Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969

– Мама и Вера хотели, чтобы я поступила в камышловское педучилище. Но не лежит у меня душа к учительству, хоть ты тресни! А отказать им не решалась. В общем, на экзаменах я специально «завалила» математику и не поступила. А чтобы не бездельничать, пошла в восьмой класс вечерней школы.

15 декабря я принёс в военкомат фотографии. В военный билет вклеили фото, поставили печать и выдали его мне на руки. Затем я зашёл в районный отдел милиции узнать, что нужно для получения паспорта. Впрочем, список этих документов и сейчас не сильно изменился, поэтому не буду утомлять их перечислением.

Скоро, собрав все необходимые справки и документы, я отправился подавать заявление на получение первого в жизни паспорта – в двадцать два года от роду. Замечу, что колхозники вообще не имели ни паспортов, ни трудовых книжек [9] . Но я уже не был колхозником более трёх лет, и у меня без лишних вопросов приняли документы. Сказали, чтобы в первых числах января приходил за паспортом.

Глава 77. БРАТ ЖЕНЯ

9

Паспорта колхозникам и жителям села стали выдавать только с 1974 года (Прим. ред.)

Ещё одно важное дело оставалось у меня в Талице – поиск брата. Будучи в милиции, осведомился о детских домах в городе и районе и шефствующих над ними организациях. Мне дали адрес талицкого детдома, куда я незамедлительно и отправился. Спросил, нет ли там моего брата. Работницы детдома отозвались с готовностью помочь и начали проверять списки воспитанников. Но в этих списках Жени не оказалось. Тогда подняли архивные документы с начала 1948 года и стали искать среди выбывших. Тоже без результата. Выходило, что в этом детдоме он никогда не был.

Между тем я был уверен, что детский дом из Луговой (где был Женя вначале) перевели в Талицу. Я был расстроен, и, хотя старался этого не показывать, от женщин не скроешь своих чувств. Сотрудницы детдома старались мне внушить, что я всё равно его найду. И вдруг кто-то из сотрудниц припомнил, что в городе был ещё один детский дом, переведённый откуда-то из периферии. Он просуществовал в Талице около трёх лет с 1948 по 1950 год, а затем был переведён в другой город. Куда, она не знала, но посоветовала:

– Вы идите в гороно. Там, возможно, сохранились архивные документы про этот детдом. Вот адрес отдела образования.

– Спасибо, я бегу! – ответил я. Хотелось успеть до конца рабочего дня.

В гороно подтвердили, что переведённый детдом действительно существовал, но архивных документов из него не осталось, все, что были, при переезде они забрали с собой.

– А куда перевели этот детдом?

– Мы не знаем…

Так и не нашлось человека, который бы вспомнил какие-то подробности – как-никак прошло уже пять лет. Но меня заверили, что они постараются выяснить, куда был переведён этот детдом, через областной отдел народного образования. Заодно спросят, там ли мой брат. Взяли у меня все данные Жени и мой домашний адрес. Обещали письменно сообщить о результатах.

* * *

Мне почти каждый день приходилось ходить до Талицы и обратно по двенадцать километров, но уроки в школе я не пропускал. 30 декабря я пришёл из школы. Вижу – на столе лежит письмо на моё имя. Не раздеваясь, я быстро вскрыл конверт.

«Уважаемый Виктор Николаевич!

По вашему вопросу сообщаем, что ваш брат, Евгений Николаевич Фёдоров, находится в настоящее время в детском доме города Нижняя Салда Свердловской области.

С уважением, директор городского отдела образования г. Талицы Петрова И. П.».

Я не мог поверить, что наконец-то нашёл следы брата. От села Горбуново до города Нижняя Салда ехать более четырёхсот километров. Через день Новый, 1955-й год. Но я не стал ждать ни одного дня. К тому же 31 декабря – это день рождения Женьки. Ему будет тринадцать лет.

У мамы особых восторгов перспектива ближайшей встречи с младшим сыном не вызвала. Она вела себя сдержанно, может, опасалась негативной реакции мужа. А я рано утром пошёл на железнодорожную станцию и сел в поезд. В Свердловске и Нижнем Тагиле мне пришлось делать пересадки. Пассажиров в пригородном поезде было мало. В Нижнюю Салду поезд прибыл уже поздним вечером. Когда я шагал по перрону, мне навстречу шли две молодые женщины.

– Солдатик, пойдём с нами домой, Новый год встречать! – обратилась ко мне одна из них.

– Пойдём-пойдём, – поддержала её товарка. – Мы тебя обслужим по высшему классу! Небось, соскучился по женской ласке?

Я сразу понял, что это женщины лёгкого поведения. К таким я относился с брезгливостью, поэтому прошёл мимо них молча. Направился в город, надеясь у кого-нибудь узнать о детском доме. Встретились добрые люди, которые подвели меня прямо к воротам. Только вот ворота оказались закрытыми. Я постучал, потом ещё раз, громче, но никто не отозвался. Идти обратно? Нет уж, не для того я проделал такой путь. Начал осматриваться, ища какую-нибудь лазейку во двор. Ворота глухие, да ещё с козырьком, забор высокий. Присмотрелся к воротам внизу и заметил небольшое пространство, где можно было руками отгрести наметённый свежий снег.

На улице было пустынно, до Нового года оставалось каких-то полчаса. Я лёг на снег и начал разгребать его руками, чтобы пролезть под воротами. С трудом, но это мне удалось, и я оказался во дворе детдома. Я подошёл к дверям здания, которые тоже оказались закрыты. Постучал. Мне открыла женщина и спросила:

– Вы кто? Что вам надо, да ещё ночью?

В доме слышалась музыка, крики детей, песни.

– Я родной брат вашего воспитанника, Фёдорова Жени. Приехал издалека и хочу забрать его домой.

– У нас сейчас новогодний праздник, ребята веселятся, водят вокруг ёлки хоровод. Там же и ваш брат. Я скажу директору о вас. Вы проходите в коридор и там подождите минуточку.

Ждать мне пришлось недолго. Вдруг в коридор выскочил мальчишка с нарисованными усами, наряженный мушкетёром: в плаще нараспашку, шляпе и с самодельной шпагой на боку. Он пулей метнулся ко мне. Хоть и был он в маскарадном костюме, и не виделись мы шесть с половиной лет, я всё равно узнал Женьку.

Я протянул, распахнул руки для объятия, но он буквально запрыгнул мне на грудь. Я прижал его к себе. Он обнял меня за шею, стал целовать. Я поднял его вверх над головой, и у меня невольно потекли слёзы. Я вспомнил, как его малышом носил на руках, как от голода он сосал мою губу. Когда я опустил его на пол, он спросил:

– Почему ты плачешь? Надо радоваться!

– Я и радуюсь. Это, Женя, слёзы радости! Не знали мы не только где ты, но и жив ли вообще. А тут вон какой красавчик вырос, да с чёрными усами!

За нашей встречей внимательно и заинтересованно наблюдала директор детдома. Мы с ней ещё не разговаривали. Она подошла к Женьке и попросила его вернуться на «ёлку» и поиграть в мушкетёра.

– А мы пока с твоим братом поговорим, – добавила она.

Женька уже побежал, но вдруг остановился, оглянулся и, глядя мне в глаза, серьёзно спросил: