Реликт

Маззо промолчал.

— И это только специалисты, а ведь для того, чтобы завод работал, понадобится не одна сотня человек, напомню, грамотных, обученных работать с механизмами. Где мы их возьмём? Даже если оторвать от плуга несколько сотен крестьян, их придётся учить много лет. А кто поручится, что за это время им не придёт в голову крамольная мысль о свержении императора?

Наместник вздохнул и, видя, что Маззо молчит, переваривая услышанное, продолжил:

— И это, замечу, только порох. Идём дальше. Чтобы порох приносил пользу, нужно подходящее оружие. Мы пытались приспособить наше оружие, но их порох слишком мощный, в среднем в четыре-пять раз. У стандартного армейского мушкета разрывает ствол. Поэтому, для создания винтовки потребуется сталь высшей прочности. А для её получения придётся перетащить в наш мир сталеплавильный завод, на котором получают эту сталь. А для работы на нём, опять же, не хватит тех знаний, которыми пользуются наши кузнецы и плавильщики. Придётся оторвать от плуга ещё несколько сотен, а то и тысяч крестьян, которые, как вы, наверное, помните, наполняют казну своими налогами. И этих крестьян тоже придётся учить, и не одной только грамоте, образование каждого по объёму знаний будет примерно соответствовать образованию армейского офицера-артиллериста. Потом нам понадобятся прокатные станы, делающие стальной лист, станки, на которых будут сверлиться стволы с нарезами, станки, где изготавливаются гильзы патронов, капсюли и даже пули. И все они требуют многих тысяч грамотных рабочих, что трудились бы за солидную плату, производя для нас оружие.

— Но они ведь как-то пришли к этому, — заметил Маззо.

— Пришли, за двести, а то и триста лет. И заплатили за это очень высокую цену. Да, и не думайте, что мы ничего не делаем, технологии, те, что попроще, медленно, но внедряются. Мы пройдём этот отрезок истории за сто лет. Вот только, напоминаю, такое развитие несовместимо с императорской властью, несовместимо с привилегиями дворянства, хотя… вам этого не понять.

— Наместник, если вы сейчас о моём происхождении… — Маззо начал закипать.

— Остыньте, генерал, ваше происхождение меня полностью устраивает, я верю, что вы благородных кровей, но вам не понять, как это, рождаться с мыслью, что твоё предназначение — править и воевать, ничего больше. Чувствовать в себе кровь владык.

Наместник тягостно вздохнул и дотянулся рукой до колокольчика.

— Где этот чёртов слуга? Пусть принесёт вина.

— Не стоит звать прислугу, тем более что она не придёт, — раздался в со стороны входа забытый уже голос.

Наместник и генерал молча уставились на вошедшего в покои Келда, за которым шёл странный человек, одетый в одежду зелёного цвета с пятнами, которые можно было бы принять за грязь, но при внимательном рассмотрении становилось видно, что это просто цвет ткани.

— Вы… уже вернулись? — Маззо отошёл от ступора первым. — Нужно было сперва прийти ко мне в ведомство с докладом.

Слова его звучали жалко, он уже сам прекрасно понимал, что всё пошло не так, что Виньер, скорее всего, жив, что этот странный человек за спиной убийцы — прибыл из другого мира, скорее всего, он является его коллегой из аналога секретного ведомства. А ещё он понял, почему эти двое ничего не боятся, их просто не смогут арестовать и убить, скорее всего, сделать это просто некому. И Келд его не разочаровал.

— Ваша охрана могла помешать нашему разговору, поэтому пришлось… в общем, найдёте новых.

К наместнику тем временем вернулось самообладание, даже голос звучал довольно твёрдо.

— Кто вы, и по какому праву вламываетесь в покой императорского наместника?

— По праву сильного, — с нехорошей улыбкой сказал Келд, присаживаясь за стол. — Потому что, если переговоры зайдут в тупик, я убью вас и генерала, а мы с моим спутником отправимся на приём к самому императору, надеюсь, он окажется умнее.

