Ремесло древней Руси

В Новгороде есть эмалевая пластинка с изображением святого Ипатия. Имя этого святого, благодаря его смысловому значению, сделало Ипатия патроном новгородских посадников, но опять-таки единичность находки не дает права утверждать наличие местного новгородского эмальерного дела.

Особенно показательна в этом отношении история украшения Мстиславова евангелия (написанного в Новгороде), известная нам из приписки:

«Аз раб божий недостойный худый грешный съпьсах памяти деля, царю нашему и людем о ськончаньи евангелия. Еще бящеть казал Мьстислав кънязь худому Наславу и возивъ Царю-городу и учинихъ химипетъ [финифть, эмаль]. Божiею же волею възвратихъся исъ Царягорода, исъправих вьсе злато и серебро и драгый камень. Пришед Кыеву и сконьчася вьсе дело [802] месяца августа в 20. Цену же евангелия сего един бог ведае!» [803]

802

Курсив наш. — Б.Р.

803

П.К. Симони. Мстиславово евангелие начала XII в. в археологическом и палеографическом отношениях, СПб., стр. 2, 3.

В дошедшем до нас виде (после переделки в 1551 г.) оклад книги сохранил 13 дробниц с перегородчатой эмалью. Две из них бесспорно византийской работы X в., шесть — русской работы XII в. Из пяти квадратных дробниц одна бесспорно русской работы, а остальные четыре одинаково могут быть как русскими, так и греческими. Сейчас трудно решить, какой вид имел оклад до переделки его в XVI в., но если допустить, что все эти эмали были на нем и тогда, то миссия Наслава заключалась, очевидно, в украшении книги не только камнем и золотом, но и эмалями. Это косвенно может свидетельствовать против существования эмалевого производства в Новгороде, где было написано евангелие и где княжил до 1117 г. Мстислав Владимирович. Книгу возили в Царьград и в Киев, где и «сконьчася вьсе дело». Действительно, на переплете мы видим и царьградскую эмаль, и киевскую (рис. 109).

Рис. 109. Вещи с перегородчатой эмалью.

Слева — золотой колт со сканным обрамлением (старая Рязань), справа — пластинка с оклада Мстиславова евангелия.

Более прочные следы древнейших перегородчатых эмалей мы находим в северо-восточной Руси: во Владимирском и Рязанском княжествах и в Галиче.

В Рязани они встречены дважды — в кладах 1822 и 1868 гг.; во Владимире также дважды — в кладах 1865 и 1896 гг. Есть они и на северной окраине Владимирской земли: в Ярославле, Костроме и в курганах близ Нерехты. Своеобразные эмали имеются в Галиче и на Днестре.

Производя сравнение Киева, Чернигова, Владимира и Рязани, с одной стороны, и Новгорода, Смоленска и Полоцка, с другой, мы должны быть очень осторожны. Как я старался показать выше, наличие кладов в первой группе городов объясняется нашествием Батыя; поэтому на основании отсутствия кладов в Новгороде или Смоленске нельзя еще заключить о полном отсутствии производства эмалей, находимых обычно в кладах.

Для проверки сопоставлю обе эти группы городов как с показаниями письменных источников, так и с данными производства поливной декоративной керамики, смежным с производством эмалей.

Ипатьевская летопись говорит, что Андрей Боголюбский церковь в своем замке украсил «златомъ и финиптомъ и всякою добродетелью» (курсив наш. — Б.Р.) [804] . Правда, при тесных связях с Киевом Андрей мог получить финифть оттуда, но, во всяком случае, это указание говорит о бытовании эмалей во Владимире.

Более определенно говорит Ипатьевская летопись о финифти в Галиче в эпоху Владимира Васильковича. Многочисленные эмалевые изделия рассылались этим князем не только по городам Галицкого княжества, но и в Чернигов, и в Киев, где эмальерное дело в это время было уже разгромлено татарами.

804

Ипатьевская летопись 1175 г.

