Реквием в Брансвик-гарденс

– Как мило, что ты пришла, – искренне проговорил священник.

– Я волнуюсь за тебя, – ответила его родственница. – Ты так расстроен…

– Как и все мы. – Вита перевела взгляд с миссис Питт на Доминика. Выражение на ее лице переменилось с тех пор, как он вошел в комнату. Взгляд ее сделался мягким, уважение граничило в ее глазах с восхищением. – Должно быть, это самое худшее время в жизни любого из нас.

Она повернулась к гостье с выражением, полностью отрицавшем предшествующую холодность. Лицо ее сделалось настолько невинным, что простушка Шарлотта даже подумала, что сама спровоцировала изначальный отпор каким-либо промахом.

– Однако мы также находим силы в тех, кого не знаем, – продолжила миссис Парментер. – Вы говорили, миссис Питт, что вам обоим пришлось некогда перенести большие трудности. Смею предположить, что вы пережили ситуацию, подобную нашей? Когда вдруг оказывается, что те, кого ты считаешь своими друзьями, людьми сильными и надежными… не обладают теми качествами, на которые рассчитываешь. A люди незнакомые обладают сочувствием, отвагой и – взгляд ее сделался мягким, глаза заблестели – обыкновенной добротой, превосходящей твои представления. – Она не называла никаких имен, однако короткий взгляд, брошенный ею на Кордэ, заставил его зарумяниться от удовольствия.

Шарлотта заметила этот взгляд. Деликатный, льстивый, направленный в самое уязвимое место. Доминик добивался не того, чтобы его считали нужным, интересным, романтичным или умным, а того, чтобы его считали хорошим. Возможно, Вита абсолютно случайно наткнулась на единственную прореху в его броне, однако миссис Питт была полностью уверена в том, что случай здесь совершенно ни при чем. И даже если она захочет предупредить своего зятя, то не сможет этого сделать. Такой поступок сразу окажется жестоким и бесцельным. Он заденет Доминика и восстановит его против Шарлотты. На мгновение перехватив взгляд хозяйки, миссис Питт убедилась в том, что и она также понимает это.

– Вы правы, – согласилась гостья с вынужденной улыбкой. – Вот что остается после того, как раскрываются тайны: новое знание о людях, о наших хороших знакомых. Прежние отношения никогда не восстанавливаются.

– Действительно, подобное просто невозможно, – согласилась миссис Парментер. – Появляются новые долги и… новые обязательства. Происходит поворот во всей нашей жизни. И это делает такой момент настолько страшным… – Она позволила своим словам повиснуть в воздухе и продолжила после паузы: – Тогда пытаешься обрести надежду, а это так больно, потому что так важно… – Посмотрев на Доминика, а затем куда-то вдаль, Вита произнесла уже совсем негромко: – Слава богу, подобные переживания не приходится претерпевать в одиночестве!

– Конечно же, – уверенным тоном проговорил священник. – Нам не остается ничего иного, и мы должны придерживаться этого блага.

Напряжение несколько оставило Виту. Повернувшись к Шарлотте, она улыбнулась, как если бы пришла к важному решению:

– Быть может, вы останетесь на чай, миссис Питт? Мы будем рады вам. Пожалуйста, прошу вас!

Молодая женщина удивилась. Перемена настроения хозяйки оказалась настолько внезапной, что, вопреки желанию согласиться, вызвала в ней нелегкое чувство.

– Благодарю вас, – поспешно согласилась она. – Очень благородное предложение с вашей стороны, особенно с учетом обстоятельств.

Миссис Парментер улыбнулась, и лицо ее озарилось теплом и уверенностью. Нетрудно было заметить, что в иных обстоятельствах она умела проявлять необыкновенное обаяние, обладая необходимыми для этого интеллектом, жизненной силой и несомненным остроумием.

– А пока прошу вас провести время с Домиником, ради чего вы и пришли… не сомневаюсь, беседа доставит удовольствие вам обоим. Чай будет подан в четыре часа.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Кордэ, лицо которого просветлело и сделалось мягким, после чего повернулся к Шарлотте: – Не прогуляться ли нам по саду?

