Реквием каравану PQ-17 (др. изд.)
Шрифт:
– Кажется, русские обойдутся без меня, – сказал он. – Три лишних слова и одна бутылка завернули мою судьбу обратно…
Брэнгвин посадил раненого в такси, сказал шоферу:
– Туда же, куда и всех… до Хваль-фьорда, не дальше!
После чего вернулся за стойку и спросил:
– Слушай, Сварт, а ты и правда рассчитываешь смыться?
– К тебе сзади, – ответил Сварт, – заходят сразу пятеро.
– Кто они? – спросил Брэнгвин, не оборачиваясь.
– Эти ребята с «Лондона», что вчера стал на рейде. И сейчас они тебе покажут, как надо уважать Home Fleet…
Брэнгвин развернулся лицом к драчунам с крейсеров.
– Ну что, консервные ребята? –
Очнулся он от голоса своего друга.
– Такси подано, – сказал ему в ухо Сварт…
Потом трое суток Брэнгвин валялся в каюте, а Хриплый Дик уснащал его лицо примочками собственного изготовления.
– Кажется, пойдем двадцать седьмого, – передавал он новости. – Электрика уже списали с сотрясением мозга… Великолепный праздник, День независимости нации, будем отмечать в море. Представляю, какой сумасшедший фейерверк устроят нам немцы!
На соседнем транспорте начался очередной бунт команды. В белых шлемах, опоясанная белыми ремнями, там белыми дубинками уже вовсю трудилась судовая полиция, загоняя матросов в тесноту трюмов. Теперь их будут держать взаперти, пока корабль не выйдет в море… Брэнгвин в иллюминатор видел мощный линкор «Вашингтон», на юте которого, под разворотам башен, с песней строилась бравая бейсбольная команда; далее угадывался силуэт крейсера «Лондон» под вымпелом сэра Хамильтона. С рейдов Хваль-фьорда, взметая тучи брызг, поднимались в небо крутобокие «каталины»; однажды стали звонко хлопать зенитки.
– Говорят, – сообщил боцман, – сегодня летал «адольф».
– Откуда он взялся? Разве у немцев есть авианосцы?
– Да нет. Но ходят слухи, что «адольф» построил тайные аэродромы на Шпицбергене. В море сейчас погано. Говорят еще хуже: будто у немцев имеются секретные стоянки для подлодок на Земле Франца-Иосифа и даже на русской Новой Земле…
Скоро прислали нового электрика – Сварта; печальный, он втащил в каюту длинный, как колбаса, мешок с вещами.
– Твой корабль, – сказал Брэнгвин, – кажется, назывался «Винстон-Саллен»… Где же он?
Не отвечая, Сварт разбирал вещи из мешка. Из банки с кофе он вынул черного, всего в кофейной пыли, таракана.
– Бедный мой! Неужели ты, бродяга, плывешь со мной с самого Галифакса?.. Вот ему можно позавидовать, – сказал Сварт, пустив таракана гулять по переборкам. – Вот его никто не обманывает…
– Тебя обманули, Сварт?
– Конечно! Я шел только до Скапа-Флоу, потому что я не последний мужчина и такому всегда нужны деньги. И сам не пойму, как забрались в этот холодильник. Теперь вдруг узнаю, что мой паршивый банановоз, загруженный танками, тоже идет в Россию. Меня обдурили ради секретов военного времени… Ну, не сволочи ли все эти люди в мундирах? И я решил: лучше уж буду рядом с тобой… Здравствуй, Брэнгвин!
– Здравствуй, Сварт… Но тебя никто не обманывал. Корабельные пути во время войны неисповедимы, как и пути господни. Сварт! Вон крючок – можешь вешаться сразу. Но даже твой труп все равно поплывет до Мурманска.
– Выходит, что идиоты растут не только в Техасе, – ответил Сварт. – Что я там не видел, в этом русском Мурманске? Может, ты думаешь, нас там ждут? И поставят выпивку?
