Реквием

Я вновь осталась одна в этой пустой комнате, наедине со своими мыслями, страхами и желанием уйти отсюда поскорее. В голову лезли воспоминания, которые я старалась задавить, чтобы не было так больно, но с каждым разом, они становились всё ярче, всё больнее.

Особенно ярко стояла сцена первой встречи с Семёном, тот самый момент, когда я выходила из кружка кибернетики и пересеклась с ним взглядом: сумасшедшим, ошарашенным и испуганным. Его зимняя одежда смотрелась так нелепо и странно, а бледное тощее лицо почему-то привлекало меня.

Он появился именно в тот момент, когда мне так нужна была поддержка, так нужен был кто-то с кем можно поговорить. Но появившись в такое время, он и пропал именно тогда, когда я уже поверила, что моя жизнь не бессмысленный круговорот неудач.

***

Дверь в палату слегка приоткрылась и на пороге я увидела Славю, она, как и все сейчас, слегка улыбалась, но было заметно, что она боится, видно по её робким шажкам и аккуратным, боязливым движениям рук.

— Привет, Лен, — она села рядом. — А я вот, принесла тебе поесть.

Девочка поставила на тумбочку небольшой пакет с какой-то стряпнёй, но я даже не взглянула на содержимое, а лишь уныло пялилась на раскачивающуюся лампу под потолком.

— Привет, — вяло ответвила я. — Спасибо, что заглянула.

— Да, не за что, — она снова улыбнулась. — Мы все, когда узнали, что случилось, приехали тебя навестить.

— Не стоило так беспокоиться, — я невесело усмехнулась. — Как будто кому-то есть до меня дело.

— Ты что такое говоришь?! — Славя схватила меня за руку. — Мы все тебя очень любим!

— Ну да, — мне была противна такая дружелюбность. — Я верю.

— Если бы вы тогда не убежали, — Славя помрачнела. — Всё сложилось бы иначе.

— Всё сложилось иначе, только если я бы не встретила Семёна.

— Семён, — Славя пригладила косу. — Как же всё это ужасно.

— Действительно, — я снова уставилась в потолок.

Время шло, а мы молчали, говорить нам было не о чем. Славя не поднимала взгляда на меня, а я всё также смотрела в одну точку на потолке. В итоге, девочка горестно вздохнула и попрощавшись, вышла из палаты.

Ждать, когда во второй раз дверь со скрипом откроется, долго не пришлось. Передо мной предстала Алиса. Вот уж кого увидеть я не ожидала, так это Двачевскую. Она так же медленно и аккуратно села напротив и молча уставилась на меня.

— Ну, привет, — начала я первой.

— Привет, — тихо проговорила она. — Как тебе тут?

— Что, не заметно? — Я перевела на неё взгляд. — Замечательно. Ведь в психушке всем весело.

— Извини, — она тяжело сглотнула. — Я… я не думала, что всё так будет.

— Да что ты, — я тихо засмеялась. — Если бы ты поддержала нас тогда, Семён мог бы быть сейчас с нами.

— Что я могла изменить?! — Двачевская сорвалась. — Он бегал с этим дневниками и меня хотел втянуть!

— Вдвоём мы бы его остановили! — Я так же закричала, но крик больше сходил на хрип. — Он бы послушался, если бы ты от него не убегала постоянно!

— То есть теперь виновата я?! — Алиса вскочила со стула. — В смерти Семёна виновата я?!

— Он не умер! — Я вскочила с кушетки и схватила пораженную Двачевскую. — Слышишь?! Он жив!

Двачевская стояла в ступоре, она схватилась за мои руки и пыталась оторвать их от своей рубашки, но делала это очень аккуратно. Наконец я начала успокаиваться и медленно осела обратно на кровать.

— Лен, — она положила руку мне на плечо. — Нужно жить дальше, постараться забыть.

— Он не умер, — повторяла я. — Я знаю, он жив. Он в будущем, он сам мне рассказывал.

— Иди сюда, — Двачевская обняла меня.

Удивительно, мне всегда казалось, что она не способна на такое. Я ни разу не видела, что Алиса кого-либо обнимала и уж точно не ожидала, что такую нежность она проявит ко мне. Может не одна я схожу с ума?

Мы просидели в обнимку минут двадцать, а Алиса не проронила не слова: ни ругалась, ни злилась, даже не пыталась неуместно шутить, она просто обнимала меня, старалась успокоить. Но выходило у неё скверно, с каждой минутой мир становился для меня всё более серым.

В конце концов ушла и она, окинув меня взглядом напоследок. И вновь протяжный звук скрипящей лампы, заполнил эту комнату. Я подошла к зеркалу и долго всматривалась в него.

Сейчас мне казалось, что там, по другую сторону стоит совершенно другой человек, которого я ненавидела, которого я так хотела убить с особой жестокостью, потому что понимала, что именно эта бледная девочка с изумрудными глазами, виновата во всех моих проблемах.

В дверь раздался робкий стук, затем какое-то копошение и только после этого она тихо приоткрылась, и из-за неё показались длинные хвостики цвета базилика. Мику.

Лицо её в отличии от остальных было страшно печальным, она не улыбалась притворно, а чуть ли не плакала, но всё ещё старалась держать себя в руках.

— А я… я вот… я вот пришла, — она запиналась на каждом слове. — Шурик не смог приехать… приехать не получилось у него, но он просил передать привет… в смысле, он тоже очень переживает за тебя.

— Спасибо, Мику, — я вернулась на кушетку. — Я рада, что ты пришла.

— Ты, наверное, домой очень хочешь? — Голос её дрожал всё сильнее. — Тут так жутко.

— Жутковато, — я слегка улыбнулась. — Но я и домой не хочу. Я никуда не хочу.

— Я принесла тут, — Мику вытащила конверт из кармана. — Тут фотографии с лагеря…

Я раскрыла бумажный конверт и извлекла оттуда глянцевые фото, на многих меня не было. Но ближе к середине, в временном отрезке, когда я уже познакомилась с Семёном, меня стало больше.

— Смотри, — я подсела ближе к японке. — Тут ты Семёна петь учишь. Помнишь, как он обегал от тебя по всему лагерю?

— Угу… — Вдавила из себя Мику.

— А тут, Ольга Дмитриевна заставила нас всех фотографироваться у памятника, — раздался мой грустный смешок. — Сёма дёргал меня за хвостики, отчего я никак не могла хорошо получиться.

— Лена, — Мику не выдержала и разревелась, уткнулась мне в плечо.

Она пыталась что-то сказать, но из-за её всхлипов разобрать было ничего невозможно, она навзрыд плакала, хватая меня за халат, прижимая к себе. Сдержать эмоции ей было и вправду трудно, Мику не тот человек, который будет что-то укрывать за маской доброжелательности.