Она последовала за родственником и взяла его под руку, отчетливо осознавая, что Вита провожает их взглядом. Хозяйка дома полностью изменила свое поведение. После появления Доминика она стала совершенно другой. Было ли это следствием того, что Шарлотта в ее глазах была женой полицейского, расследовавшего смерть Юнити, и поэтому неизбежным образом связывалась с обвинением Рэмси в убийстве? Миссис Парментер не могла не проявлять подозрительности в отношении этой женщины, и даже неприязни к ней, вне зависимости от всяких личных порывов. Сама миссис Питт возненавидела бы всякого, кто стал бы угрожать ее мужу. И не важно, была бы эта угроза справедливой или нет. Она коснулась бы ее ума, но не инстинкта.

A Вита должна понимать, что Доминик верен Рэмси, что он испытывает к нему чувство огромной благодарности и долга. Она может рассчитывать, что Кордэ окажет ей любую находящуюся в человеческих силах помощь.

Через боковую дверь Шарлотта со своим зятем вышли в сад, все еще лишенный листвы и покрытый пробивающимися сквозь голые ветви пятнами света. Подснежники уже сошли, а стрелки нарциссов поднялись достаточно высоко и склоняли набок готовые распуститься головки. Если бы этот сад принадлежал миссис Питт, она посадила бы под деревьями примулы, чистотел и лесные анемоны. Здешние садовники явно проявляли недостаток воображения, ограничиваясь барвинками и папоротниками, едва пробивавшимися из земли.

Доминик о чем-то говорил, но свояченица не слушала его. Ум ее наполняло воспоминание о том чувстве, которое проявилось на лице Виты, когда та посмотрела на него. На лице этой женщины читалось такое восхищение… Неужели она переметнулась к нему, ощутив в Рэмси слабый, треснувший сосуд? Шарлотта припомнила, как тот сидел за столом, позволяя Трифене отпускать оскорбительные реплики и даже не пытаясь защитить себя или свою веру. Похоже было, что он действительно в каком-то смысле сдался.

Однако миссис Парментер не принадлежала к тем женщинам, которые способны капитулировать. Она может пасть жертвой обстоятельств, но не позволит себе прекратить сопротивление. Неудивительно, что к Доминику ее влекло восхищение его духовной энергией и убежденностью! Они отвечали ее силе воли. Шарлотта заметила, как она льстила этим аспектам его природы и насколько приятна была ему ее лесть. Надо думать, Вита понимала и это?

Миссис Питт что-то ответила своему спутнику, лишь вполуха следя за его словами. Он говорил о прошлом, об их общих воспоминаниях. Они шли под деревьями, глядя в сторону азалий. Эти цветы расцветут только через два месяца. Ветви их казались жалкими, почти мертвыми на фоне нагой земли, однако поздней весной они вспыхнут яркими оранжевыми, золотыми и абрикосовыми цветами. Но чтобы увидеть эту будущую красоту сейчас, требовалось усилие воображения. Впрочем, вполне посильное садоводу.

Доминик и Шарлотта шли рядом, погруженные в дружеское молчание. Редкие реплики, которыми они обменивались, не столько требовали осмысления, сколько давали ощущение пребывания вместе. Все существенное должно остаться невысказанным. Оба они слишком хорошо помнили про подозрения и гнетущий страх; оба понимали, что в будущем их ожидает мерзкое и неотвратимое откровение, с каждым часом приближавшееся к ним.

Они еще разговаривали, когда по траве к ним подошла Трифена с известием о том, что Кордэ нужен в доме. Извинившись, священник ушел, оставив обеих женщин вместе. Шарлотте таким образом представилась возможность поближе познакомиться с младшей дочерью Парментеров. Подобный шанс мог больше не представиться ей… Он был слишком хорош, чтобы пренебречь им.

– Глубоко сочувствую вашей утрате, миссис Уикхэм, – осторожно начала миссис Питт. – Чем больше я слышу от своего мужа о достоинствах мисс Беллвуд, тем больше осознаю, что ее смерть может оказаться потерей для всех женщин.