— Где Виньер? — спросил Маззо, тоже присев за стол. Противник предлагает переговоры, и уклониться нельзя. Придётся его выслушать, слишком уж плохую альтернативу предлагают.

— В промышленном мире, куда и собирался, делится информацией с нужными людьми, с ними же согласовывает дальнейшие действия.

— Вы понимаете, чем это грозит лично вам?

— Я знаю, что алхимики из другого мира наконец-то превзошли наших, они смогли изготовить эликсир, я более не привязан ни к кому.

— Зачем вы явились? — спросил наместник, ему уже стало окончательно ясно, что время торгов прошло, сейчас ему выставят условия, а он их примет и пойдёт убеждать императора, что всё проиграно и следует сдаться.

— Предоставлю слово моему спутнику, — Келд кивнул на человека в зелёном костюме, что сидел на стуле с самого края стола. Увидев, что формальности кончились, он передвинул стул ближе и начал говорить. Язык был непонятен, но Келд переводил быстро и без запинки.

— Желаю вам всем доброго дня, надеюсь, он в самом деле будет добрым, как для вас, так и для меня. Моя фамилия Колесов, Михаил Ильич Колесов, я работаю в секретной службе своего государства и имею чин полковника. Ваши полномочия мне в общих чертах известны, но хотелось бы, чтобы и вы представились.

— Эразм Маззо, генерал, начальник секретной службы Империи, теперь уже, подозреваю, бывший.

— Не спешите подозревать, — посоветовал через Келда Колесов и повернулся к наместнику. — А вы?

— Эйнар Ундгольц, наместник этой области, родственник императора, четвёртый человек в государстве, ну и… неофициально на меня возложена функция присматривать за окнами в другие миры.

— Отлично, вы самые нужные нам люди. Особенно радует ваша неофициальная функция, именно об этом мы и будем говорить.

— Что вы хотели бы узнать?

— Каково число окон на территории Империи?

— Триста пятьдесят девять активных, сорок с периодичностью, работа зависит от времени года и восемь заведомо непроходимых, даже амулет не позволяет открыть, только особенные люди проходят через них.

Келд перевёл ответ Колесову, после чего добавил:

— Ну и ещё сорок три окна, о которых знаю я один.

— А на территории сопредельных государств?

— Двенадцать, но часть из них никому не известна, а другие они не могут открыть, поскольку не располагают амулетами.

— Отлично, прежде чем я объявлю свои условия, хотелось бы узнать, почему вы, имея в распоряжении настоящее сокровище, почти не пользовались им? Нам был известен другой такой перекрёсток, только более компактный, но те, кто им владел, собрали у себя настоящий кладезь технологий, решали судьбы мира, возможно, до сих пор их решают. А вы застыли в своём развитии. Отчего так?

— Ничего не даётся даром, полковник, — проговорил Ундгольц, недовольный тем, что приходится говорить то, что только что объяснял генералу. — Мы наблюдали, наблюдали внимательно. Почти в каждом мире и по сей день есть наблюдатель от нашего мира, об этих людях даже генерал почти ничего не знает, служба завязана целиком на Его Величество. И мы, благодаря наблюдениям, отлично знаем об изменениях, происходящих в стране, вставшей на путь прогресса. Нам дорог наш образ жизни, именно в этом причина.

— Странно, но есть куча обществ, где прогресс шёл без смены общественной формации, или же смена происходила мягко и неспешно в течение многих поколений. Впрочем, это целиком ваши проблемы, мы ни в коей мере не собираемся покушаться на ваш образ жизни. Нас интересует другое.

— Один момент, полковник, — Ундгольц примирительно поднял руки, но голос его стал жёстким. — Вы полностью уверены, что можете ставить условия? Здесь и сейчас, когда наша охрана мертва, а вы сидите рядом, мы в вашей власти. Но окончательное решение будет принимать император. Или вы планируете тем же путём вломиться во дворец?