– Ждут, Сварт, и поставят нам выпивку, Сварт, это верно. Пойми: не мы первые, не мы последние. Война продолжается, и Россия еще долго будет воевать… Если мы даже отправимся на дно, все равно: караваны поведут другие. Как-нибудь проскочим, – утешил его Брэнгвин. – Эскорт у нас что надо! Одна бейсбольная
команда с «Вашингтона» берется со своими битами гнать «Тирпитц» до самого Берлина… Дай-ка сюда бутылку!Брэнгвин отпил виски и заткнул бутылку пробкой.
– А тебе не стоит, совсем раскиснешь… Вон наш старый Дик: второй раз шлепает в Советы, и ничего: у него пятки и затылок в порядке… Не возьмешь ли ты пример с него, Сварт?
– Дерьмо! – ответил ему Сварт и лег на койку.
Двадцать седьмого июня под яростным проливным дождем караван РQ-17 тронулся в путь.
На кораблях эскорта долго трубили медные боевые горны.
Один очевидец оставил нам запись: «Словно большая стая неряшливых уток, корабли миновали боны, следуя в океан. Никаких почестей и салютов уходящим не оказывали. Но все до единого, кто провожал корабли в этот путь, каждый молча благословил их».
Была как раз молитвенная суббота…
После выбирания якорей Брэнгвин заступил на вахту. Отлично выбритый, по-мальчишески дурачась на трапах, на мостик поднялся штурман. Он весело сообщил:
– Имею неплохую новость, Брэнгвин.
– Мне позволено знать ее, сэр?
– Конечно! В этом году прекрасная ледовая обстановка. Граница паковых льдов отодвинулась намного дальше, и мы пойдем вокруг Исландии, огибая ее с севера. А это безопаснее для нас… Вы не находите, Брэнгвин?
Тяжело взрывая воду винтами, следовал в лучистый океан британский линкор «Дюк-оф-Йорк»; за ним, вкруговую вращая громадные крылья радаров, удалился американский линкор «Вашингтон»; высоко неся взлетную палубу, с шумом пролетел авианосец «Викториуз». Это были силы главного прикрытия, которые пойдут теперь в отдалении от каравана, всей своей мощью вселяя спокойствие в души слабых.
Брэнгвин поплевал на ладони, чтобы удобнее было держать рукояти штурвала.
– Никогда, сэр, – сказал он, – я не испытывал особого почтения к этим джентльменам-линкорам, на которых полиции полно, как на Бродвее. В церкви там идет служба, скупердяи матросы сдают деньги в банк, а лавки торгуют конвертами, расческами и презервативами. Все линкоры кажутся мне плавающими казармами, только без окошек. Я много бы дал, чтобы посмотреть, как они тонут. Ох, и пузырей же после них, наверное!..
– А вам не хочется домой? – вдруг спросил штурман.
– Сэр! – отвечал Брэнгвин, задетый за живое. – Если бы я хотел сидеть дома, я бы не выбрал профессии, которой сейчас горжусь. Так уж случилось, что мне с детства не сиделось у родного порога…
На кораблях разом защелкали наружные динамики общего оповещения. Нервы многих тысяч людей невольно напряглись, ибо из этих рупоров человек редко слышит что-либо приятное… Сейчас ошарашат их всех каким-нибудь «Тирпитцем».
– Доброй удачи всем нам! – возвестили динамики, трясясь над мостиками кораблей. – Задраить люки, клинкеты и горловины, проверить крепления трюмов. Мы выходим в открытое море, и… да благословит нас всемогущий Бог, наш заступник!
– Выходит, линкоры уже не заступники, – хмыкнул Брэнгвин. – Я так и думал: на эти казармы рассчитывать не стоит…
Три часа хода, и штурман оторвал листок календаря. Он упорхнул из пальцев в иллюминатор. Первый день умер. Следующий день возник. Так будет всегда, пока человек жив.
За день до этого Шнивинд сказал:
– Эфир возле Рейкьявика подозрительно затих, зато сразу оживилась работа русских радиостанций возле Мурманска. Кажется, выбирают якоря. Теперь надо подождать, когда РQ-17 сам проболтается о себе…