Реквием

— Не смей никому говорить, что Соррелл была причиной, по которой Форд нашла способ запереть нас здесь, — ворчу я. — Достаточно плохо, что Себ, Эш и Бет знают. Если кто-нибудь из остальных узнает, они выместят это на Соррелл, и…

Лани резко толкает меня локтем в ребра.

— Я что, похожа на идиотку?

Я оглядываю ее с ног до головы краем глаза, ухмыляясь розовым гольфам, которые на ней надеты.

— Это вопрос точки зрения.

Она высовывает язык.

— Засранец. Все, что я хочу сказать, это то, что теперь, когда Соррелл знает большую часть правды…

— Что значит «большую часть правды»?

Лани приподнимает левую бровь.

— Ты точно знаешь, о чем я говорю. Теперь, когда она вооружена большей частью правды, мы можем вернуться к нашей обычной жизни. Это значит, что ты можешь отвезти ее в город, в «Пэтти», в «Джамп». Может быть, возвращение во все те места, где мы раньше тусовались, немного оживит ее воспоминания.

— Соррелл уже начинает кое-что вспоминать.

— Да. Но разрозненные детали здесь и там на самом деле не являются прогрессом, Тео. Ей потребуется лет десять, чтобы полностью восстановиться, если мы не попытаемся немного подтолкнуть события.

Я рычу, гнев вспыхивает у меня внутри.

— Не имеет значения, вернется ли память. Она прекрасна такой, какая есть.

— Ты сменил пластинку. Пару недель назад ты отчаянно хотел, чтобы она вернула все свои воспоминания. Теперь ты…что? Просто готов смириться с тем, что она, возможно, никогда полностью не поправится?

Я имел в виду то, что сказал Соррелл вчера в своей комнате. Раньше для меня было жизненно важно, чтобы она помнила каждую встречу, которую мы когда-либо разделяли, вплоть до недавнего времени. Сейчас дела идут хорошо. Лучше, чем хорошо. В прошлом подталкивание Соррелл к воспоминаниям было именно тем, что заставляло ее ускользать. Я не буду рисковать потерять ее такой, какая она есть сейчас, просто потому, что я эгоистичен и хочу, чтобы она помнила о нас.

— Да, ну, я имею право изменить свое мнение. Мы просто должны признать, что так обстоят дела. Соррелл может и не вернуть свои воспоминания. Нет смысла зря тратить силы и время.

Моя сестра, всегда полная мнений и советов, заметно молчалива. Она бросает на меня усталый взгляд.

— Что? Если тебе есть что сказать, то лучше скажи сейчас, а не через пару часов, когда больше не сможешь держать язык за зубами.

— Но для нее есть способ вспомнить, не так ли? И ты, кажется, принимаешь много решений от имени других людей. Мы уже проходили это в прошлом, и это плохо заканчивалось. Если помнишь…

— У меня нет проблем с памятью, Лани. Просто держи эти мысли при себе, хорошо? — Ненавижу то, что она права. Я принимаю решения за Соррелл. Есть вещи, о которых я ей не сказал, но это не значит, что моей младшей сестре можно совать свой нос туда, куда не следует.

— Ходишь по тонкому льду, — говорит Лани певучим голосом.

— Просто прекрати. Если я смогу удержать Соррелл от этого на пару дней, — говорю я, срывая объявление с доски, — это даст мне еще немного времени, чтобы придумать, как поговорить с ней о… обо всем.

— Ха! Удачи. Эти объявления развешаны по всей академии. Себ и Каллум собирают войска. Они уже запланировали тусовку в Самнере на сегодняшний вечер. Половина академии говорит об этом.

Я стону, сжимая переносицу. Отлично. Конечно, Себ уже рвется в бой. Какой, блять, шок, что он сразу же захотел повеселиться, как только нам вернули свободу. Мы с ним не разговаривали с тех пор, как он причинил боль Соррелл. Парню повезло, что он все еще может есть твердую пищу. Будь моя воля, его бы уже отправили из «Туссена», но в этом году ему уже слишком поздно отправляться в колледж, и факторы, которые удержали его здесь в первую очередь, все еще действуют. Бет и Эшли тоже.

