Ремесло древней Руси

Как мы видели, между мастерами и подмастерьями уже в начале XII в. происходили конфликты, в которых подмастерья старались привлечь на свою сторону население наиболее демократической части Киева — Подола. Правда, это относится к иконо-ювелирному ремеслу, которое обычно опережает другие ремесла в смысле своей социальной организации.

Анализ сложной техники многих производств подкрепляет мысль о длительном ученичестве и о существовании опытных мастеров и их помощников. Ранее всего институт ученичества и подмастерьев должен был возникнуть в сложном ювелирном деле.

В этой связи следует вспомнить выводы, наметившиеся в результате рассмотрения двух новгородских чеканных сосудов XII в. с именами мастеров Братилы и Косты (см. выше в разделе «Чеканное дело»).

Наличие двух разновременных сосудов, из которых один явно воспроизводит другой (или не дошедший до нас третий, являющийся образцом для этих двух), необычность и в то же время разработанность формулы подписи мастера, совпадающей в обоих случаях, возможная связь с новгородским посадником Петрилой Микульчичем — все это позволяет высказать предположение (в порядке рабочей гипотезы), что оба сосуда (или более поздний из них — работы Косты) являются «шедеврами», выполненными на получение звания мастера. Chef d’oeuvre или Meisterstuck в эпоху развития цехового строя на Западе служит барьером, ограждавшим касту мастеров от вторжения подмастерьев, но первоначально, в эпоху своего возникновения (Италия — XII в., Франция — XIII в.) институт шедевра был просто случаем для обучившегося — унота «блеснуть своим искусством и получить звание мастера».

Если в древней Руси в XII–XIII вв. существовало деление на мастеров и подмастерьев («унотов» — юных), то вполне возможно и бытование института пробного изделия, а, следовательно, и ремесленных корпораций, внутри которых происходит этот экзамен на звание мастера.

История западноевропейских городов свидетельствует о том, что купеческие и ремесленные корпорации возникают почти одновременно, возникают еще на том этапе внутригородской борьбы, когда и ремесленники, и купечество совместно выступают против феодальных владетелей.

Юридическое оформление известного купеческого братства Ивана на Опоках совпало во времени с переходом важнейшего политического поста посадника из рук князя в руки городского веча.

Спустя два десятка лет возникновение второй купеческой корпорации вокруг церкви Параскевы-Пятницы на Торгу опять совпало еще с одной политической победой вечевого города — новгородцы добились права самостоятельно выбирать епископа, ранее назначавшегося киевским митрополитом.

Таким образом, две первых должности в государстве — посадника и владыки — стали выборными.

Особенно важным для нашей темы является то, что в начале XIII в. в числе лиц, причастных к управлению Новгородом, мы видим представителя ремесленников.

Речь идет об участии городских низов в поставлении новгородского архиепископа Антония (Добрыни Ядрейковича), которому в результате различных коллизий дважды приходилось покидать кафедру.

Первое его назначение произошло вскоре после известного восстания 1209 г. Последний раз он был смещен в 1225 г. На его место был назначен за взятку некий Арсений. Но «простая чадь» устроила вече и прямо с веча отправилась на владычный двор. Арсения «… акы злод?я пьхающе за воротъ выгнаша, мал? ублюде богъ отъ смьрти…» Архиепископом в третий раз (в данном случае по воле народа) стал Добрыня Антоний [990] .

990

Новгородская летопись 1228–1229 гг.

Самое интересное заключается в том, что вместе с Добрыней Антонием восставший народ «введоша на сени» двух новгородцев Якуна Моис?евиця и Микифора Щитника. Победа народа увенчалась тем, что ближайшим помощником владыки становится поставленный во время восстания ремесленник Никифор, мастер по выделке щитов. Это событие по своим результатам очень напоминает возведение на владычный стол в XIV в. Василия, опережая его на целую сотню лет.

Если привлечь западноевропейские аналогии, то можно отметить, что в этом же самом 1228 г. восстание ремесленников в Болонье закончилось их частичной победой, цеховые корпорации получили право представительствовать в городском совете. Дело, разумеется, не в случайном совпадении даты, не в том, что в 1228 г. в Новгороде и в Болонье произошли одинаковые по содержанию и результатам явления, а в том, что история русских ремесленных городов в своих общих чертах совпадает с историей передовых городов Запада.

История городских восстаний уводит нас в XI в., когда одновременно с восстанием 1068 г. в Киеве там же был убит своими холопами Новгородский епископ Стефан, а в самом Новгороде происходили какие-то не вполне ясные нам события, связанные, с одной стороны, с епископом Лукой Жидятой и его холопом Дудиком (1058), а с другой стороны, с князем Глебом Святославичем.

Значительно яснее и определеннее киевские события 1113 г., в которых мы вправе предполагать активное участие ремесленников. Интересно, что упоминавшаяся нами выше апелляция к народу двух подмастерьев-живописцев, лишившихся заработанных денег, имела место в ближайшее время после восстания 1113 г.

Речи этих обиженных были достаточно смелы. Так, они не стеснялись разоблачать монастырское измышление о «чуде», в результате которого иконы будто бы оказались написанными без человеческого вмешательства; «и бе замыслилъ есть, лишивъ наю найма. И солгаста на иконы, яко богом написани суть» (курсив наш. — Б.Р.) [991] .

Новгородские события 1136 г., а особенно 1209 г. в еще большей степени связаны с движением черных городских людей, с их борьбой против долгового закабаления.

991

Киево-Печерський патерик, Киев, 1930, стр. 177.

Процесс долгового закабаления городских мастеров, падающий на XII–XIII вв., совпадает во времени с намеченным выше переходом городских ремесленников к работе на рынок, с выработкой новой техники, приноровленной к массовому выпуску продукции. Возможно, что обзаведение новыми орудиями производства (напр., тонкими резными литейными формами), необходимость заранее приобретать дорогой материал (серебро для заготовки продукции на рынок) и, наконец, зависимость от скупщика, каким мог оказаться и князь, и монастырь (ведшие торговлю через своих тиунов) — вся эта цепь явлений, характерных для XII–XIII вв., приводила ремесленников к долговой зависимости от ростовщического капитала.

Участие городских ремесленников в восстаниях облегчалось тем, что они были вооружены. Вооруженный ремесленник, член городского ополчения, — это фигура хорошо известная западноевропейскому средневековью.

Новгородские летописцы на протяжении XIII в. постоянно вписывают в свои страницы имена ремесленников, погибших в боях за Новгород:

1200 — Страшко серебреник, весец

1216 — Онтон котельник

1216 — Иванко Прибышинец опонник

1234 — Таврило щитник

1234 — Нежило серебреник

1240 — Дрочило Нездылов сын кожевника

1262 — Яков гвоздочник

1262 — Измаил кузнец

Еще одна группа явлений, кроме ремесленных ополчений, сближает русский город с западным — это городские ереси. Ранние сведения о них отличаются некоторой туманностью, но для рубежа XII–XIII вв. мы располагаем замечательным памятником — «Житием Авраамия Смоленского», составленным во второй половине XIII в. [992]

992

С.П. Розанов. Житие Авраамия Смоленского, СПб., 1912, стр. 7.