Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Мягкая, с обкусанными ногтями рука схватила штемпель, и закипела работа.

Мисаил Григорьевич, словно вступив с кем-то в борьбу, сыпал энергичные удары, чуть ли не продырявливая насквозь грубый холст.

— Вот у нас какой рьяный сотрудник… Браво, Мисаил Григорьевич, браво! — услышал Железноградов старческий шепелявый голос…

Перед ним был сам Лихолетьев.

— А… Андрей Тарасович, здравия желаю вашему высокопревосходительству, здравия желаю, — угодливо расшаркался Железноградов. — Видите, как стараюсь во славу русского оружия!

— Старайтесь, старайтесь, да будет вам благо.

Мисаил

Григорьевич вспомнил про поставку. Надо задобрить Лихолетьева. Ничем не задобришь его, как еврейско-армянскими анекдотами, до которых Андрей Тарасович такой большой охотник.

— Ваше высокопревосходительство, папиросочку… египетскую, по особенному заказу моему из Александрии… Но где мой портсигар? Так и есть, у адмирала. Адмирал!

Обрыдленко, уже получивший «на хранение» соболью накидку, подошел.

— Мой портсигар? Угостите, пожалуйста, Андрея Тарасовича, да и меня заодно египетской.

Обрыдленко извлек откуда-то массивный золотой, весь в бриллиантовых монограммах и автографах портсигар. Закурили.

— Действительно, ароматная, — похвалил Андрей Тарасович.

— А я что сказал? По особенному заказу. Ваше высокопревосходительство, свеженький анекдот… У нас, у русских, есть чудесное выражение: с пылу горячие — именно с пылу горячие! Армянский. Дюша мой, скажи мне, что это такое: шесть ног и два женщина. Атгадай, дюша мой!

— Да, да… — насторожился своим пухлым бабьим лицом Андрей Тарасович, предвкушая «смак».

— Нэ можешь атгадать… Амазонка на кобыле. Понимаешь, амазонка на кобыле — шесть ног и два женщина… А ведь ловко, ваше высокопревосходительство?

— Занятно, очень занятно, — смеялся Андрей Тарасович, и в темп ходуном ходил его обширный живот.

«Дело наполовину в шляпе, — решил Железноградов, — надо окончательно завоевать на сегодня лихолетьевские симпатии».

«Шесть ног и два женщина…» — повторил, чтобы не забыть, Андрей Тарасович. — Ловко пущено, ловко… Нет ли чего-нибудь еще?

Жидовский анекдот! — воскликнул самым решительным тоном Мисаил Григорьевич. — На перекрестке двух виленских улиц стоит бравый городовой. Мимо проходит жид, шумит, скандалит чего-то. Городовой возьми и бац — залепил ему в морду. Жид возмущенно подступает к нему, размахивая руками. «Ну, попробуйте еще!» — «Хочешь еще? На!» — хлоп вторично его в морду. «А ну, попробуйте еще!» Тот залепил ему третий раз по морде. Тогда жид спрашивает: «Господин городовой, это вы шутите или серьезно?» — «Вполне серьезно», — отвечает городовой. «Ну, то-то же, шутить со мной я вам так не позволю»… Табло!

— Шуток не признает, серьезный жид, — хохотал от всей души Лихолетьев. — Надо запомнить, прелестный анекдот… Положительно вы душа общества, Мисаил Григорьевич!

— В каком смысле прикажете вас понимать, Андрей Тарасович? Душа общества — это по-армянски иначе называется, не при дамах будет сказано… А теперь я вам третий анекдот расскажу.

— Жидовский?

— Нет, русско-американский, — Железноградов понизил голос. — Некто Икс имеет в Америке пятьсот тысяч пудов подковных гвоздей… Некто Игрек в Петербурге…

— Продолжение следует, — молвил Андрей Тарасович, беря Железноградова под руку, — продолжение следует в моем кабинете… Там нам никто

не помешает…

В громадной, как лабиринт, хаотической, с запутанными коридорами казенной квартире Лихолетьевых смело можно затеряться. На одном конце где-то стучали швейные машинки «плебса», по соседству — выстукивание аристократических штемпелей, и Бог знает где, на другом конце, в громадном кабинете своем Андрей Тарасович выслушивал русско-американский «анекдот» Железноградова. А совсем в противоположной стороне, в будуаре Елены Матвеевны происходило объяснение между хозяйкой и Аршаком Давыдовичем. Елена Матвеевна в гладком темно-синем платье, с жемчужной ниткой до пояса, была великолепна в своем гневе. Вздрагивали ноздри белого крупного носа, а холодные глаза смотрели с откровенным презрением на этого маленького Хачатурова. Он имел вид жалкого прибитого щенка.

— Зачем вы побежали сюда за мной? Как вы смеете меня компрометировать?

— Но я… но вы…

— «Но я, но вы»… Двух слов сказать не умеете! Зачем вы здесь?

— Я хотел выяснить, за что вы на меня сердитесь? Ведь я же так люблю вас… так люблю! — и задрожали мертвые прозрачные веки.

Взгляд армянского креза был полон самой рабской мольбы.

— Ах, ваша любовь! — передернула плечами Елена Матвеевна. — Я вне себя, буквально вне себя!

— Но что же такое… Господи! Приказывайте, все будет сделано, будет исполнено…

— Вы сами должны чувствовать… видели соболя этой жидовки?

— А!.. Вы бы сразу сказали… Завтра же будут у вас такие соболя, — сама Айзенштадтиха лопнет от зависти!

— Благодарю! Теперь поздно, Аршак Давыдович, поздно… Аршак — до чего противное имя… Аршак — ишак…

— За что вы меня оскорбляете? Меня, который готов целовать ваши следы…

Хачатуров упал на колени и, омерзительно напоминая чудовищного краба, подполз к Лихолетьевой. Не успела она отшатнуться, схватил душистый подол ее платья и, уткнув в обшитую кружевом мякоть свой гигантский нос, припал губами.

Носком туфельки она ударила его в грудь.

— Встаньте… Встаньте же! Вы отвратительны… Встаньте же, сумасшедший… Сюда, слышите, идут…

— Леночка, можно? — послышался из-за портьеры голос Андрея Тарасовича.

— Конечно, можно, что за вопрос? У меня с Аршаком Давидовичем, нет никаких секретов.

А между тем Лихолетьев думал, что именно с Аршаком Давыдовичем имеются какие-то секреты у его жены. Словом, старик безумно ревновал свою Леночку, в которую был влюблен последним чувством, пылким, страстным, как самое мальчишеское.

Чрезвычайно одобрив последний анекдот Железноградова, Андрей Тарасович вышел вместе с банкиром «на склад». Но там не оказалось жены. Вместе с ней исчез и Хачатуров. Старик бросился по горячим следам. И вот всегда восково-бледная такая Леночка порозовела от какой-то непонятной ему причины, а нефтяной крез смущенно обмахивает платком свои дряблые острые коленки.

— Я хотел узнать, друг мой, ты скоро позовешь нас к чаю?

— Скоро, скоро… сию минуту.

Лихолетьев с укоризной смотрел на жену. Елена Матвеевна медленно подошла к нему, гипнотизируя взглядом, нежно-обволакивающим. И он сразу оттаял. Она провела холеной рукой своей по его глянцевитой лысине.

Поделиться с друзьями: