дни противник над своими же коммуникациями, наводил командира на размышления, 48 раз крейсер был вынужден уходить на глубину – 48 самолетов с ревом неслись над его перископами. И вот, как назло, сдала цистерна именно срочного погружения! А загнать лодку под воду не так уж просто, как это кажется. Если же перебрать балласта, то она камнем провалится на критическую глубину, чего тоже следует опасаться: где ляжешь – там и останешься!
– А самолеты неспроста, – сказал Лунин комиссару.
– Думаешь, что немцы скоро караван здесь протащат?
– Ну, караван не караван, а какая-нибудь зараза с наглой мордой вылезет на свежий морской воздух… Надо выходить на связь с базой. Доложим, что здесь позиция мертвая. Может, нас куда-либо переставят на живое место. Оперативникам виднее.
Лунин заметил закономерность в появлении вражеских самолетов над морем: они вели поиск в 8, 16 и 24 часа, как правило, появляясь от Альтен-фьорда…
– Штурман! – велел Лунин. – Ну-ка, возьми пеленги на эти самолеты, положи их на карту, и тогда по направлению мы узнаем, какой район моря интересует разведку противника…
Враг выдал сам себя: было ясно, что где-то здесь должны пройти корабли противника. К этому времени Браман с трюмными специалистами закончил переключение цистерн: отныне «К-21» с испорченной цистерной срочного погружения могла срочно погружаться.
– Обошлось без завода. Сами… Принимайте работу.
– По местам стоять – к погружению. Флага не спускать!