Ренди. Жизнь вне времени

Вообще, я не люблю вступать в дискуссии, где невозможно привести четких доказательств в пользу своей точки зрения, но тогда в конце праздника мне было настолько скучно, что я не удержался.

– Вот тебе еще пример, – с запалом продолжил я. – Предсказываю войну и эпидемию. Поскольку люди на протяжении веков исправно уничтожают друг друга, мое предсказание точно сбудется. Впишите меня в историю.

– Джерри, не митингуй. – Голос мамы звучал строго.

В течение часа мы с тетей Лорой спорили до хрипоты. Я вспомнил Шерлока Холмса и то, что его логические выводы поначалу казались Ватсону чудом. В ответ мне рассказали о Ванге, Нострадамусе, Блаватской и прочей астральной братии.

С праздника мы уехали поздно и в плохом настроении. Сначала домой отвезли маму, потом развернулись к моему дому. Дядя Коля просил показать ему дорогу, но я не помнил тонкостей лабиринта эстакад, так как в основном ездил на метро. Мы заблудились, пропустили поворот, поэтому пришлось сделать лишний круг. Меня, естественно, тут же обвинили в невнимательности. Не имея сил оправдываться, я попросил дядю Колю себя высадить, на что он с радостью согласился.

Как добраться до дома пешком, я знал хорошо. Осторожно пробираясь в темноте, я мысленно просил высшие силы о защите, но это было все равно лучше, чем слушать претензии дяди Коли. Домой я пришел выжатый как лимон, снял ботинки, вымыл руки, почистил зубы, завернулся в плед и, не раздеваясь, заснул.

В понедельник с утра началось то, что я называю «родственным похмельем», когда выпил совсем мало, но ощущения такие, как будто бухал неделю без перерыва. Конечно, я предпочел бы восстанавливать пошатнувшуюся нервную систему с помощью телевизора и бутербродов, но нужно было вставать на работу. А дальше ежедневная рутина взяла свое: выполнить указания редактора, пообщаться с коллегами, сходить в магазин, приготовить, посмотреть кино, позвонить родителям, лечь спать.

Каждый день, уходя с работы, я ждал Ренди, но он так и не появлялся. «Да, Джерри, старина, хорошего понемножку, – мысленно утешал я себя. – Вернись к реальности». Когда я было совсем смирился с тем, что в моей жизни не может быть сюрпризов, кроме повышения коммунальных платежей, случилось неожиданное.

В среду, через две недели после дня рождения тети Лоры, я вернулся домой после стандартного рабочего дня. Подойдя к двери, я привычным движением повернул ключ в замочной скважине, ожидая увидеть внутри темный коридор, но, к своему величайшему удивлению, в квартире горел свет, а с кухни раздавался звук скворчащей на сковородке пищи. В первые секунды я подумал, что ошибся квартирой, но, внимательно рассмотрев входную дверь и состоящий из металлических цифр номер, я убедился, что квартира моя. «Неужели ко мне забрались бомжи или воры? – пронеслась в голове следующая мысль. – Столкновение с ними грозит неприятностями». Застыв в нерешительности, я попеременно смотрел то на мобильный с желанием вызвать полицию, то на дверную ручку, прикидывая размер штрафа за ложный вызов. «В конце концов, – заключил я, – ну какой вор будет готовить в ограбленной квартире?! Да и брать у меня нечего. Теоретически могли зайти родители, так как у них есть ключи, но они бы предупредили. Может, у меня шизофрения и там в действительности никого нет?» Я слегка приоткрыл дверь и осторожно заглянул внутрь.

– Входи уже! – раздался знакомый голос. – Или собираешься ночевать на площадке?!

Из кухни выглянул Ренди в фартуке, надетом поверх летнего льняного костюма. Его собранные в неловкий хвост темные волосы смешно растрепались, а на лице виднелись следы муки.

– Как ты сюда попал? – Я спросил скорее для вида. На самом деле я так обрадовался его визиту, что меня совершенно не волновало, как именно он открыл железную дверь с сейфовым замком.

– Для меня не существует преград, – спокойно пояснил Ренди.

– Почему ты решил дать знать о себе сейчас? – Этот вопрос меня интересовал гораздо больше.

– Время подходящее.

Ренди не стал оправдываться, говорить о большом количестве работы, пробках, усталости, командировках или использовать другие классические отговорки. Впоследствии он никогда не рассказывал, куда уходит, и не сообщал, когда вернется, не называл точной даты или места встречи. Я мог только теряться в догадках, где и чем он занимается.

