Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969

Выстрелил. Утки с шумом поднялись в воздух и улетели. Одна осталась, трепыхаясь на воде, потом стихла. Пришла пора задуматься, как подбирать добычу. Плыть, не зная глубины, опасно, так как водоём сильно зарос – можно запутаться в траве. Поэтому я решил проверить глубину и состояние дна. Разделся донага и медленно двинулся от берега по какому-то мягкому зыбкому дну, почти не чувствуя почвы под ногами. Вероятно, погнившая буйная растительность десятилетиями оседала на дно и превратилась в зыбкое месиво.

Я постепенно углубляюсь. Вода уже по грудь и выше. Вот добыча наконец-то рядом, и я её забираю. Двигаюсь обратно тем же способом и путём. Одеваюсь и снова ложусь в засаду.

Я прождал ещё какое-то время, но оказалось, что утки не дурнее меня, скоро они не вернулись. Зато уже почти совсем стемнело. Я решил больше не ждать и пошёл к своим. Перебрался через брод, ориентируясь на костёр, к которому и подошёл с добычей. Однако восторга ребята не выразили. Оказывается, они волновались за меня, поскольку слышали один выстрел, а потом – тишина в течение почти получаса. Мало ли что могло случиться!

Фая и Володя не ужинали, ждали меня. После того, как мы поели, залегли в землянку спать. Здесь было куда уютнее, чем под открытым небом. Выспались мы хорошо. Утром, позавтракав, решили двинуться домой. Перед дорогой мы с Володей присели покурить, и Фая нас сфотографировала: полулежащих, между нами на траве ружьё, патронташ, котелок и добыча. К слову, с убитой уткой никто из нас не захотел возиться, да и опыта не было, поэтому решили взять её домой. Вроде как отчитаться за патрон (шучу).

Собрали вещи. Перешли брод. И по тропинке, протоптанной охотниками и рыболовами, двинулись в обратный путь. Когда вышли из леса на поляну, увидели зайца, шмыгнувшего в прибрежное мелколесье. Реку с тропы из-за лесочка видно не было. Я скомандовал ребятам:

– Идите к реке и постарайтесь выгнать зайца на поляну.

– Мы сейчас, мигом.

Они побежали к реке, затем, идя по лесочку, стали кричать и стучать по деревцам палками. У них это так хорошо получалось, словно им часто приходилось выгонять из леса зверей. Я стоял у кромки леса, не очень надеясь на успех. Но не прошло и пяти минут, как заяц выскочил на поляну, спасаясь от шума. Я тут же вскинул ружьё и выстрелил в скачущего зверька. Он совершил неимоверный кульбит и рухнул наземь. Когда я к нему подошёл, он был ещё жив и жалобно попискивал. Но к приходу ребят уже успокоился. Мы положили его в рюкзак. Теперь нашу охоту можно было считать удачной: два выстрела – два трофея. Любопытно, прошло почти четыре года, как я не держал в руках оружия, а армейская стрелковая подготовка не забылась.

Придя домой, добычу передали Ивану Гавриловичу. На обед у нас была зайчатинка, запивали которую мы домашним хмельным вкусным пивом (мама сама хорошо умела его готовить, а хмель выращивала на своём приусадебном участке).

Так и закончился мой отпуск. Пора было ехать на работу.

Глава 113. АСБЕСТ. НАЧАЛО РАБОТЫ

Я простился с семьёй и опять же с рюкзаком и чемоданчиком пошёл на железнодорожную станцию, где купил билет до Асбеста – будущего места моего проживания и работы. Я доехал до станции Баженово, где пересел на пригородный поезд Свердловск – Асбест. Он курсировал по однопутной ветке, которая заканчивалась тупиком в Асбесте. До конечной точки своего маршрута я добрался уже под конец рабочего дня первого сентября. Нашёл Центральное рудоуправление (ЦРУ), зашёл в отдел кадров. На работу меня оформлять не стали, сославшись на окончание рабочего дня, но дали адрес общежития, где я буду временно проживать.

