Реквием по солнцу

«Типта, типта, типта».

Она ощутила, как ветер подхватил ее, слегка приподняв вверх, словно каплю дождя, услышала крики у себя за спиной, но не стала обращать на них внимания, полностью сосредоточившись над разверзшейся перед ней пропастью.

«Типта, ти… »

Почувствовав, как стрела входит ей в бок, она потеряла равновесие и фокус. Потом нахлынула боль, и у нее перехватило дыхание.

От удара напряглись мышцы живота. Рапсодия согнулась, пытаясь втянуть хоть немного воздуха, и увидела стоящего возле солдат Майкла. На его лице застыло изумление, вокруг глаз появился пурпурный ободок, иссушенная временем кожа натянулась, как у мумии. Лицо было еще более ужасным, чем то, которое преследовало ее в кошмарах, и теперь ей окончательно стало ясно, что другого выхода у нее нет.

Перед прыжком Рапсодия зажмурилась, опасаясь, что острые скалы и вспененные волны заставят ее отступиться. Ее подхватил холодный северный ветер, привел в чувство, заставил открыть глаза — она летела к океанским волнам в равнодушных объятиях воздуха.

«Типта, — повторяла она снова и снова, пытаясь пошевелить связанными руками. — Типта, типта, типта… »

Неожиданно ей в лицо плеснула волна, наполнив рот соленой водой. В тот момент Рапсодия не ощутила силы удара. Она лишилась дыхания, ей никак не удавалось сделать вдох, и это помогло ей остаться в живых.

Вокруг ревела бело-зеленая стена, затем наступила тишина, Рапсодия погрузилась под воду и слышала лишь диковинный барабанный бой — ее подхватила волна. Глаза Рапсодии горели от соли, легкие требовали воздуха. Но прежде чем все вокруг стало зеленым, она успела разглядеть лица Майкла и его приспешников — они смотрели на нее сверху. Возможно, ей это только показалось. Однако она определенно слышала их голоса, хотя быстро погружалась в воду.

Они смотрели на нее сверху.

И не видели, хотя Рапсодия находилась прямо под ними.

Она стала дождем.

Рапсодию подхватило течение. Сначала она держалась на гребне волны, скользила по ее поверхности, легкая, словно капля дождя. Но как только она перестала повторять свое заклинание, ее рот тут же наполнился водой, и она почувствовала свой вес. Вокруг сердито ревело море.

Неожиданно, словно опустился огромный занавес, мир из зеленого стал черным.

«Не дыши», — приказала она себе, пытаясь во мраке выбраться на поверхность, но у нее ничего не получалось. Рокот волн заглушал все остальные звуки.

Затем мощный вал вынес ее вверх. Рапсодию закрутило, она попыталась найти опору там, где ее не могло быть. Отвратительное ощущение, будто куда-то падаешь, только сейчас было еще хуже, поскольку безумные волны по собственной воле швыряли ее из стороны в сторону.

Пока ее не ударило о скалу.

Рапсодия невольно вскрикнула и глотнула едкой морской воды. Но прежде чем ее легкие лопнули от напряжения, она вынырнула на поверхность, судорожно отплевываясь и безнадежно пытаясь ухватиться в темноте за гладкую скользкую поверхность камня. Отполированная морем вертикальная стена тянулась во все стороны и вверх.

Над ней оставалось достаточно свободного пространства, чтобы нос и часть лица находились над поверхностью воды, выше пальцы натыкались на горизонтальный участок скалы. Рапсодия равнодушно отметила, что у нее разбито лицо и идет кровь — очевидно, она ударилась о скалу. Ужасно болел бок, в который попала стрела.

Постепенно шум моря немного стих, он эхом разносился в темноте, но это был уже не тот несмолкаемый рев, который она слышала, стоя на вершине. Впрочем, после каждой новой волны ее накрывало с головой, и тогда шум стихал совсем.

Рапсодия не знала, сколько времени она так пробултыхалась в темноте. Ей казалось, что прошли часы, дни, годы — наказание вечностью. Кожу разъедала соль, ноги и руки начали уставать. Она расслабилась и сосредоточилась на том, чтобы оставаться на плаву, стараясь подавить панику, которая охватывала ее после того, как ее накрывала очередная волна.

Наконец ей показалось, что пространства, незаполненного водой, вокруг становится больше: она уже не доставала руками до потолка. Через некоторое время появился свет, маленькая полоска неба, ослепившего ее привыкшие к темноте глаза. С каждой новой волной эта полоска становилась все больше, пока Рапсодия не смогла осмотреться и понять, где находится.

Прибойная волна втащила ее в маленькую пещеру, вулканическую нишу в огромной скале, простиравшейся на многие мили от Северного Хинтерволда до ее собственного королевства — Тириана, находившегося в пяти сотнях миль от этого места. Рапсодия не могла не подивиться иронии судьбы: она оказалась в одной из тех пещер, что питали источник пресной воды в Яриме, Энтаденин.

На дальней стене пещеры она заметила небольшой выступ, высеченный в скале водой за тысячелетия медленной упорной работы. Рапсодия подождала, пока очередная волна поднесет ее к выступу, и изо всех сил вцепилась в него. Только с третьей попытки ей удалось удержаться возле него — в первые два раза волна смывала ее обратно. В результате она нахлебалась соленой воды, и ее вырвало.

Забравшись на выступ, Рапсодия нащупала висящий на груди медальон. Тонкая золотая цепочка выдержала. Продолжая кашлять, она расстегнула медальон, и на ладонь выкатилась маленькая медная тринадцатиугольная монета, которую Эши подарил ей в ту ночь, когда они познакомились, — Рапсодия пронесла ее через два мира. Она облегченно вздохнула, ей даже показалось, будто Эши теперь находится рядом с ней. Продолжая отплевываться соленой водой, Рапсодия быстро спрятала монету в медальон.

Теперь она снова могла нормально дышать. Обрадованная этим, Рапсодия посмотрела в сторону выхода из пещеры — свет, проникающий внутрь, окрашивал воду в розовые тона.

«Рассвет, — с тоской подумала он. — Я пробыла здесь всю ночь».

Начался отлив, вода уходила, однако дна все еще не было видно.

— Риса хилуе, — прошептала она на языке народа своей матери — лиринглас, Певцов Неба, которые встречали восход солнца и провожали его закат песней. — Добро пожаловать, солнце.

Неспокойное море продолжало свою вечную, никогда не умолкающую песню.

Пока отлив нес баркасы к «Баскелле», Фергус, щурясь от косых, красных лучей восходящего солнца, оглядывался по сторонам, стараясь не выпускать хозяина из виду.

С того самого момента как баркасы опустили на воду, сенешаль молчал, глядя назад, на медленно поднимающееся солнце и все дальше и дальше удаляющийся пляж. Шум утреннего моря — крики чаек, музыка ветра — проходили мимо его сознания. Небесно-голубые глаза министра правосудия словно остекленели, он не сводил их с берега. Фергус знал, что сенешаля не следует раздражать пустыми разговорами или, еще того хуже, привлекать его внимание к собственной персоне, поэтому он просто покрикивал на гребцов, сильными ударами весел направлявших баркас к кораблю.