— Слушай. На твоем месте я бы поговорила с ней раньше, чем кто-либо другой, — предупреждает Лани. — Я имею в виду, может быть, она будет счастлива остаться здесь, в академии, на некоторое время. Возможно, даже не захочет ехать в город.

Я фыркаю, цепляясь за эту надежду чуть более отчаянно, чем мне хотелось бы признать.

— Да, ты права. Для нее это уже было слишком. Может быть, она не захочет ехать.

— Ты издеваешься? Я очень хочу пойти!

Глаза Соррелл пляшут от возбуждения. В своей короткой черной юбке и топе на бретельках, с длинными темными волосами, заплетенными в косы, девушка похожа на милого маленького персонажа манги. Мне всегда нравилось, когда она так одевалась. Обвивая руками мою шею, она смеется с явным облегчением.

— Ты хоть представляешь, как сильно я пыталась сбежать из этого места? Я просидела здесь взаперти несколько месяцев. Как и ты. И все остальные. Не могу дождаться, когда выберусь отсюда. Мы можем пойти куда-нибудь поужинать. Посмотрим фильм или что-нибудь в этом роде. Подожди, — Соррелл откидывается назад, ее брови сходятся вместе, переносица мило морщится. — Там есть место, куда можно пойти поужинать? Есть кинотеатр? О боже, я просто хочу хоть раз сделать что-нибудь нормальное.

Я смеюсь. Несмотря на беспокойство, которое использует мои кости как зубочистки, я ничего не могу с собой поделать.

— Да, в Самнере есть рестораны. Кинотеатр крошечный и пахнет несвежим попкорном. Там никогда не показывают самые новые релизы, но…

— Мне все равно! — кричит она. — Я хочу пойти. С тобой. Только мы вдвоем.

Облегчение переполняет меня, отбрасывая некоторые из моих опасений, но не все. Еще так много всего может пойти не так, если мы проведем время в Самнере. Я рискнул, когда отвез Соррелл в «Пэтти» в ту ночь, когда сказал ей правду, потому что понял, что мне нечего терять. Было два часа ночи, так что я знал, что будет мало народу. Я думал, что она сразу же ускользнет, слишком потрясенная правдой, чтобы справиться с чудовищностью всего этого, и мне придется везти ее обратно в больницу. Но это не произошло. Она справилась, насколько это было возможно для любого другого человека, и теперь я остаюсь в страхе, что находиться в обществе будет просто чертовски тяжело для нее.

Я улыбаюсь сквозь свои опасения, натягивая на лицо широкую улыбку для нее. Соррелл не заслуживает того, чтобы страдать от тяжести всех наихудших сценариев, которые крутятся у меня в голове. Не тогда, когда кажется такой чертовски счастливой.

— Ну, ладно. Ужин и кино.

Я могу справиться с ужином и походом в кино. Надеюсь, и она тоже может. Пока мы держимся подальше от Себа и его команды, все должно быть в порядке. И кто я такой, чтобы отказывать ей в небольшой нормальности? Я был бы чертовски хладнокровным лжецом, если бы сказал, что не жаждал этого и с ней.

Мое сердце делает странный выпад, когда Соррелл выходит из своей спальни и закрывает за собой дверь. Девушка одета в обтягивающие черные джинсы и топ с глубоким вырезом, который самым отвлекающим образом демонстрирует ее сиськи. Ее губы накрашены кроваво-красным, и всплеск цвета привлекает мое внимание к ее рту — рту, с которым я все еще мечтаю сделать очень грязные вещи. Мне приходится стереть мысленный образ ее губ, обхватывающих мой член, прежде чем наклониться, чтобы поцеловать ее. Ее волосы — каскад черных волн, пышных и густых, просто умоляющих меня растрепать их. Однако я знаю, что Соррелл долго сушила волосы феном и укладывала их для нашего свидания, поэтому довольствуюсь тем, что беру ее лицо в ладони, поглаживая большими пальцами линию ее скул и нежно целую ее.