Улица, на которой находилось общежитие, была мне уже знакома. Это была та самая Милицейская улица, через которую мы с Володей проходили с отвала в город. Я нашёл дом, который мне указали. Впрочем, дом – громко сказано. Это был одноэтажный деревянный барак, внутри которого вдоль одной стороны стояли в два ряда двадцать коек. А на них – ба! – знакомые всё лица. Наверное, половина нашего курса приехала работать в Асбест. Жильё тут было под стать армейской казарме. Простое, не благоустроенное, без водопровода и канализации.

Я переночевал в этой казарме, а утром снова отправился в отдел кадров. Там меня оформили, записав в трудовую книжку: «1958.IX.2. Центральное рудоуправление. Принят машинистом электровоза в транспортный цех». Я нашёл начальника службы тяги Третьякова, который мне сказал приходить завтра к семи утра на раскомандировку, где меня и назначат на стажировку.

Вернувшись в общежитие, я узнал кое-что новое. Оказывается, многие из нашего выпуска вдруг в одночасье стали женатыми. Ларчик открывался просто. Квартиры обещали только семейным, поэтому бывшие холостяки поспешили обзавестись штампом в паспорте. Морозов, Дурасов, Рязанский и некоторые другие женились на выпускницах Свердловского мединститута. А Вася Рязанский женился на Асе [36] . Таким образом город Асбест получил не только квалифицированных машинистов, но и врачей. Работать они приехали сразу же, как только им выдали направления, ещё в конце июля, безо всякого отпуска и каникул. И сейчас некоторые уже получили новые квартиры.

36

Историю их знакомства я описывал в главе 96. (Прим. авт.)

В общаге я встретил своего одноклассника по вечерней школе Володю. Спросил у него, не желает ли он получить среднее образование.

– Конечно, – просто ответил он.

– Ну тогда пошли снова в вечернюю школу.

– Пошли, – согласился Володя. Он вообще никогда не раздумывал, а действовал сразу и быстро.

В этот же день мы поступили в десятый класс. А вечером уже сидели за партами.

* * *

Мне очень не нравилось наше «казарменное положение» в общежитии, и я решил воспользоваться рекомендацией отчима, Ивана Гавриловича. Его племянник Василий, оказывается, жил в Асбесте в собственном доме. Я Василия немного знал, встречался с ним в Горбуново. Он участник войны, ушёл на фронт ещё в молодом возрасте, откуда вернулся без одной руки и с обожжённым лицом. Жил он вместе с женой. Вот к ним я и пришёл попроситься «на постой». Они позволили мне пожить у них, пока не будет построено новое общежитие.

Пока на улице было тепло, я спал в чулане на топчане, где были матрас и покрывало (простынь у меня была своя). А когда похолодало, пришлось перебираться в прихожую на диван. С хозяевами я почти не общался. Питался всё время в столовой. У них дома был телевизор, всегда аккуратно прикрытый большой салфеткой. Но мне хозяйкой было строго запрещено его включать. Да и сами они при мне его ни разу не включали. Мне, конечно, хотелось его посмотреть, но за всё время я ни разу это табу не нарушил.

* * *

В первый день я стажировался на двухосном американском электровозе Вестингауз. Кузов у этого электровоза вагонного типа – прямоугольная стальная коробка. Кабина маленькая, низенькая, с одним-единственным сиденьем у пульта. Кроме окон, всё было сделано из стали. Эти 35-тонные электровозы были заказаны «Машиноимпортом» в 1947 году. Тогда специально для асбестовых рудников было получено 25 американских электровозов Вестингауз и Джи-И. Каждый из них шёл в комплекте с четырьмя вагонами-самосвалами фирмы «Магор». Надо заметить, американская техника оказалась прочной, но в управлении неудобной.

Машинист, к которому меня прикрепили на время стажировки, был мужчиной высокого роста. Первый рейс он выполнил сам, а мне показывал и объяснял, что да как. Во втором рейсе он меня допустил до управления. Самому же ему пришлось встать на колени рядом с сиденьем и пультом управления, поскольку стоя он упирался головой в потолок. Так, стоя на коленях на стальном полу, он следил за моими действиями. Я сделал один рейс и, пожалев человека, чуть не силой усадил его на своё рабочее место.

– Я же тебя обязан учить! – возражал он.