Решальщики. Раскрутка

Купцов тем временем отыскал в телефоне фотографию семнадцатилетнего Андрюши Русакова. Хм… На самом деле, что-то такое можно было сразу предположить: открытый и честный взгляд, длинные «битловские» волосы и комсомольский значок на лацкане пиджака.

— Какой милый мальчик. Наверное, отличником был.

Приметив через тонированное стекло проходящую мимо микроавтобуса женщину, Петрухин толкнул дверцу в сторону и, высунувшись наружу, прокричал:

— Барышня! Тысяча извинений! Не подскажете: «улица Комсомола» — это где такая?

— А вот проедете до перекрестка, — охотно взялась жестикулировать явно польщенная на обращение «барышня» явно пенсионерка, — повернете направо и там почти до самого конца. Сразу за баней.

— Спасибо огромное за консультацию! Всех благ вам! — Дмитрий возвратил тяжелую дверцу на место и азартно подмигнул приятелю: — Ну что, дружище, выдвигаемся за баню?! Заодно и помоемся!..

И они проехали на Комсомола. Где госпожа Удача недвусмысленно намекнула партнерам, что «пора бы и честь знать!» и что «хорошего, братцы, понемножку».

В общем, ничего нового и стратегически важного из визита в родовое гнездо Русакова на улицу Комсомола решальщики не вынесли. Да и, по правде сказать, выносить (здесь — в прямом смысле глагола) оттуда было нечего. В грязной однокомнатной квартирке, в коей блага цивилизации давным-давно не то что не ночевали, но даже и часа не провели, они нашли всего лишь спившуюся сорокапятилетнюю Екатерину Васильевну Русакову — сестру Андрея. Своего брата та не видела уже «тыщу лет» — аккурат с похорон матери, — ничего о нем не знала и знать не хотела. Петрухин с Купцовым промучились с этой бабой минут тридцать, но абсолютно ничего путного о братце не узнали…

Покидая халабуду, Леонид, стесняясь и одновременно брезгливо, сунул сестрице Андрея пятихатку.

— Зря, — равнодушно прокомментировал сей порыв благородного сердца Петрухин. — Все равно пропьет…

Трасса Е-95, 25 июля, пн.

Классическая ситуация, когда преступник неизвестен, плавно перетекла в другую, не менее классическую. По итогам визита в город Чудово о преступнике известно сделалось многое: фамилия, имя, отчество, и т. д., и т. п. Вот только неизвестным оставалось главное: где же он сам? В отличие от законопослушных граждан, лица, ведущие криминальную (околокриминальную, полукриминальную) жизнь, часто живут неизвестно где. И, как правило, место своего жительства не афишируют, порой снимают сразу несколько квартир, скрываясь с адреса при первой опасности. А опасностей в криминальной жизни хватает. Причем только часть из них исходит от правоохранительных органов. Между собой у ребятишек с непростой судьбой тоже происходит масса «запуток» и «непоняток». Частенько они разрешаются конфликтно. Иногда — чрезвычайно конфликтно, беспредельно. Так что жулику всегда есть смысл конспирироваться, скрывать адрес.

Ситуация сложилась классическая: есть некто Русаков Андрей Васильевич, который дома да-а-авно не появлялся. Который нравится женщинам, любит стихи и так далее. Сомнений в том, что Русаков и есть искомый Андрей, не было. Однако не было и самого Андрея. Не было ни малейшего представления о его образе жизни, связях, пристрастиях. То есть представления некие, конечно, имелись, но к делу их, что называется, «не пришьешь». Короче. Купцов с Петрухиным в очередной раз ощутили, что уперлись в тупик. Чувство сие было противным, каждому настоящему оперу знакомым.

— Вот так оно всегда и бывает: хочешь всего и сразу, а получаешь ничего и постепенно, — философски изрек сидящий на руле Купцов.

— Красиво сказал. Спиши слова.

— Обойдешься! Это сугубо мой копирайт. Ну и какие будут идеи?

— А какие тут могут быть идеи? Остается, собственно, фиг-да-ни-фига: попробуем проверить этого деятеля по авиа- и железнодорожным билетам. Может, Андрюша уже давно свалил в какой-нибудь Лондон или Рио-де-Жанейро. Вместе с сабелькой. И весь наш с тобой выпендреж последних дней — он совсем впустую.

— А вот это было бы очень печально.

— Чего вдруг? Отрицательный результат — он ведь тоже, того?

— Просто в день моего визита на Пестеля Анна Николаевна обещала нас финансово простимулировать. В случае, если мы вернем ее возлюбленного.

— Забавно, — хмыкнул Дмитрий.

— Что именно?

— А то, что точно с таким же предложением… стимульнуть, ко мне подкатывался Петр Николаевич. Правда, в его случае речь шла о возвращении сабли.

— Золотые дожди готовы пролиться со всех сторон, — картинно вздохнул Купцов, — и только этот чертов Андрей портит нам все показатели.

— Во-во… Форменная скотина. Ладно, давай-ка прижмись где-нить к обочине, я тебя сменю.

— С чего вдруг такая забота?

— А с того, что будешь звонить своему Денису Иванычу Свириденке. Пускай он максимально оперативно билетную тему прокачает.

— Напоминаю, что за бесплатно только птички поют.

— Угу. А еще дятлы стучат. Те, которые на вынужденном сотрудничестве… Не ссы, браток, мы за ценой не постоим. Вернее, Московцев не постоит. Хотя… — Дмитрий припомнил недавний спор/торг за размер вознаграждения и поморщился: — Хотя этот может. Постоять. Шведский, бля, подданный. От слова «поддать»…

Санкт-Петербург, 26 июля, вт.

Как известно, изначально латинским словом «стимул» именовалась заостренная на конце палка, которой римский крестьянин «стимулировал» быка на пашне, толкая ему острие в зад. Но в наши дни лучший стимул — деньги, желательно в конвертируемой валюте. Посему неудивительно, что уже на следующее утро, придя в контору, решальщики получили по электронной почте электронное же письмо от Свириденки. В коем письме находилось официальное подтверждение, что ни в какое Рио-де-Жанейро Русаков не уехал и в обозримом будущем не собирался. Равно как в Лондон и в другие загранпункты. По крайней мере билеты на ж/д либо авиатранспорт в загранку им пока не приобретались.

Более того, оказалось, что в текущем году Андрей вообще пределов отечества не покидал. Но вот в самих «пределах» передвигался достаточно плотно. Причем маршрут у Русакова был, собственно говоря, всего один: в Москву. И — самое интересное, что маршрутом этим он пользовался ежемесячно в первых числах каждого месяца: первого, второго или третьего числа…

— Ну вот и все, — подвел черту Петрухин, ознакомившись с распечаткой. — Осталось дождаться начала августа и встретить гражданина Русакова прямо у вагона «Красной стрелы»: здрасте, я ваша тетя.

— Вот именно, что надо еще дождаться. А это, извини-подвинься, около полутора недель ожидания, — возразил Купцов. — Продаст он сабельку-то за это время. К гадалке не ходи.

— Не пойду. Может, — легко согласился Дмитрий. Строго говоря, никакой уверенности, что сабля до сих пор находится у Русакова, не было. Вполне могло статься, что он ее уже продал, а деньги промотал или проиграл в карты. — И что ты в таком разе предлагаешь?

— Мы не можем ждать от моря погоды! — Купцов запустил на печать и снял с принтера несколько листов с фамилиями и данными паспортов. — Смотри!