Глядя, как Ренди пытается красиво уложить на тарелки подгоревшие сырники, я засмеялся. Мы сели за стол и стали ужинать, запивая нехитрое блюдо любимым русским напитком – чаем. На десерт я предложил апельсины и наполовину съеденную шоколадку. Меня поразило то, как свободно Ренди чувствовал себя на моей территории. Он прекрасно знал, что где лежит.

– Ну и бардак у тебя, – шутливо заметил Ренди, разрезая апельсин.

– Только посредственности нужен порядок, гений господствует над хаосом, – пафосно произнес я.

– Посуду мыть не собираешься? – с улыбкой на губах поинтересовался Ренди.

– Не-а, помою, когда гора в раковине дорастет до крана.

Такие вещи, как грязная посуда, пыль или раскиданная одежда, никогда меня особо не волновали. К тому же жил я один, а значит, мне не перед кем было отчитываться.

Встав из-за стола, мы устроились на потертом диване перед телевизором, но так его и не включили.

– Лови! – Ренди кинул в меня подушкой-думкой.

– Вы – сама любезность! – Я ждал, что будет дальше.

– Как прошел семейный вечер? – спросил мой гость, небрежно поправляя свою челку.

– Как обычно: собрались, поели, поругались. На этот раз из-за экстрасенсов.

– Чем же труженики потустороннего фронта тебе не угодили? – Ренди сразу понял, какую точку зрения отстаивал я.

– Все это шарлатанство!

– Если и так, каждый вертится как может, – заметил Ренди. – Самообман – одно из любимых занятий человечества. Ты же не хочешь его запретить?

– Сам не знаю, почему я завелся. Маму напрасно обидел.

– Похоже, эта тема затронула что-то глубинное. Вот сейчас, например, тебе следовало бы вызвать полицию или пинками выгнать меня за то, что явился без приглашения, но ты этого не делаешь. Почему? – Он смотрел в упор.

– Меня разжалобили твои паленые сырники. А если серьезно, ты скрашиваешь мои будни. Это как…

–…волшебство, – закончил Ренди.

– Ну, своего рода… – Я замялся.

– Выходит, ты сам не только веришь в магию, но и всячески стараешься привлечь ее на свою сторону. И что же получается, тебе можно хотеть чуда, а твоей маме или… как ее… тете Лоре нельзя?

– Можно, но меня бесит, когда начинают с почтением говорить о разных предсказателях.

– Ах да, Ванга и компания. Подумай, старушке нужно было на что-то жить. За то, что сумела найти свою нишу в таком почтенном возрасте, она заслуживает уважения.

– Ты сам веришь в судьбу? Думаешь, в этом мире все предопределено?

– Что-то предопределено, а что-то нет. В этом вопросе отчасти правы и фаталисты, и скептики. – Ренди говорил как человек, точно знающий ответ. – Некоторые события в жизни человека или человечества действительно предписаны заранее. Они посылаются в качестве награды, предупреждения, испытания или наказания. Но тут важно провести грань между судьбой и фанатизмом. Если случится забыть мобильный дома, не стоит сразу винить Провидение и спешно каяться в грехах. Лучше в следующий раз собираться внимательнее. Думать, что у всякой мелочи есть высокий смысл, – признак крайне нездорового самомнения. Высшие силы не могут заниматься одним тобой двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. То же касается и личной безопасности: если все время переходишь дорогу на красный свет, тебя рано или поздно собьет машина. Это не судьба, а теория вероятности. Некоторые из тех, кто называет себя предсказателями, разбираются в психологии лучше докторов наук, а вероятность подсчитывают точнее, чем математики с мировым именем. На моей памяти есть отличный пример такого предсказания.

– Расскажешь? – Я устроился на диване поудобнее.

– Конечно. – Ренди кивнул. – Мехмеду, царю Персии, однажды предсказали…

– А когда он правил? – поинтересовался я, так как не смог вспомнить такого царя.

– Это ты выяснишь потом с помощью Интернета и энциклопедий, если захочешь. Может, его вообще никогда не существовало и я все выдумываю, а может, страницы истории не сохранили его имени. Посмотрим, какая из твоих частей победит, ребенок, принимающий многое на веру, или скептик, желающий знать точные даты и, по его словам, не верящий в магию. Предпочтешь ли ты очарование легенды или научные изыскания.