Производство облицовочной керамики с эмалевой поливой известно нам в Киеве, Белгороде, Вышгороде (т. е. в районе наибольшего распространения эмалей), Рязани, Владимире, Галиче и в Галицко-Волынском княжестве (Коложская церковь в Гродно). Таким образом, совпадение поливной керамики с перегородчатой эмалью полное.

Попробуем присмотреться к эмалевым вещам, найденным вне киевского круга кладов.

Черниговские эмали [805] очень близки к киевским; некоторым отличием является преобладание белого цвета в орнаменте.

805

Н.П. Кондаков. Русские клады…, табл. XI и XIII.

Старорязанские эмали отличаются от киевских своеобразием формы украшаемых эмалью предметов (огромные колты, подвески-фонарики, нашивные кресты и т. д.) и отчасти цветной гаммой, в которой преобладают голубые тона [806] (рис. 109–110). Форма колтов настолько необычна для киевских древностей, что их следует считать местным рязанским изделием. Владимирские эмали известны нам по четырем колтам. Два из них (клад 1865 г.) не характерны и мало отличаются от киевско-черниговских как по форме, так и по рисунку, и по цвету эмали.

806

Там же, табл. XVI, рис. 4.

Рис. 110. Вещи с перегородчатой эмалью XI–XIII вв.

А — золотая подвеска из Старой Рязани; Б — серебряные нашивные бляшки.

Совершенно иную картину дает пара колтов из клада 1896 г. [807] Помимо своеобразного упрощенного рисунка, там можно усмотреть незначительную, но характерную деталь: если мастер напаивал золотую перегородку для изображения круглой точки, он обязательно оставлял у нее соединительную ленточку, связывающую ее с другой (внешней) кольцевой перегородкой. Это можно объяснить неумением мастера поставить крошечное золотое кольцо без дополнительной опоры.

807

А.С. Гущин. Памятники…, табл. XX, рис. 2, а и 2, б.

К колтам клада 1896 г. чрезвычайно близок медный колт неизвестного происхождения из собрания ГИМ [808] . Совпадает не только рисунок, состоящий из семи круглых клейм, но и отмечаемая мною техническая деталь — соединительная ленточка у маленьких перегородок, нигде более не встречаемая.

Все сказанное об эмалях Рязани и Владимира позволяет считать эти города знакомыми с производством эмали в XII–XIII вв.

Галицкие эмали очень своеобразны. Золотой фон в них почти сплошь закрыт мелким эмалевым рисунком. Обычный для киевских изделий контраст гладкого золотого фона с сочными цветовыми пятнами эмали здесь заменен равномерной пестротой геометрического узора. Из всех русских эмалей галицкие выглядят наиболее поздними.

808

С.Г. Матвеев. Ук. соч.

Производство перегородчатых эмалей необходимо сопоставить с развитием книжной орнаментики.

Оклады книг нередко украшались снаружи пластинками с эмалью; внутри же книг красочные миниатюры подражали эмалям и в подборе цветов и особенно в разделке рисунка золотыми контурами.

Сопоставление книжных рисунков с ювелирными вещами оказывается очень полезным для датировки последних, так как большинство рукописей имеет точную дату, чего лишены изделия эмальеров.

Древнейшая русская рукопись — Остромирово евангелие (1056–1057) — дает нам серию замечательных миниатюр, в которых золотые контуры, яркие чистые тона и отсутствие мелких деталей явно свидетельствуют о том, что художник — киевлянин середины XI в., иллюстрировавший эту рукопись, сознательно стремился воспроизвести эмаль. Остромировские миниатюры кажутся на первый взгляд просто красочной зарисовкой золотой пластинки с перегородчатой эмалью.

Также ощутительно это влияние эмальерного дела и в области инициалов этой замечательной рукописи. Инициалы Остромирова евангелия очень своеобразны по рисунку и колориту. Вертикальные основы букв состоят из многих мелких отрезков разного цвета, заключенных (как это полагается в эмали) в замкнутые золотые контуры. В многоцветном ярком обрамлении часто появляются однотонные розоватые личины, напоминающие условное изображение солнца. Сочетание телесного тона с пестрым окружением опять вызывает в памяти эмали.