Репутация плохой девочки

— Я в порядке, учитывая обстоятельства. — Я криво улыбаюсь. — Не думаю, что ты хочешь случайно уронить ключ и уйти.

— Хорошо, — говорит он, его голос понижается до театрального шепота. — Но тебе нужно, чтобы это выглядело убедительно, чтобы я мог сказать им, что ты одолела меня, когда я пытался остановить тебя.

— Хотя, если серьезно. Как это работает? У меня есть деньги. Если ты сможешь внести залог за меня или что-то еще, я верну тебе деньги. Они даже не позволили мне еще кому-то позвонить.

Он отводит взгляд со вздохом разочарования.

— Шерифа нет, он в городе на каком-то семейном мероприятии, так что никто особо не торопится проталкивать бумаги.

То есть любая надежда, которая у меня была, что шериф Никсон может понять, что я здесь, и, по крайней мере, дать знать моему отцу, исчезла. В этом нельзя было быть уверенным, но Хэл Никсон и папа ежемесячно играют в покер и подружились за последние пару лет. Я подумала, что, может быть, если мне очень повезет, Никсон позволит мне заявить, что все это недоразумение, вызванное мстительным мудаком.

— Не могу внести залог, пока они не зарегистрируют арест, — продолжает Харрисон. — Я не знаю, что за задержка телефонных звонков. Я позабочусь об этом.

— Я этого не делала. — Я смотрю ему прямо в глаза. — Это снова Рэндалл. Ты видел его. У него есть вендетта.

— Мы разберемся с этим. — Конфликт и нерешительность искажают его лицо.

Не то чтобы я чувствовала себя особенно великодушной, учитывая мою нынешнюю ситуацию, но в последнее время у меня было время для глубоких размышлений, и я могу оценить, что хрупкое мировоззрение полицейского-новичка, возможно, немного пошатнулось, столкнувшись с таким вопиющим дерьмом.

В конце концов, это его люди.

Мой тон смягчается.

— Было мило с твоей стороны проведать меня. Даже если это это было просто для того, чтобы подтвердить, что я застряла здесь.

Его напряженная поза расслабляется.

— Мне очень жаль. Я чувствую, что есть еще что-то, что я должен сделать, но я действительно не играю тут важной роли.

— Вот что я тебе скажу, — говорю я, просовывая свою руку сквозь решетку, чтобы взять его за руку. — Когда меня посадят в кресло, я хочу, чтобы ты был тем, кто переключит переключатель.

— Иисус. — Харрисон выкашливает тревожный смешок. — Ты..

Это хороший способ сказать, что мне лучше в малых дозах.

— Да.

— Я собираюсь посмотреть, что я смогу выяснить. Я постараюсь вернуться, если смогу. Ты хочешь, чтобы я кому-нибудь позвонил вместо тебя?

Я качаю головой. Как бы мне ни хотелось отсюда выбраться, будет хуже, если папе позвонит Харрисон, а не я. Кроме того, я только что привыкла к здешнему запаху.

— Продолжайте, помощник шерифа. Убирайся отсюда.

С последним сожалеющим кивком он уходит. Харрисон никогда не найдет дорогу назад. Вместо этого, проходит бессонная ночь и нетерпеливое утро, прежде чем мне разрешат позвонить.

— Папа… — Смущение, которое я чувствую, когда он отвечает, зная, что я должна ему сказать, у меня была вся ночь, чтобы мучиться над этим, и это все еще хуже, чем я ожидала. — Послушай, я в офисе шерифа.

— Ты в порядке? Что случилось? — Беспокойство отца распространяется рябью по всей линии.

Я ненавижу это. Стоя у телефона на стене с линией позади меня, я рисую нервные узоры на облупившейся краске ногтем большого пальца. Мой желудок тошнотворно сжимается, когда я заставляю себя произнести эти слова.

— Меня арестовали.

Он молчит, пока я спешу объяснить. Что сумочка была не моя. Этот Рэндалл достал меня. И чем больше я говорю, тем больше злюсь. Все это началось, когда я не приняла сексуальные домогательства женатого мужчины со значком. Я так долго чувствовала себя виноватой за то, что разрушила эту семью своим пьяным вторжением, но теперь меня поражает, что я не делала этого с ним. Он так и сделал. Он привел в движение всю эту годичную цепочку событий, потому что он больной, мелочный человек. Я должна был пнуть его по яйцам, когда у меня был шанс.

— Я клянусь, папа. Это было не мое. Я пройду тест на наркотики. Что угодно. — Мое сердце крепко сжимается о грудную клетку. — Я обещаю тебе. Это не так, как было раньше.

После того, как я замолкаю, наступает долгое молчание, во время которого я начинаю паниковать. Что, если ему надоело мое дерьмо, и это на один раз слишком много? Что, если он оставит меня здесь, чтобы выучить урок, который он должен был преподать мне давным-давно? Отказаться от своей никчемной, своенравной дочери, которая все равно собиралась сбежать от него и семейного бизнеса.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — хрипло спрашивает он.

— Да, я в порядке.

— Хорошо, хорошо. Держись крепче, малыш. Я уже в пути.

Проходит всего несколько минут, прежде чем помощник шерифа называет мое имя и открывает клетку. Когда он выводит меня из зоны ожидания и ведет через кучу столов, я испытываю облегчение от того, что Рэндалл не прячется где-нибудь в ожидании меня. После нашей первой стычки, когда я вернулась в Бухту, я поняла, что у него была цель. Когда он появился, чтобы доставать нас с Харрисоном после нашего свидания, я приготовилась к тому, что он станет постоянным раздражителем. Но это была резкая эскалация.

И кто знает, что еще уготовано мне? На этот раз он бросает меня за решетку. В следующий раз, возможно, он не удовлетворится обычными средствами возмездия. Я бы не хотела видеть, что происходит, когда он решает заняться творчеством.

Помощник шерифа открывает дверь кабинета и указывает мне внутрь, где за своим столом сидит шериф в рубашке поло. Мой отец встает со своего стула и натянуто кивает мне.

— Все хорошо? — он говорит.

— Отлично. — Во всяком случае, настолько хорошо, насколько это возможно. Когда я замечаю бумажный пакет и чашку кофе, стоящую на углу стола, я приподнимаю бровь.

— Это для меня?

— Да, я тебе кое-что принес, — говорит папа. — Подумал, что ты можешь быть голодна.

Я разрываю пакет и практически вдыхаю два жирных бутерброда с колбасой и яйцом. Я не чувствую вкуса, когда запиваю их горячим черным кофе, но сразу чувствую себя лучше. Измученный туман был изгнан, мой живот больше не борется сам с собой. Хотя сейчас мне действительно нужно в туалет.

— Позвольте мне сказать, — говорит шериф Никсон, — я сожалею обо всей этой путанице.

Это только начало.